Александр Дугин: Пока, к сожалению, ведется, на мой взгляд, очень неудачно с традицией этого праздника на глазах эту блестящую, глубокую идею пытаются перехватить экстремистские националистические структуры. И я думаю, что последний "Русский марш" – это уже был полный плевок. Потому что звучали антисемитские лозунги от лица лидера ДПНИ Александра Белова. Просто прямой призыв к национальной розни. И вот это как бы перехват праздника, предание ему совершено такого омерзительного какого-то значения, содержания, мне кажется, омрачает и уводит от нас, у нас пытаются похитить наш общероссийский праздник.
Светлана Сорокина: Хочу предложить Вам, коль скоро спор у нас зашел. И я смотрю, как сыплются сообщения мне на смс, и одни ругают одних, другие ругают первых. Я хочу Вам предложить ответить на вопрос, проголосовать, а какой Вы лично предпочли бы отмечать праздник, уважаемые радиослушатели: 4 ноября, День российского единства, или 7 ноября, привычный праздник великой октябрьской социалистической революции? Если Вы считаете, что 4 ноября, то звоните, пожалуйста, по телефону 660-01-13, а если считаете, что лучше оставить бы снова отмечать 7 ноября, то 660-01-14. Итак, пожалуйста, начинайте голосование.
Юрий Кабаладзе: А почему все-таки ничего не делается для пропаганды того же праздника 4-го?
Николай Сванидзе: Меня удивляет, на самом деле я ведь согласен с Дугиным, очень важно, чтобы была какая-то среда праздничная. Чтобы были какие-то ритуалы, невероятно важны ритуалы. Люди брали детей на протяжении, я не знаю, шестидесятилетия. И ходили вместе на какие-то демонстрации, там что-то такое делали. Потом шли все выпивали…
Александр Дугин: Позитивный рефлекс.
Светлана Сорокина: Вот то, о чем я упомнила. Каникулы были школьные приурочены к 7 ноября.
Николай Сванидзе: Наши специалисты будут же справляться с открытием олимпийских игр для всего. Будет придумано, как это будет сделано.
Александр Дугин: Сценарий.
Николай Сванидзе: Сценарий. Это запросто специалисты по массовым праздникам это сделают. Заплатите им 20 копеек. Это нетрудно. Ну, например, была какая-то идея 2 года, она вот в этом году исчезла. Это, например, пожертвования. Какая-то, ну, не милостыня, но какая-то благородная помощь неимущим, неспособным.
Александр Дугин: Патриотический парад, посещение церкви...
Даниил Дондурей: Почему Курская дуга с точки зрения российской истории важнее, чем Бородинская битва? (говорят вместе)
Николай Сванидзе: Ну, я бы не сказал, что важнее. Они равновеликие, потому что это ближе, потому что наши родители принимали участие.
Светлана Сорокина: Я хочу еще раз напомнить нашим радиослушателям, идет голосование. Голосование идет хорошо. Я хочу напомнить Вам, проголосуйте, пожалуйста, если Вы считаете, что 4 ноября имеет шанс укорениться в нашем сознании, как настоящий праздник, национальная гордость, то звоните, пожалуйста, 660-01-13, а если считаете, что нет, 7 ноября привычный, достойный праздник, его надо оставить, позвоните 660-01-14. Голосование продолжается еще некоторое время, хотя скоро уже, наверное, будет золотая тысяча.
Николай Сванидзе: Кстати, на словесном уровне, вот Света сказала. Хотя это не соответствует ее взглядам на происшедшее в октябре 17 года – Великая октябрьская социалистическая революция. Внятно сказала Света.
Светлана Сорокина: Секундочку. Так праздник значился всегда. Вот как раз из привычных словосочетаний.
Александр Дугин: Слова какие-то очень приятные, социальная справедливость…
Юрий Кабаладзе: Великая революция. У нас тоже привыкли что-то хорошее.
Александр Дугин: Но, что соответствует. Но День народного единства не такое плохое название – народного единства. Наш народ многонациональный. И вот, может быть, придать этому празднику, когда все народы России становятся, символически хотя бы, идут башкиры, идут татары, идут чеченцы, идут русские вместе – строители государства, создатели единого общества, единой политической модели, народного единства. Все мы должны быть едины. (говорят вместе)
Светлана Сорокина: Я остановила голосование.
Александр Дугин: Но я бы и 7 вот защитил тоже Мне очень нравится…
Светлана Сорокина: Секундочку, остановили голосование. Сейчас продолжим. Как Вы думаете, как проголосовали? Вот у нас уже уникальных звонков больше 1100, а так 1300 тут звонков прошло. Скажите, как проголосовали. Вот кто считает 4 ноября, кто 7?
Даниил Дондурей: Ну, мне кажется, чуть-чуть больше будет за 4-е, ну, почти…
Николай Сванидзе: А я думаю, что на генетическом уровне, но тут надо принимать во внимание специфику аудитории. Но на генетическом уровне, конечно же, большинство людей пожилого поколения за 7 ноября будет.
Светлана Сорокина: Но "Эхо Москвы". Все равно считаешь больше?
Николай Сванидзе: Я думаю, что 55 на 45.
Александр Дугин: Я думаю, что где-то почти поровну.
Светлана Сорокина: Почти поровну. Ошибаетесь, господа. За 7 ноября почти 72%. И 28% только за 4-е.
Александр Дугин: Оба праздника совершенно патриотических на самом деле. Один только белый, другой красный.
НИколай Сванидзе: Да чем же он патриотический 7 ноября?
Светлана Сорокина: А чем патриотический?
Александр Дугин: Чем патриотический? Вторая мировая война выиграна. (говорят вместе)
Юрий Кабаладзе: А отечественная война 12-го года?
Николай Сванидзе: Чем она хуже?
Александр Дугин: Вот мы ее тоже помним. И все это хорошо. Наша победа есть наша победа.
Николай Сванидзе: Дело в том, что когда говорят о 4 ноября, то все имеют в виду вот эту ситуацию с Москвой, поляки, пришли в Китай город и т.д. В то время, как это выдающийся праздник, связанный с гражданским самосознанием. Простой человек, причем даже не мэр, мясник. Он был как бы в одном из районов старостой. В одном из районов. Он преодолел колоссальное противостояние в самом этом городе. Раз. Он уговорил всех людей отдавать 20% всех своих средств независимо от имущественного положения. И это ладно, уговорил. Он проконтролировал и сумел это сделать при…
Юрий Кабаладзе: Уговорил собственную жену снять с себя драгоценности.
Николай Сванидзе: Он много чего сделал и это не все.
Александр Дугин: Праздник гражданского общества. Совершенно правильно.
Николай Сванидзе: Он нашел этого самого князя Пожарского, не допустил до того…
Александр Дугин: Военного руководителя.
Николай Сванидзе: Чтобы он остался военным руководителем и не выше. Т.е. гражданское самосознание города. Наняли менеджера…
Светлана Сорокина: Практически наняли военного специалиста.
Николай Сванидзе: Военного специалиста. Организовали все это не только на территории своей местности, своего города. Пришли в Москву, другие территории. Более того, он был одним из вдохновителей всех. Он был центральное контрольное управление, он был идеолог…
Даниил Дондурей: Не дай Бог, сегодня появится.
Александр Дугин: Это победа гражданского общества. Патриотического гражданского общества.
Николай Сванидзе: Более того, он не допустил, чтобы ни князь Пожарский, ни он сам не призывались в эпоху самозванцев на царство.
Даниил Дондурей: Он случайно не в Оксфорде учился? Откуда он взялся?
Николай Сванидзе: И что мы про это узнали вот в эти три месяца? Три года назад? Сейчас? Мы об этом узнаем каждый день. У нас слагают песни о Минине? Каждый школьник знает его историю, судьбу? Мы знаем его характер? Мы же про каждого члена политбюро в 18-м году, когда уже начали хватать на улице и убивать не за что. Только за то, что г-на Урицкого там что-то с ним сделали, убивали сотни тысяч людей. про это мы знаем. А про… Ну, раз мы решили сделать это национальным… Так сделайте это. Это запросто.
Светлана Сорокина: Да, согласна.
Юрий Кабаладзе: Я думаю, что для этого нужно время на самом деле.
Даниил Дондурей: Нет, для этого всегда нужно желание. Об этом Чехов очень много написал. только желание. (говорят вместе).
НИколай Сваиндзе: Почему проголосовали за 7 ноября? Это сидит в мозгу. 7 – выпивал. А 4-го черт его знает, что там было. Вот и все.
Светлана Сорокина: Можно я скажу? Вместо того чтобы придумывать…
Даниил Дондурей: Кстати, Вы знаете, что произошло в этом году 4-го?
Светлана Сорокина: Не даст.
Даниил Дондурей: Запретили продавать спиртные напитки. Это нехорошо.
Светлана Сорокина: Вместо того, чтобы придумать, как внедрить в башку все, что связано с этим праздником, у нас этот праздник потихоньку узурпируют националисты.
Николай Сванидзе: Это страшная опасность. Это огромная опасность.
Светлана Сорокина: Ничего себе традиция.
Николай Сванидзе: Да, это, на мой взгляд, совершенно страшная вещь, потому что вот тут я с Вами полностью, коллеги, согласен, потому что этот праздник, День объединения, действительно объединить. День подъема гражданского общества.
Александр Дугин: Триумф.
Николай Сванидзе: Потому что в России всегда гражданское общество было в высшей степени патриотическим. Настоящее гражданское общество очень духовным, очень патриотическим…
Даниил Дондурей: Во всех странах такое.
Александр Дугин: Бывает по-разному.
Даниил Дондурей: Гражданское всегда.
Александр Дугин: Может быть, но у нас точно патриотическое. И вот вместо того, чтобы придать этому празднику содержание и рассказать подробно о том, что произошло, у нас половина, долгое время, особенно, я помню, два года назад, просто либеральная интеллигенция визжала, никакой нельзя праздник, здесь это исторически не подтверждено, ничего не произошло. Ни в коем случае никакого дня народного единства. И тут же посуетились прямо противоположное экстремистское, неонацистское, которое вдруг у нас появилась молодежь, которая вышла колоннами с совершенно чудовищными лозунгами "долой эмигрантов", "долой этнические меньшинства". Мне кажется, что обе позиции, они друг друга стоят. Раз уж сделали праздник, праздник в принципе очень рациональный, нужный, который, кстати, пытается не только напомнить о прошлом, но и обратить взгляд в будущее. Окончить смутное время сегодняшнее, начать строить нашу Россию на новом уровне. И вот тут самые яркие линии были полные огульного такого обвинения этого праздника, что ничего в этом не произошло ни в коем случае. А другие: нет, это наши праздник. И пытаются делать его просто неонацистским. Я думаю просто, что и то и то это две крайности, против которых мы должны бороться. Люди, даже не важно, большие патриоты, чем демократы, или больше демократы, чем патриоты. Это наш праздник 4-е.
Светлана Сорокина: А интересно, почему Вы противопоставляете?
Александр Дугин: Один другому не противоречит, патриотизм.
Александр Дугин: Я согласен, вот те, которые выступали против этого праздника, были демократами, но не патриотами, а те, которые пытаются превратить его в жупел, в какую-то пародию, они…
Николай Сванидзе: А вот у Вас есть ответ, у меня есть такой вопрос. Очень технологичный. Год назад 41 серия прошла, называется "Сталин лайф". 41 серия. Причем было объявлено, и еще 41 должна была запускаться. Я не знаю, может быть, отрицательные рецензии, приостановили, значит, 80 серий. Почему? Вы знаете, что мы на первом месте в мире по количеству сериалов. Стоят они 20 копеек. Мы уже ненавидим американское кино. Ну, вот возьмите, Вы знаете. Ну почему не запустить 100 серий, или сериал так на полгодика. Чтобы нам рассказывали каждый день из той жизни, про которую мы сегодня говорим.
Светлана Сорокина: Причем можно же придумать шикарно.
Даниил Дондурей: Вот это как раз Сванидзе.
Юрий Кабаладзе: Да причем здесь Сванидзе.
Александр Дугин: Я с Добродеевым, кстати, говорил, с Олегом Добродеевым о необходимости вообще делать сериалы, подробные сериалы, подробные, интеллектуальные сериалы из русской истории. У меня даже была такая идея "Дьявол в русской истории", потому что, Смутное время, раскол, периодически есть темное.
Даниил Дондурей: Вы знаете, мне так кажется, денег не заработают на этом.
Светлана Сорокина: Это риск большой. Это может пойти, а может нет. И это очень рискованно.
Александр Дугин: Для воспитания нашего гражданского самосознания – это очень важно.
Даниил Дондурей: Государство пусть дает деньги.
Светлана Сорокина: О чем еще хотела успеть предложить Вам поговорить. О том, о чем пишут нам вот здесь вот тоже в смс сообщениях. "Хочу просто осенний праздник 2-3 дня. Без идеологии и шума", - пишет нам Евгений.
Александр Дугин: А это между 4 и 7 как раз. 5 и 6 два дня.
Светлана Сорокина: Ну, не получается. Пишут про то, что лучше бы, если ноябрьские праздники утверждать , то, например, 28 ноября – День матери во многих странах мира. Вообще, скажите мне, пожалуйста, может быть, нам вовсе не эти идеологические праздники, не духоподъемные, учитывая, какой раздрай вызывает сама по себе постановка вопроса, тот или этот? Может быть, нам что-то типа международного дня труда, дня матери.
Даниил Дондурей: Хорошо было бы 7 ноября отмечать день матери, вот это был бы номер.
Александр Дугин: А, может, просто день революции.
НИколай Сванидзе: Клара Цеткин.
Юрий Кабаладзе: Клара Цеткин, да.
Даниил Дондурей: Во-первых, у нас история очень мощная, очень такая кровавенькая.
Светлана Сорокина: Да, а где она не мощная то?
Александр Дугин: Идеологизированная.
Николай Сванидзе: Нет, она очень идеологизированная. Действительно, я согласен. Потому что с мифами никак мы разобраться не можем. Такая страшная путаница. Поэтому ни день железнодорожника, ни день защитника милиции, у нас не пройдет.
Светлана Сорокина: Я не про профессиональный праздник.
Николай Сванидзе: Это максимум концерт.
Даниил Дондурей: Тем более, что это будет воспринято, как очередная формальность.
Александр Дугин: (говорят вместе) жен мироносиц у православных.
Даниил Дондурей: Которые приелись. Действительно…
Юрий Кабаладзе: Потому что нужно наполнить смыслом. А каким смыслом?
Даниил Дондурей: Столько этих дней женских, мужских, детских. Это все уже…
Николай Сванидзе: Ноябрьские праздники по сути – день национальной идеи. В советское время это был день национальной идеи. Потому что советская эпоха, советский эон начался.
Светлана Сорокина: А теперь такой российской национальной идеи.
Александр Дугин: А теперь российской, да, если угодно даже романовской.
Светлана Сорокина: Ну, сморите, вместо единения, привносит еще дополнительный раздрай.
Александр Дугин: Тут я тоже согласен, что время все поставит на места.
Светлана Сорокина: Да, время?! А вот, пожалуйста, опросик-то. Опросик-то? что наш опрос, что в журнале опрос. Про то, что даже молодежь подтягивается к этой идеологии.
Александр Дугин: Тоже неплохо. Пусть кто-то и коммунистические празднует.
Светлана Сорокина: Так какой праздник? Так мы и будем на двух табуретках? Совмещенный санузел в голове.
Александр Дугин: И белая часть истории хорошая, и красная часть истории хорошая. И вот с идеологической точки зрения это противоположные вещи.
Даниил Дондурей: Так не бывает.
Александр Дугин: Бывает. Был такой Николай Устрялов, великий русский мыслитель, которого в 36 году при Сталине правда, застрелили. Он утверждал, что между белым периодом истории и красным существует непрерывная связь. И он был русским православным патриотом, белым, Устрялов, уехал с белой эмиграцией из страны. Но понял, что большевики, не смотря на полную идеологическую противоположность, в чем-то восстанавливают русскую историю.
НИколай Сванидзе: Как Вы правильно совершенно доложили, после чего его и расстреляли.
Александр Дугин: Личный вопрос.
Светлана Сорокина: Ничего себе личный. Среди миллионов оказался.
Александр Дугин: Он вернулся сюда…
Николай Сванидзе: И его шлепнули.
Александр Дугин: И его судьба по сравнению с его идейной установкой для него, видимо, для этого очень мужественного человека была вторичная по отношению к справедливости его идеи. Его никто не заставлял сюда вернуться. Никто его сюда не выманивал. Он однажды описывает, говорит, почему приехал. Говорит: я бы прожил в эмиграции, он прожил там лет 10-15. потом приехал, съел яблоко у Кремля. Говорит: этот вкус, вкус родины, вкус русского народа, вкус моей цивилизации гораздо слаще, чем, может быть…
Даниил Дондурей: И расстреляли. (говорят вместе)
Александр Дугин: Это тонкие вещи. Я бы не смеялся.
Светлана Сорокина: А мы не смеемся.
Александр Дугин: Это экзистенциальный выбор очень глубокого русского человека.
Даниил Дондурей: Вы знаете, есть много типов вот архитектуры разной. Но никогда еще серьезно экклектика, а речь идет об экклектике…
Александр Дугин: О синтезе.
Даниил Дондурей: Нет, не синтез. Экклектика, а в сознании миллионов наших людей сегодня вот с этим с 12-м и с взятием Зимнего, и с любовью к Николаю Второму и т.д., это чисто экклектика. Никогда она ничего хорошего не создавала.
Александр Дугин: Мы живем в постмодерн, где все основано на экклектике. Чисто экклектика. Посмотрите. Тарантино что такое.
Даниил Дондурей: Это исключительно для элитарных студий. И больше ничего.
Александр Дугин: А сейчас уже смотрят массы постмодернистические фильмы. Эккелектика – это, кстати, самое современное явление, которое только можно себе представить.
Даниил Дондурей: Единственный, кто ушибет эту экклектику – это только гламурная культура.
НИколай Сванидзе: Я боюсь, что от какого-то исторического этапа придется отказаться. Потому что этап, на котором всех, кто ел яблоки, кто не ел яблоки, всех расстреливали. Крестьянство уничтожили.
Александр Дугин: Это плохо.
Николай Свинидзе: Армию уничтожили. Все уничтожили. Но все равно было хорошо.
Александр Дугин: Страна была какая огромная. Какое искусство было.
Николай Сванидзе: Она огромная на карте. Она по определению огромная.
Даниил Дондурей: Войну выиграли не благодаря, а вопреки.
Юрий Кабаладзе: Она уже маленькая, такая уже годиться.
Николай Сванидзе: А полководческий гений Сталина? Это серьезные вещи на самом деле.
Светлана Сорокина: Ну, слушайте, я вот соглашусь с Николаем Карловичем, ну, вопреки, действительно. Это народная победа, а не победа Сталина. Ну, причем тут Сталин.
Николай Сванидзе: Ну, народная, которая стала возможной…
Светлана Сорокина: Ну, причем тут Сталин? А какие жертвы? Постойте, Александр. Дело в том, что вот до сих пор и в этом отношении, в отношении нашей недавней истории, мифология, да. Ведь не хотят слушать о том, сколько лишних жертв было. Простите мне это слово. Лишние жизни у нас оказались. Я когда делала фильм о военных событиях. И помню на Изъеловских высотах была. Там положили за несколько дней до победы 300 000. Заваливали трупами блиндажи с пулеметчиками немецкими. Они там с ума сходили эти пулеметчики. 300 000, зачем? За несколько дней до победы. И когда я всего лишь это вставила в своем фильме, что вот зачем это было? 300 000 всего лишь… нужно было не заваливать. Так и то на меня ветераны обрушились. Говорили: как, это вот надо было. Иначе никак. Вот живем этими мифами. Все оправдано.
Александр Дугин: Эти две вещи, мы привыкли к очень простым мифам. Вот с чем я согласен, что у нас все было хорошо. А вот на самом деле историческая ответственность возникает тогда, когда мы начинаем понимать, что за величие всегда платят. И вот цена величия у любого народа, на самом деле, огромная и кровавя. Американцы, если бы не подвергли геноциду индейцев местных, просто местное население. Они бы не построили свою культуру.
Светлана Сорокина: Наш геноцид всем фору даст.
Александр Дугин: Это всегда тяжелая вещь. И вот все великое. В любой исторической эпохе строится на крови. И, конечно, надо обсуждать и осмыслять цену этой крови. Но вот величие, оно не бывает практически никогда без насилия(говорят вместе) .... величие добра. Всегда величие добра сопряжено с величием зла…
НИколай Сванидзе: Где сейчас добро то было?
Александр Дугин: Как справедливое общество, социализм был.
Николай Сванидзе: Да, какой социализм, я Вас умоляю.
Николай Сванидзе: 70 лет рубали свой народ, потом рухнули под тяжестью собственной дряхлости и импотенции.
Александр Дугин: Не только же это было, Николай Карлович.
Николай Сванидзе: Вот и все величие.
Александр Дугин: Были периоды взлета, народной мобилизации, энтузиазма. Строительство гигантских…
Светлана Сорокина: Откуда мы знаем теперь, как раз про сослагательное наклонение, что было бы, если бы не было геноцида…
Николай Сванидзе: Была лагерная экономика.
Светлана Сорокина: Тише, не все разом.
Даниил Дондурей: Конец 2007 года. Мы здесь все-таки думали иногда на эти темы. И мы здесь в страшный спор входим. А что со страной творится? С теми, кто не думал, кто не получает за это деньги? Как мы здесь все присутствующие за интерпретацию истории и идеологии жизни.
Николай Сванидзе: Не все получают за это деньги, не все имеют высшее гуманитарное образование.
Светлана Сорокина: Не всем интересно даже это.
Даниил Дондурей: И вот это состояние невероятного противостояния, которые есть за этим столом даже, оно во всей стране и в каждой семье.
Александр Дугин: Демократия.
Даниил Дондурей: И это не демократия. Это отсутствие какого-либо внятного мировоззрения. У миллионов людей в нашей стране.
Светлана Сорокина: И желание прислушаться к мнению друг друга, если на то пошло.
Даниил Дондурей: Ну, если здесь нет, то и там нет. (говорят вместе).
Светлана Сорокина: Тише. А смотрите, вот смс сообщение: "Ленин, - написал нам человек – это Минин 17-го года".
Александр Дугин: А вот я говорю, что у кого-то это будет накладываться. Вот формально, с идеологической точки зрения…
Светлана Сорокина: Минин 17-го года. Знаете, как-то не очень похоже, прямо скажем. Вот как-то не похоже.
Даниил Дондурей: Никогда Минин нигде вот в текстах, которые я читал, не призывал убивать священников.
Светлана Сорокина: Это раз.
Даниил Дондурей: В отличие от Ленина. Убивать, как можно больше…
Светлана Сорокина: Личной властью не упивался, как мы уже выяснили.
Николай Сванидзе: И не совершал государственного переворота.
Светлана Сорокина: И не совершал государственного переворота. Поэтому не надо здесь сравнивать. Здесь пишут, какой праздник не предложи, всяк одобрим. Да нет, мы здесь сами в растерянности и пытаемся понять, какой праздник. Но идеологически нам все-таки 4 ноября ближе. Хотя и мне он кажется еще вполне таким…
Даниил Дондурей: Нет. Моя позиция проста и пряма. Во-первых, любой праздник лучше, чем праздник октября.
Светлана Сорокина: Это правда. Да.
Даниил Дондурей: Жестко антисоветская. Потому что если мы отмечаем праздник 7 ноября, давайте отмечать праздник 22 июня, нападение гитлеровской Германии на Советский Союз. Будет точно такой праздник. Этот праздник привел к геноциду народа. Следовательно, отмечать его, как праздник, это кощунство. Это мое глубочайшее убеждение. Любой праздник лучше. Тем более что 4 ноября, ничего плохого я в этом не вижу. Это действительно день народного единения, это действительно чистый праздник, безукоризненный праздник…
Светлана Сорокина: Ну почему безукоризненный?
Даниил Дондурей: Был Минин и Пожарский. Было народное ополчение. Было освобождение Кремля.
Юрий Кабаладзе: Была жертвенность большая.
Даниил Дондурей: Была жертвенность, было освобождение Кремля от бандитов и интервентов. Это все было. Было, если об этом последние 100 лет мало говорили, это не значит, что этого не было. Давайте об этом как правильно говорили мои собеседники, говорить больше. И все.
Юрий Кабаладзе: Почему об этом не говорят, не понятно.
Даниил Дондурей: Потому что говорили о другом.
Юрий Кабаладзе: Ну, уж если мы сами придумали этот праздник, власть придумала, так сделайте все для того, чтобы его популяризировать.
Даниил Дондурей: Конечно, это все технологично, это можно сделать.
Александр Дугин: Кстати, интересно, что большую роль церковь же сыграла, в выборе этого праздника. И очень много было приложено усилий патриархом для того, чтобы именно этот праздник сделать праздником народного единства.
Даниил Дондурей: Ну, церковь между прочим 3 года, ну, хотя бы 2 года…
Александр Дугин: Что-то делает в этом вопросе. (говорят вместе) патриарха. Церковь осуждала националистические выступления. Много было сделано.
Светлана Сорокина: Мне кажется, что если мы хотим этот праздник утвердить, как день народного единства и для многих, многих народов нашей многонациональной России, вот как раз на церковную сторону я бы не очень напирала. Мне кажется, этот праздник должен быть не связан конкретно с православием. Если говорить о единстве нации.
Юрий Кабаладзе: Ну, светский, общенародный, конечно.
Светлана Сорокина: Он должен быть более светским. Каждый может подразумевать что-то свое.
Александр Дугин: Исторически православная церковь здесь сыграла большую роль.
Светлана Сорокина: Да, пожалуйста. И православные могут отмечать.
Николай Сванидзе: Ты опасаешься, что здесь упор на церковь будет играть разъединяющую роль.
Светлана Сорокина: Конечно. Мне кажется, что здесь должно быть больше светского в этом празднике. Вот объединяющего, как…
Александр Дугин: Лучше евразийского, потому что тогда разные…
Светлана Сорокина: Взял и вставил.
Александр Дугин: Разные конфессии традиционные, разные народы, этносы. Правильно, правильно.
Светлана Сорокина: Ну, вот разные конфессии, ну, вот именно. Так, друзья, незаметно пролетел час. Мы с Вами говорили в программе "В круге Света" мы говорили о двух праздниках, 4 ноября, новом еще совсем празднике, и 7 ноября, привычном, но, может быть, и надеемся уходящем празднике. Говорили мы с Николаем Сванидзе, Александром Дугиным и Даниилом Дондуреем. Спасибо Вам за внимание. Всего доброго, до встречи через неделю.
