Для нас принципиального значения - Обама или Ромни, не имеет. И, соответственно, Обаму мы представляем, он будет продолжать свою политику так, как он ее вел на предыдущем этапе. И Ромни вел бы точно такую же политику. Вопрос лишь в ее оформлении. А вот для наших политических элит, особенно либеральных, западнических, я считаю, что победа Обамы более выгодна, потому что они смогут продолжать морочить голову Путину и нашему обществу, говоря "смотрите, какой голубок стоит во главе великой державы, он нам желает только добра". И тут как раз примирительная риторика Обамы - она им на руку. В то время как жесткая, ястребиная риторика Ромни, наоборот, дало бы больше оснований, по крайней мере, для проведения своей политики в широких массах в стремлении влиять на власть, именно патриотам и консерваторам. Но это детали, с точки зрения, поскольку у нас сейчас государство возглавляет Путин, который прекрасно знает цену Соединенным Штатам Америки в любых ее оформлениях, в любых обертках…
Ведущий Владимир Карпов: Начиная с Мюнхенской речи мы это помним.
Александр Дугин: Ну, я думаю, что он обжегся после Афганистана, попытавшись сблизиться с Америкой и разыграть карту общего врага в лице фундаментализма исламского, когда это просто не произошло, мы потеряли наше влияние в Центральной Азии и все. И после этого, я думаю, Путин к проамериканскому вектору больше не возвращался. И возвращаться не будет. Поэтому он обладает достаточным иммунитетом, чтобы не купиться на примирительную риторику Обамы, которая скрывает ту же самую, довольно жесткую, прагматическую, разумную и одновременно агрессивную в силу своей разумности политику США. Здесь ничего личного. Американцы строят тот мир, который будет им комфортен, удобен, понятен, который будем им подчиняться и соответствовать их национальным интересам. И будь-то демократ Обама или республиканец Ромни - они будут строить именно его. И, конечно, этот мир строится в ущерб всем остальным игрокам и тем, кто претендует быть глобальными игроками. В общем, к этому мы готовы, наше общество. Либералы сейчас воспрянут духом, на самом деле. Но, мне кажется, что Путин уже совершенно глух к их стенаниям, к их пропаганде. И, в общем-то, ему это безразлично.
Ведущий Владимир Карпов: Ну, это безразлично Путину, но, так или иначе, это почва для создания некоторой политической конкуренции внутри Российской Федерации. Чем громче будут звучать голоса либералов, тем, возможно, к более активным действиям это будет принуждать, в том числе, консерваторов, почвенников. В чем минус вот здесь?
Александр Дугин: Нет, ну, дело в том, что вот обрати внимание, каковы позиции в Американском государстве позиции тех, кто предлагает, например, радикально покончить американской гегемонией в мире? Это представители маргинальных слоев, которые до политики не допущены, до средств массовой информации не допущены. Они имеют право голоса, но представляют собой микротенденцию. Т. е. те люди, которые не согласны с тем, что Америка превыше всего и интересы американские идут в первую очередь, а потом все остальное, те вообще отсутствуют в американской политике. У нас же те люди, которые ненавидят Россию, которые считают, что центр мира - это Запад, и нам надо лишь стремиться его догнать и подражать ему - они представляют львиную долю в политической элите, в средствах массовой информации. Это аномалия. Абсолютная аномалия. Великую страну мы так и не построим с либералами. Поэтому любой подъем либерализма, который чрезмерно в нашем обществе, мне представляется совершенно негативным. И так общество растеряно. Надо сконцентрироваться на консервативных ценностях, а не продолжать эту безумную полемику.
Ведущий Владимир Карпов: Но это выглядит как отговорка.
Александр Дугин: Консенсус. Нам нужен консервативный консенсус на самом деле.
Ведущий Владимир Карпов: Александр Гельевич, но это выглядит как некая отговорка все-таки: "Мы такие слабые, потому что они такие сильные. Они нам слово не дают". Это странно выглядит.
Александр Дугин: Дело в том, что мы находимся, вот есть такое понятие, гегемония. Мы находимся в условиях либеральной гегемонии 20 лет. И либералы осуществляют контроль над средствами массовой информации, над образовательными парадигмами, над идеологией почти безраздельно. И даже попытки внедрить туда по одному-двух патриотов в эту замечательную лавочку либералов, которые работают на интересы совершенно другой державы, другой идеологии, которые ненавидят Россию откровенно, это не скрывают и 20-тилетями являются главными лицами наших центральных программ, которые возглавляют основные центры интеллектуального и идеологического, скажем, воспитания, контроля над обществом, ну, это просто гегемония. Нам нужна освободительная борьба. Не потому что консерваторы слабые. Консерваторы на самом деле поставлены вне закона. Они вытеснены искусственным образом с 90-х годов, они заклеймены как красно-коричневые. Чуть только кто заговорит о России, говорят сразу о национализме, о нацизме и т.д. Чуть кто говорит о том, что при социализме было все не так плохо - немедленно ярлык сталинизма и т. д. Это гегемония. Наше общество оккупировано. Наша образовательная сфера, наша информационная сфера оккупирована либералами. Политического представительства они не имеют, народ им в поддержке отказывает. Но на них это как с гуся вода. Выходит какой-нибудь, не знаю, Гозман или кто-то еще и говорит: "Я проигрываю по всем параметрам, но я прав. Я выигрываю". И он получает новые, новые и новые возможности продолжать. И "Эхо Москвы", и другие. Свою линию вести. Поэтому либерализм - это то, что по-настоящему является чумой для России. То, что сдерживает наше развитие, не дает свободного интеллектуального обмена идеями. И они действуют совершенно подло, не признавая право другого просто. Утверждая необходимость толерантности, они затыкают рот немедленно.
Ведущий Владимир Карпов: Выигрыш Обамы - это поражение русских консерваторов. Правильно? Насколько я понял.
Александр Дугин: Нет!
Ведущий Владимир Карпов: Ну, давайте тогда сформулируем почетче, потому что нам надо будет еще проголосовать. Победа Обамы - это все-таки поражение наших консерваторов или нет?
Александр Дугин: С моей точки зрения нам абсолютно все равно - победил Обама или Ромни. Единственно, Америка наш враг. Ромни об этом говорит, а Обама об этом молчит. Гораздо яснее, лучше, если она в любом случае враг, конечно, лучше когда это открыто, чем скрыто.
Ведущий Владимир Карпов: Гораздо проще дружить против, нежели собрать воедино своих единомышленников за что-то.
Александр Дугин: На самом деле в данном случае просто Ромни, в силу того, что он играет роль ястреба, говорит, как оно обстоит на самом деле, в отношении, например, России. Мы сейчас говорим о нашей стране. А Обама молчит. Вот и все. А политику, на политику Америки по отношению к России эти выборы не скажутся вообще никак. И если победил бы Ромни, ничего не изменилось бы. Иными словами, нам все равно, но…
Ведущий Владимир Карпов: Вы были бы рады, если…
Александр Дугин: Лучше бы немножечко привести в фокус нашу общественность, чтобы она окончательно избавилась от иллюзий в отношении США, Ромни был бы полезен. Ну, ничего страшного. И Обама неплох.
Ведущий Владимир Карпов: Интересно, что думают по этому поводу наши слушатели. Я поставлю этот вопрос на голосование. Все-таки, смотрите, победа Обамы помешает русским консерваторам консолидировать свои силы. Так?
Александр Дугин: Не помешает.
Ведущий Владимир Карпов: Гегемония сохраниться?
Александр Дугин: Гегемония сохраняется в любом случае. И при Ромни она бы сохранилась. И сейчас она сохраняется.
Ведущий Владимир Карпов: Но если Вы заинтересованы в Ромни, то наверняка Обама хуже?
Александр Дугин: Я не заинтересован в Ромни, я говорю, что все равно. Полезней было бы. Несколько полезней. Знаете, это так, мелочи. Неплохо было бы, чтобы Ромни. Но, в принципе, и Обама ничего. Вот так вот.
Ведущий Владимир Карпов: Это отразится как-то на внутренней жизни Российской Федерации?
Александр Дугин: Никак.
Ведущий Владимир Карпов: Я сейчас в затруднительном положении относительно того, как поставить это на голосование.
Александр Дугин: Я говорю, что нас это не касается.
Ведущий Владимир Карпов: Не трогает вообще?
Александр Дугин: Не трогает.
Ведущий Владимир Карпов: Кто бы там ни победил, в Соединенных Штатах. Вы согласны с Александром Дугиным, что это вообще нас ни в коей мере не касается? Да - 916-55-81. Нет, это отразиться на отношениях России с Соединенными Штатами, соответственно, и на внутренней политике Российской Федерации, возможно, на брожение каких-то сил внутри Российской Федерации - 916-55-82. Голосование началось. Сейчас я буду принимать и телефонные звонки. Слушаем Вас. Ало, здравствуйте. Вы не согласны с Александром Дугиным, можете поспорить. Пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Александр. Мне кажется, Александр упускает такой момент, что при переизбрании в Соединенных Штатах президента всегда колебания на рынках происходят. Это схема классическая. Пока новый президент не устаканит свою, значит, политику - какая она будет: популисткая, более-менее либеральная, рынки будет лихорадить. А мы очень, наша экономика очень сильно завязана и на доллар, и на евро, сам рубль сам по себе - он…
Ведущий Владимир Карпов: Ну, прежде всего экономическая конъюнктура - на это влияет?
Слушатель: Да. И в этот момент, вот, помните, как Обама приходил? На рынке просто был провал. Я думаю, что при любом изменении… Поэтому нам лучше, чтобы власть в Америке вообще не менялась никак. Мы тогда более-менее стабильно себя чувствуем. Вот мое такое наблюдение.
Александр Дугин: Мне нравится эта идея. Русский выступает за монархический строй в Америке, исходя из интересов собственных рынков. Нормальная позиция. Вполне по-русски.
Ведущий Владимир Карпов: Слушаем Вас. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте, меня зовут Сергей. 70 лет мы пытались биться за это величие, манию величия, грубо говоря. Добились того, что все остались без штанов. Так скажем. Ну, и дальше что? Теперь опять будем биться также? Опять останемся без штанов?
Ведущий Владимир Карпов: Спасибо.
Александр Дугин: Вот знаете, я вырос в Советском Союзе, я не большой фанат Советского Союза, марксисткой идеологии, я православный человек, но я не видел ни одного человека без штанов. Все в Советском Союзе ходили со штанами. Какие это были штаны? По-моему, были очень неплохие. Такие, ну, как бы, штаны как штаны, одним словом. Они не спадали, были не дырявые. Если…
Ведущий Владимир Карпов: Выбор штанов был ограничен.
Александр Дугин: Но штаны-то были. Вот мы привыкли, часто либералы говорят, что надо точно очень говорить. Вот если это не сказано, значит, это не имело… Мы говорим о том, что в Советском Союзе были плохие штаны. Это для других. Это для модельеров. Я не разбираюсь в штанах. Я просто только помню очень хорошо, я был уже взрослым человеком в Советское время, что все были в штанах. И вот это факт юридический. И сейчас в штанах. И если у нас будет, скажем, модернизация, я думаю, люди будут в штанах. Если будет консерватизм - тоже в штанах. Понимаете, вопрос о выборе политического курса об идеологии, о политической философии, о стратегии развития государства и общества не может решаться вопросом со штанами или без штанов. Потому что если так ставить вопрос, все скажут: "Со штанами", на самом деле. Партия, которая предложит без штанов, кстати, ходить… Но с другой стороны, исходя из падения нравов, например, такая партия, которая предложит всем ходить без штанов, тоже имеет, мне кажется, определенные политические перспективы.
Ведущий Владимир Карпов: Ну, мы в Российской Федерации. Здесь это бесперспективно.
Александр Дугин: Потому что холодно?
Ведущий Владимир Карпов: Да. Я остановлю голосование. Смотрите, что у нас получается. 84% на Вашей стороне. 16% с Вами не согласны, т. е. все-таки уверены в том, что какое-то влияние на политику внутри Российской Федерации результат выборов в Соединенных Штатах будет оказывать. Слушайте, опять у нас окажется во всем виноватым Госдеп?
Александр Дугин: Да. Госдеп во всем виноват. Ну, конечно, не совсем во всем. Дело в том, что когда люди говорят, что виноват Госдеп, имеется ввиду, что Америка строит мир, в котором хочет сохранять свои позиции, укреплять или даже отказываться от них постепенно и комфортно в пользу тех игроков, которые устроят Америку на следующем этапе, совершенно не считаясь с интересами такой мощной геополитической линии, как Россия. И, соответственно, это не просто нежелание, а это активная деятельность по реализации своих интересов на всем пространстве планеты. Внешним способом. Путем давления, путем создания систем противоракетной обороны, путем укрепления союзов военных. И внутренним способом - проникая в сообщества своими сетевыми моделями, дестабилизируя ситуацию. И, по крайне мере, стараясь моделировать и модерировать эту ситуацию, внутреннюю ситуацию в России, включая политическую, экономическую, социальную, образовательную, психологическую и т.д. с помощью новейших средств сетевого оружия. Вот почему виноват Госдеп. И дело в том, что…
Ведущий Владимир Карпов: Доколе жертвами прикидываться-то нам?
Александр Дугин: Я Вам объясню. До того момента, пока ситуация будет симметричной. Я приезжаю в 2005 году в Вашингтон. Меня приглашают в Госдеп как раз - в Вашингтонский государственный департамент, где собеседование о "Евразийском союзе", уже тогда понимали, что он будет, уже тогда, 2005 год. Мне задается вопрос: "Скажите, господин Дугин, когда сайт "Арктогея" поменял своего провайдера? В 97 или 98 году?" Это меня спрашивают в Госдепе. Ну, потом я вспомнил, что там был задействован Носик в определенном скандале, который реально работает на Госдеп. Они просто проверяли, как свои агенты влияния справляются с блокированием русских патриотов, с доносами и т.д. Но тогда я был сразу ошарашен тем фактом, что люди в Госдепе знают мой сайт "Арктогея" с 97 года и знают, что я поменял провайдера. Соответственно, какое внимание в представителям идеологических структур в России, тогда еще довольно неизвестных, в 90-е годы, какое внимание со стороны Госдепа. Они входят в детали. Они прекрасно разбираются в наших внутренних обстоятельствах. Так ли мы хорошо знаем внутреннюю политику? И есть ли у нас своя группа влияния, свои сети? Следим ли мы, когда тот или сайт, например, Алекса Джона меняет свою аудиторию, расширяет? Следим ли мы за тем, что происходит в США? Закладываем ли мы свои интересы? Сове влияние? Создаем ли мы свои центры, свои группы, свои движения внутри? Мы также, симметрично действуем по отношению к Америке? Конечно, нет. Поэтому, Госдеп нас обыгрывает на нашей территории. Он спрашивает, когда я поменял провайдера, а у нас до сих пор не знают, кто такой Дугин на самом деле. Представляете? Среди высокопоставленных людей. Они знают, учитывают, влияют, блокируют, потому что это антиамериканское, на самом деле, направление. А наши либо поддаются их пропаганде, либо они делают вид, что их ничего не интересует. Я имею ввиду высокопоставленных людей.
Ведущий Владимир Карпов: Наши слушатели пишут sms-сообщения. Например, 933-й зрит в корень, Андрей: "А Вы сторонник Петра I или царевны Софьи?" На всякий случай он уточняет. Идем дальше. К комментариям я обращусь чуть позже, сейчас просто хочется перейти к следующей теме. Это нашумевшая стрельба. Дмитрий Воробьев, который опубликовал свой манифест, пошел убивать своих коллег, дальше несколько версий.
Александр Дугин: Виноградов, по-моему.
Ведущий Владимир Карпов: Виноградов, да, простите.
Александр Дугин: Губернатор Подмосковья.
Ведущий Владимир Карпов: Все смешалось в доме Облонских.
Александр Дугин: Он пока никого не расстрелял.
Ведущий Владимир Карпов: Так вот. Дмитрий Виноградов, который публикует свой манифест, после этого идет убивать своих коллег, здесь замешана и несчастная любовь. Все мы пытаемся разобраться, что же именно произошло. Поскольку под этим манифестом ставят лайки, тоже пытаемся понять - это люди сочувствуют манифесту господина Виноградова? Это таким образом люди обращают внимание на этот манифест? Ну, и вообще фундамент человеконенавистничества в Российской Федерации - как к произошедшему относиться нам? Как относитесь к этому Вы? Это как локальный психоз? Или это действительно какая-то серьезная проблема, глобальная?
Александр Дугин: Ну, можно отнестись по-разному. Думаю, что с одной стороны как всегда во всем виноваты либералы, которые лишили наше общество идеологических ценностей, ориентиров, лишили жизнь, людей смысла. Ведь в идее либеральной свободы, на самом деле, идея, смысл, центр - это индивидуализм. Т. е. ты свободен полностью. Свободен ото всего, от всех, на самом деле. Ты должен заботиться о себе. Хотя, конечно, есть юридические, правовые, в том числе и полицейские, нормы, которые сдерживают свободу человека, когда он посягает на свободу другого. В данном случае охранники тоже подбежали, заклеили ему рот скотчем, связали руки. Т. е. кто-то свободу убивать и свободу посягать на нашу уже свободу у других ограничивает. Государство, общество и т. д. Но это ограничение физическое. Морального ограничения свободы с точки зрения либерализма нет. И если человеку все равно, если он готов не только убивать, но и страдать, если он как бы хочет реализовать свою свободу в полной мере, на самом деле, без того нравственного отягощения, как у Кириллова, когда свобода тоже в либеральный период бесовства в России привела его к самоубийству. Помните? "Если Бога нет, то все позволено". Но если Бога нет, то все позволено, морально Кириллов у Достоевского убивает самого себя. Но если все позволено, либерализм говорит: "Попробуй и убить", на самом-то деле. Человек не то, что он не любит людей, а он не понимает, что их связывает с ними. Связи рушатся. В либеральном обществе рушатся все связи между всеми типами идентичности. Остается только одна идентичность - индивидуальная. И один из этого сделает, например, творческое построение, станет великим художником, артистом. Но таких единицы. Большинство-то людей средние. И оставшись одни сами с собой, они утрачивают свойство человеческое. Они утрачивают ту ответственность, те нравственные связи душевные, эмоциональные, психологические, культурные, которые в других обществах, в традиционных обществах, имелись: семья, религия и т.д. И тогда, раз Бога нет, раз нет общества, раз нет идеи, раз нет идеологии, а есть свобода либеральная, то все позволено. Это одна из возможных интерпретаций этой истории. Другая интерпретация. В конечном итоге есть понятие экзистенциального акта. Об этом писал Альберт Камю в "Потустороннем". Там тоже была история, когда человек взял и без всякого основания убил. И там не было ни любви несчастной, ни какого-то особого… Там не было мотивации. И как раз Камю описал нового святого. Святого без Бога. Это тоже реакция на западное либеральное общество, которое после смерти Бога оставляет человека лицом к лицу со своим одиночеством. И в каком-то смысле одиночество бывает настолько сильным, настолько ярким и пронзительным, что выражается, например, через убийство.
Ведущий Владимир Карпов: Т. е. отход от традиционного общества чреват?
Александр Дугин: Конечно. Чрезвычайно опасен. Он опасен, потому что высвобождает бешеные энергии человеческого отчаяния, человеческого одиночества, человеческой неопределенности, в конце концов. Потому что человек - это существо, как вот хорошо говорил антрополог Арнольд Гелен, человек - это существо, у которого нет идентичности, который свободен. И он несет в себе бездну. И эта бездна, если выпустить ее наружу, она может о себе заявить. И не только через манифесты, а чрез страшные вещи.
Ведущий Владимир Карпов: Иными словами, это только начало.
Александр Дугин: Может быть.
Ведущий Владимир Карпов: По мнению Александра Гельевича, история с Дмитрием Виноградовым - это, возможно, только начало. Потому что уход от традиционных ценностей чреват подобными явлениями. У меня вопрос. А не получится ли так, что эту историю будут использовать исключительно просто как аргумент в борьбе с либеральными ценностями, т. е. с Вашими конкурентами?
Александр Дугин: Я уже видел анализ либеральных СМИ. Они просто без всяких на то оснований приписали это действие к разряду национал-патриотов, консерваторов, каких-то фашистов и т. д. В политике всегда так. Берешь, и что бы ни произошло нехорошее, в этом виноваты враги. А если что-то хорошее, то это сделал ты. На самом деле, наверное, это свойство человеческого общества. И даже если мы это осудим, кто откажется от этого? Выйдут, скажут: "Я же вас предупреждал, что в России путинское евразийство фашистского толка может кончится только массовыми расстрелами, как уже было неоднократно в Третьем Рейхе и при Сталине". Вот, что бы ни произошло, он скажет именно это. И Венедиктов это скажет, и "Дождь", и "Коммерсант ФМ". А скромные патриоты попытаются поразмышлять над тем, что не является ли это результатом такого, скажем, либерального празднования смерти Бога и пропаганды индивидуальных ценностей, им тут же скажут, что они пристрастны. Я не хочу сейчас политически говорить о политической подоплеке этого события. Пока, мне кажется, ее нет. Речь идет об экзистенциальном опыте. Что человек в современном обществе, оторвавшись от традиционных институтов и ценностей, оказывается один на один с очень сложной инстанцией. Вот и все. Я призываю посмотреть на это явление с точки зрения экзистенциальное. Т. е. для чего мы живем. Во-первых, этот человек, который убил, он убил, он напомнил, что мы смертны. Но дело в том, что в нашем обществе развлечениями мы… Мы убрали кладбища из центра города, мы полностью заменили серьезные размышления о конечности и бренности нашего бытия развлечениями. Гигантская индустрия, которая ширится! И он напоминает нам о то, что в какой-то момент безумец, фанатик, больной человек или здоровый человек, или просто придет момент войны, момент катастрофы, когда нас не будет. Или просто мы умрем. Ведь мы все смертны. С точки зрения философии, с точки зрения религии, с этого начинается мышление. С этого начинается этика, с этого начинается общество - с конечности и смертности нашей. Наша смерть стучится к нам. Она ждет нас, зовет нас, бросает нам определенные весточки. Наша собственная смерть. Не те, те уже погибли люди. Но мы-то живы, и мы умрем. И вот это напоминание о смерти в обществе, которое хочет заслониться от смерти каким-то канканом, каким-то шумом, какой-то шелухой, наслаждениями, бытовыми и физическими переживаниями - оно никуда не денется. Смерть здесь и сейчас. Она рядом с нами. И вот это экзистенциальное измерение - либо надо с ним жить, и тогда смерть не будет меньше, и больше ее тоже не будет, потому что в несчастных случаях или просто люди от болезни гибнут, гибли и будут гибнуть, но на самом деле смерть необходимо осмыслить. Это то, что нам дано, как наше настоящее, неотчуждаемая собственность. Все могут у нас отобрать, все абсолютно, те или иные люди. Олигархи могут нас раздеть, лишить имущества, власть может лишить свободы. Нас никто не может лишить одного - смерти. Это собственность человека.
Ведущий Владимир Карпов: Хотелось бы, чтобы нас не лишали жизни. Но Вы радуете тем, что никто нас смерти лишить не может. Великолепно.
Александр Дугин: Надо думать об этом.
Ведущий Владимир Карпов: Помни о смерти. Да. Но происшествие это можно расценивать как раз как отход от традиционных ценностей. Просто я опять вынужден Вас ставить в определенную позицию. Хотя понимаю, что сделать это сложно здесь вот так однозначно. Но попробуем. Итак, 916-55-81 - вы тоже, как Александр Гельевич, находите в этом отход от традиционных ценностей, вот это происшествие, мы забываем о смерти, мы забываем думать о вечном, поэтому сейчас все переосмысливается заново, поэтому не исключено, что все это будет повторяться. 916-55-82 - нет, вы не склонны соглашаться с Александром Гельевичем, и голосуете скорее против его позиции, видеть в этом отход от традиционных ценностей прежде всего - это некорректно, это неправильно. Голосование началось. Я несколько звонков успею принять, тех людей, которые не соглашаются, которые готовы спорить с Александром Дугиным. Слушаю Вас, ало, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте, Дмитрий. Я с уважением отношусь к Дугину, но когда его сейчас слушал, мне в голову пришла знаменитая фраза из знаменитого анекдота: "Пап, пап, а ты сейчас с кем разговаривал?" И вот почему. Товарищ Дугин рассуждает сам собой несмотря на то, что происходит вокруг нас. Ведь по сути дела, на мой взгляд, этот Виноградов не меньшая жертва, тем те, кого он убил. И в своем манифесте он как раз вопиет против того, что происходит вокруг нас. Хотя, манифест, на мой взгляд, немножко нельзя воспринимать как такой продуманный и системный, это просто некий выплеск эмоциональный, да? Человечество - это раковая опухоль. Вы жрете, пьете, пьете, размножаетесь, а ради чего вы живете? И в этом смысле это Виноградов как раз выступал против того самого, гнобил либерализм.
Александр Дугин: У меня складывается впечатление… Вот что такое террор? Почему люди-шахиды убивают себя и других? Для того, чтобы привлечь внимание к их политической позиции. Для чего убил Брейвик столько людей? Для того, чтобы обратить внимание. Возможно, где в обществе, где мы не слушаем людей, единственный способ достучаться - только с помощью жутких терактов. В информационном обществе все становится целью донести свои мысли до общества. То, о чем не говориться - то не существует. Это обратная сторона идеократии. Маленький человек входит в свой офис, но его нет. Никакой возможности включиться в процесс обсуждения серьезных вещей, высказать свою позицию, у людей в нашем обществе нет.
Ведущий Владимир Карпов: Но Вы же никого не убили.
Александр Дугин: Не убил. Но, кстати, я хотел. Но сдерживаюсь. Потому что православный.
Ведущий Владимир Карпов: Потому что в медиапространстве.
Александр Дугин: Может, и поэтому. Это серьезные вопросы. Тот факт, что люди идут на смерть и убийство для того, чтобы донести свои взгляды до широкой общественности - это факт. Это смысл теракта. Но есть теракты политические, есть идеологические, а есть экзистенциальные. Мне представляется, что Виноградов - представитель экзистенциального теракта. Он просто хочет сказать: "Ребята, я есть".
Ведущий Владимир Карпов: "Я вас ненавижу".
Александр Дугин: Может быть, ненависть, а кто-то хочет доказать любовь. На самом деле вопрос о жизни, смерти, убийстве - вопрос очень философский. Считать, что это понятно - это слишком просто. Мы забыли о сложности человеческого бытия.
Ведущий Владимир Карпов: Остановлю голосование. С Вами солидарны 83%. С Вами готовы были поспорить 17% наших слушателей, но, увы, время наше подошло к концу. С нами был Александр Дугин - философ, лидер "Евразийского движения". Спасибо, Александр Гельевич, приходите еще.
Александр Дугин: Благодарю, всего Вам доброго.
