Цели «Евразийского Движения»:
- спасти Россию-Евразию как полноценный геополитический субъект
- предотвратить исчезновение России-Евразии с исторической сцены под давлением внутренних и внешних угроз --
Администрация Международного "Евразийского Движения" Россия, 125375, Москва, Тверская улица, дом 7, подъезд 4, офис 605, (м. Охотный ряд) Телефон:
+7(495) 926-68-11
Здесь же в штаб-квартире МЕД можно приобрести все книги Дугина, литературу по геополитике, традиционализму, евразийству, CD, DVD, VHS с передачами, фильмами, "Вехами" и всевозможную евразийскую атрибутику. E-mail:
Что ждет Россию в период до 2008 года, когда наступит момент смены политического лидерства и конституционный конец правления Путина?
Любой прогноз сочетает учет устойчивых трендов с вероятными рисками и форс-мажорными обстоятельствами. Очевидно, что какие-то тенденции, обнаружившиеся в период 2000-2004 года, в первый президентский срок, сохранятся, но что-то существенно изменится под воздействием внутренних и внешних политических импульсов. Почти то же самое можно прогнозировать и в отношении мировой политики в целом: в ней есть постоянные и устойчивые тренды, а есть верные признаки критического объема накопленных рисков и, соответственно, обещания катастроф. Сегодня внутренняя и внешняя политика настолько переплетены между собой, что анализировать эти сферы по отдельности невозможно. Соответственно, прогностический взгляд на то, что ожидает Россию и ее президента в ближайшие 3 года, не может отрываться от глобального контекста, от мировой геополитики. Попробуем в самых общих чертах сформулировать наше видение ближайшего будущего.
Правление Путина было и остается не столько правлением отдельно взятой личности, сколько реализацией функциональной политической формулы: либерализм+патриотизм (если угодно, национализм). Эта формула была осью всей политической жизни, главным содержанием российской государственности эпохи Путина. Она подводила черту под идеологическим конфликтом 90-х годов, который проходил под знаком жесткого (подчас баррикадно-вооруженного, как в 1993 г.) противостояния либерализма с патриотизмом (национализмом).
Президент должен сделать выбор между либерализмом и социальным государством
Пункт о социальном государстве записан в Конституции РФ. В языке политологии это означает очень конкретную вещь. Все современные государства делятся на два обобщающих разряда: либеральные и социальные. Либеральное государство обязуется не вмешиваться в экономическую жизнь граждан, предоставляет их самим себе - т.е. рыночной стихии. В таком либеральном государстве люди в хозяйственной жизни свободны от Государства, а Государство, в свою очередь, свободно от материальной заботы о гражданах - между ними существует чёткий контракт, определяющий зону ответственности каждой из сторон. В области экономической деятельности граждане свободны делать всё, что хотят - в рамках установленных правил.
Социальное государство - Wellfare state, по-английски или l'Etat Provedance, по-французски - означает нечто прямо противоположное. В нем каждый гражданин вправе рассчитывать на поддержку и заботу Государства, на его внимание и участие, а взамен он готов отказаться от определенных экономических свобод - согласиться на "прогрессивный налог", на ограничения в конкурентной борьбе, на сокращение прибылей в игре рыночной стихии. В этом случае Государство вмешивается в хозяйственную жизнь людей и служит инстанцией перераспределения материальных благ: в сторону от экономически сильных к экономически слабым, от богатых и успешных - к бедным и неспособным.
Плюсы и минусы есть у обоих государственных моделей, и между теоретиками ведутся на этот счёт бурные споры. В современном мире Евросоюз явно тяготеет к социальному государству, США - к либеральному. Более того, отличие европейской системы от американской лежит именно в этой сфере Европа явление социальное, США - либеральное.
В экономике понятие социальное считается признаком левой ориентации, либерализм - правой. Поэтому сторонниками социального государства как правило выступают левые и левые-центристские партии и движения, а либеральное государство отстаивают партии правые.
Статьи Дугина | "Российская газета" | Смерть по геополитическим мотивам | 08.02.20058 фев 2005, 11:14
Александр Дугин
Смерть по геополитическим мотивам
Гибель Зураба Жвания приведет к радикализации грузинской политики
Внезапная смерть премьер-министра Грузии Зураба Жвании стала тревожным признаком новых тенденций в политике этой страны. Первая волна комментариев этого события уже прокатилась, и сейчас вполне можно перейти к геополитическому анализу его последствий.
Не вдаваясь в подробности, относительно того, было ли это несчастным случаем, политическим убийством или ответом притесненных покойным премьером грузинских олигархов, обратим внимание на то, как исчезновение этой фигуры скажется на политическом курсе Грузии.
Бывший лидер "зеленых", поднятый Эдуардом Шеварнадзе на вершину власти, и ставший позднее ключевым игроком "революции роз", Зураб Жвания был наряду с самим Михаилом Саакашвили и Нино Бурджанадзе одной из трех колонн современной грузинской политики. По уровню популярности он не так уж и отставал от Саакашвили, но символически воплощал в себе иной аспект новой Грузии. Политическая легитимность Саакашвили, основа консенсуса, сложившегося вокруг него, возделана на последовательном и радикальном национализме, обещаниях восстановить политическое единство Грузии, выстроив на всей ее территории вертикаль власти, и на однозначном и резком повороте от России в сторону США. Эта программа в первую очередь политическая и геополитическая. Сам темперамент Саакашвили, его стиль, его психология строго соответствуют именно этой прозрачной для поддержавших его грузинских масс линии. В их глазах Саакашвили наделен конкретной национальной миссией, и только ее исполнение гарантирует ему устойчивость.
Статьи Дугина | Газета ''Россiя'' | Развал России начат на Украине | 27.01.200527 янв 2005, 14:39
Александр Дугин
РАЗВАЛ РОССИИ НАЧАТ НА УКРАИНЕ
То, что произошло на Украине является очередным этапом реорганизации геополитического пространства Евразии со стороны Соединенных Штатов Америки. Этот проект был впервые сформулирован Полом Вулфовицем и Льюисом "Скутером" Либби в программном материале "Путеводитель по оборонному планированию" ("Defense Planning Guidance") в 1992 году. Позже основные моменты этого проекта по расчленению евразийского пространства в американских интересах были повторены в документе "Стратегические цели США в XXI веке", подписанном Уильямом Клинтоном, а после прихода к власти Джорджа Буша-младшего и триумфа неоконсервативного think tank'а стали основной стратегической программой Вашингтона в международной политике. В этом документе главной целью ставилась задача "недопущения формирования на территории Евразии единого стратегического пространства, способного ограничивать военные и экономические интересы США на евразийском материке". Т.е. речь шла о срыве любых попыток интеграции постсоветского пространства. И Либби и Вулфовиц были и остаются крупнейшими деятелями американского неоконсерватизма, который сегодня фактически определяет повестку дня в администрации Буша.
Выдавливание России с Украины является логическим и совершенно естественным элементом американской стратегии на постсоветском пространстве. Любые намеки на евразийскую интеграцию - в частности, создание ЕЭП - безусловно, рассматривается в рамках "Доктрины Вулфовица" как угроза и вызов национальной безопасности США. Отсюда и всё остальное: активная поддержка Западом "оранжевой революции", финансирование волнений в "западенских" областях и в Киеве, протесты наблюдателей против результатов, неугодных США во втором туре, замалчивание всех нарушений в третьем и т.д. В этой ситуации Украина стала зоной важнейшего момента Большой Игры, которую вели и ведут атлантисты против евразийцев.
Статьи Дугина | ''Российская газета'' | Виктор Ющенко как зеркало российской геополитики | 26.01.200526 янв 2005, 14:08
Александр Дугин
Виктор Ющенко как зеркало российской геополитики
Визит Виктора Ющенко в Россию был первым визитом президента Украины, только что с огромным трудом продавленного на этот пост - вопреки всем стараниям России. Это можно было бы воспринять как насмешку. Хотя нечто подобное случилось и с первым антироссийским "революционером" из стран СНГ - Михаилом Саакашвили, который также после своей победы поспешил посетить Москву с заверениями о "близости наших стран и нерушимой крепости наших отношений". Эти жесты призваны продемонстрировать мировому сообществу "миролюбие" и "демократизм" политических лидеров нового поколения - вырвав победу на волне антироссийской истерии, они показывают, что отныне готовы разговаривать с Москвой в более миролюбивых тонах. Сейчас они могут себе это позволить: быть снисходительными к побежденным это роскошь, которую может позволить себе только победитель.
Заверения в "вечной дружбе" российский президент принял стоически, но явно никакого энтузиазма они не вызвали и вызвать не могли. Особенно "дружественным" жестом было объявление о кандидатуре украинского премьера - пассионарии "оранжевой революции" Юлии Тимошенко, одно упоминание о которой вызывает у российских властей аллергию…
Ющенко со своей "оранжевой революцией" воплощает в себе грозную криптограмму, которую предстоит решить Кремлю в самое ближайшее время - в обезображенном лице нового украинского президента Путин читал, как в волшебном зеркале, тяжелые перспективы постсоветского пространства, обострение отношений России с Западом, вызовы и угрозы сложнейшей ситуации 2008 года, когда России предстоит пережить критический переходный этап. И этот этап может быть в чем-то похож на украинский сценарий.
Более десятилетия Россия не может сформировать ясной и последовательной внешнеполитической позиции. Любые попытки набросать какой-то непротиворечивый проект в этой сфере фатально проваливаются. Этому есть объяснение. Очень трудно определить место страны, находящейся в состоянии перехода, в мире, который сам находится в таком же переходном состоянии. И сладить с таким количеством неопределенностей действительно трудно. Поэтому внешняя политика России колеблется между спорадическими всплесками патриотизма (больше для внутреннего пользования) и следованием в фарватере политики США. Винить в этом внешнеполитическое ведомство нельзя, сейчас стоит вопрос об идентичности России в современном мире, о её геополитическом статусе, и решать такие вопросы вообще не дело дипломатов. Отсюда и расплывчатость и непоследовательность формулировок, противоречивость конкретных шагов. Выскажусь жёстче: при неопределенности идентичности России в современном мире никакой последовательной внешней политики у нее как страны в переходном состоянии нет и быть не может.
Чтобы тем не менее двигаться в этом направлении, следует понять логику трансформации всей международной системы отношений. Здесь налицо переход от модели двуполярного мира, воплощённого в Ялтинской системе и закреплённого в правовой системе таких организаций как ООН, к однополярному миру при явной доминации США. Международное право отражает конкретный баланс сил. ООН и Ялтинская система отражали баланс сил, сложившийся по конкретным результатам Второй мировой войны с фиксацией зон влияния двух лагерей - социалистического и капиталистического и с довольно обширной зоной "неопределившихся" или "неприсоединившихся" (Третий мир). Очевидно, что если бы исход Второй мировой был иным, то и международная система была бы иной.
Структура Вооруженных Сил России не является изолированной самостоятельной темой и формируется исходя из того геополитического и международного статуса, который будет иметь наша страна в ближайшем будущем. А это на данный момент - открытый вопрос. Россия должна ответить на целый ряд существенных геополитических вызовов, и от того, какой вариант ответа она изберет, будет зависеть вектор, качество и этапность военного строительства державы.
Вызов глобализма
Главным вызовом для России в ХХI веке является тенденция глобализации, фактор глобализма. Эта тенденция предполагает процесс постепенной передачи стратегических полномочий управления от национальной администрации к транснациональным инстанциям, где основную роль будут играть США и близкие к ним страны "богатого Севера". Сами глобалисты описывают этот процесс как "объективный", "прогрессивный", "само собой разумеющийся", но при этом на лицо следующий факт: глобализация предполагает в качестве обязательного условия всеобщую стандартизацию экономики, политики, культуры под американский эталон и признание стратегической доминации американских интересов в планетарном масштабе. По сути глобализация есть десуверинизация всех стран, введение "внешнего управления".
Первый вариант ответа на вызов глобализации: полное её приятие
Совершенно очевидно, что, приняв такой сценарий, сказав глобализации "да", Россия должна подстроить под этот критерий свои Вооруженные Силы. Такой вариант предполагает полный отказ от стратегических видов вооружений (или, по меньшей мере, передачу стратегического оружия под американский контроль), превращение всей системы российских ВС в модернизированную "региональную полицию" - т.е. укрупненную версию войск МВД. Задачи таких ВС в рамках глобализации будут заключаться в осуществлении полицейского контроля над теми территориями, которые "мировое правительство" выделит России в качестве её квоты в согласии с общей моделью военно-стратегического проекта в планетарном масштабе. Т.е. российская армия станет локальным подразделением глобальной армии.
Статьи Дугина | ''Российская газета'' | Проект «Великого Ближнего Востока» и его враги | 14.01.200515 янв 2005, 01:58
Александр Дугин
ПРОЕКТ "ВЕЛИКОГО БЛИЖНЕГО ВОСТОКА" И ЕГО ВРАГИ
Среди всех прогнозов в отношении Ближнего Востока особого внимания заслуживает проект американских консерваторов, который получил название "Великий Ближний Восток" (Greater Middle East). Он был подготовлен весной 2004 года, а в июне обнародован Джорджем Бушем на Стамбульском саммите НАТО. Этот проект дает американскую трактовку всей ситуации, определяет основные моменты американских интересов.
Показательно, что этот проект не только вызвал бурю возмущения в арабском и исламском мире, но и встретил жёсткое сопротивление со стороны Франции, и мягкое - со стороны Берлина.
Исламский мир и образ "глобального врага"
Проект "Великого Ближнего Востока" основан на геополитической концепции американских правых неоконсерваторов о необходимости найти нового "глобального врага". После краха СССР и резкого ослабления России США понадобился новый претендент на роль "империи зла", и эта роль постепенно отошла исламскому миру. Демонизации мусульман в глазах американских стратегов помогли теракты исламских экстремистов 11 сентября: реальность американской трагедии подтверждала теоретические конструкции неоконсерваторов. Яснее всех эту позицию сформулировал неоконсервативный теоретик - очень влиятельный в республиканских кругах - Майкл Ледин. Его мысль сводится к следующему: "современный исламский мир - это новое издание фашизма", но "фашизм играет без правил", следовательно, победить "фашизм (т.е. исламский мир) можно только с помощью фашизма (т.е. крайне жёстких и агрессивных действий, попирающих - ради "благих" целей - некоторые основополагающие нормы демократии)". На протяжении последних 20 лет Майкл Ледин настаивал на американском вторжении в Афганистан и Ирак, на объявлении войны Ирану, Сирии, Ливану и, в перспективе, даже Саудовской Аравии. Некоторое время официальный Вашингтон от него отмахивался, но с конца 90-х годов прошлого столетия всё пошло именно по его сценарию, а события 11 сентября 2001 года сделали Ледина "политическим пророком" американских ястребов-республиканцев.
В 2005 году российско-американские отношения значительно ухудшатся. Дело постепенно будет идти к нагнетанию напряженности. Дело в том, что на сегодняшний день геополитические интересы США и России строго противоположны. США активно строят систему мировой гегемонии, причем в основном за счет Евразии и ее ядра - России. Сегодня американские стратегии как никогда ранее вдохновляются геополитической аксиомой столетней давности - "Кто контролирует Евразию, тот контролирует весь мир" (Дж.Х.Макиндер). Россия Путина со своей стороны пытается встать на ноги и вернуться в разряд мировых держав. Для этого она стремится укрепить свое влияние на постсоветском пространстве, активнее взаимодействовать со странами Азии. Россия Путина хочет именно того, чего никак не хотят от нас американцы. Если Горбачев шел на односторонние уступки США, а Ельцин вообще пытался строиться Америке в хвост, Путин ясно проявляет патриотические устремления, а это не может кончиться ничем иным, как прямым конфликтом с США. Рост напряженности между США и Россией будет постоянным фоном международной ситуации в 2005. События в Грузии и на Украине - лишь цветочки, первые далекие зарницы приближающегося грома.
Очевидно, что Россия самостоятельно решить свои проблемы не способна, а альянс с США исключен. Следовательно, Москва будет искать сближения практически со всеми остальными странами, и особенно с теми, которые проявляют хотя бы малейшую степень самостоятельности перед лицом американской гегемонии. Как ни стремится Вашингтон противопоставить Россию и Китай, Россию и Европу, Россию и исламский мир, Москва в 2005 окончательно разгадает смысл этой древней стратегии - "разделяй и властвуй" - и начнет вести в отношении своих соседей по континенту самостоятельную игру.
С точки зрения геополитики, сегодня Турция принадлежит к "береговой зоне", а следовательно, строит свою внешнюю политику через баланс и противостояние двух ориентаций - атлантической и евразийской. Со времен Кемаля Ататюрка Турция обладает мощным национальным самосознанием, воспринимает свою государственность как почти абсолютную ценность и стремится играть в регионе самостоятельную роль. Ататюрк строил "молодую Турцию" на жестком противостоянии англосаксонскому (атлантическому) проекту. Иными словами, евразийский выбор лежит в основе государственности, с него начинается для Турции отсчет современной истории. Анкара даже в периоды самого тесного сближения с Вашингтоном воспринимала себя не как колонию, а как партнера Америки.
После распада СССР Турция резко активизировала свою разностороннюю деятельность в Азербайджане, Центральной Азии и на Кавказе. Там, где позиции Москвы слабели, там Анкара пыталась закрепиться. Кульминация наступила в период активизации чеченских экстремистов, которые были информационно и экономически поддержаны влиятельными силами в Турции. Одним словом, к середине 90-х годов "атлантическая" роль Турции достигла апогея. Если бы Москва ушла с Северного Кавказа, поддалась сепаратистскому натиску, окончательно ослабела и потеряла контроль над ситуацией в соседних регионах, то нельзя исключить масштабного втягивания Турции в процессы на этих территориях.
