Но на самом деле, в значительной части ельцинская воля, преемничество и консенсус элит, которые Путин постепенно переделывал и трансформировал, все это над ним довлело. Он был Владимиром Владимировичем Путиным, который занимает пост Президента, но выбирали его не за политику, не за идеи, не за взгляды, не за стратегию, не за партийность, не за идеологическую форму, которой тоже не было. Он был Путиным, очень позитивным, радостной неожиданность для народа, но как личность, и не более того.
Строго говоря, при такой формуле прихода к власти он мог бы проводить любую политику, его выбирали не за политику, не за идеи, до 2002 года мы от него никаких идей и никакой политики не видели. Поэтому Путин мог делать все, что угодно, поскольку его выбирали авансом, совсем по формальным критериям – только бы не Ельцин. И при такой форме президентской легализации и легитимации Путин действительно мог выбрать все, что угодно. Он мог выбрать либеральную политику, он мог проводить государственническую политику, мог – такую как при Ельцине. Он не был никому и ничем обязан, и это очень принципиально, и надо сказать, что он был никем - с политической точки зрения.
И вот умирает Ельцин и наступает момент последнего послания Путина в той роли, в которой он находился последние 7 лет. И в этот момент произошло рождение Путина, рождение Путина как политической и идеологической фигуры. Последнее послание – это послание политика и идеолога, а не функционера. То есть, совершенно другая картина, когда есть человек, который случайно возглавил государство, стал очень популярным за счет своих популистских, идущих навстречу ожиданиям народа мер – это одно дело.
И вдруг появляется фигура - она появилась в момент послания, - которая говорит, что я, Путин, не только технологический Президент, я являюсь политической фигурой, которая будет важна, влиятельна, и останется таковой даже в случае отрыва от своей функции. Раньше был Президент Путин, а теперь появляется просто Путин, Путин как политик. Путин говорит – смотрите, я есть политик Путин и я, политик Путин, имею следующие взгляды на устройство страны. Он говорит, что страна будет идти в социальном направлении и бороться с коррупцией, что страна будет укреплять свою независимость, идти на конфронтацию с западом, поскольку запад идет на конфронтацию с нами.
Мы выходим из обременяющих нас бессмысленных отношений, которые раньше мы честно выполняли. Мы будем решать проблемы объединения страны, не позволим ей распасться, мы проводим социальную политику. Он описал образ страны, который я назвал бы евразийским. Все, что говорил Путин в своём послании, в том числе о традициях народов и языке, было просто прямым евразийством, чуть более умеренным. То есть, Путин высказал идеологические идеи – и необходимость перехода к постиндустриализации экономики через нанотехнологии, и о необходимости проведения грамотной национальной политики с учетом традиций многих этносов, и о том, что Россия будет или великой, или никакой. То есть, он высказал платформу человека с идеями, независимо от того, какой пост он занимает.
Я могу занимать пост, я могу не занимать никакого поста, просто у меня есть идеи, есть воля, и я воплощаю их в жизнь, через влияние, через воспитание многих поколений молодежи, через изменения влияния в обществе. Я – человек абсолютно идейный, а Путин был человек поста. Теперь я увидел в лице Президента РФ в последнем его обращении к народу в качестве Президента человека с идеями. Путин стал человеком с определенными взглядами, волевыми, жесткими, абсолютно идеально соответствующими, на мой взгляд, потребностям России, полностью строго соответствующими моим представлениям о благе для страны. Вот отсюда неожиданность – мы похоронили не только Ельцина, но и ельцинизм, мы больше не ответственны перед девяностыми ничем, а мы полностью должны двигаться в новом направлении. По отношению к новой России – нам объявили, что заканчивается эпоха либерализма, что заканчивается эпоха балансирования между самостоятельностью и западничеством, и начинается новая эпоха.
А теперь начинается самое интересное – сказал такой человек, с такими идеями, с такой волей, с этой позицией, с этими проектами. Как их воплотить? Если до последнего момента, до этого послания все были озабочены – кого он назначит, останется ли он на третий срок или не останется? Слушая это послание, я подумал – вообще-то неважно теперь, как Путин решит проблему преемственности. Если бы проблему преемственности решал функционер, очень популярный, слава Богу, что он такой, а не другой, а мог бы быть любой, вот тогда было бы принципиально важно, я бы настаивал на третьем сроке.
Потому что такое удачное случайное попадание человека во главу государства, максимально, принципиально, соответствующего нашим интересам – сохранить его нужно было любой ценой – третий, четвертый, пятый срок, пока принципиально не изменилась бы Россия. Разрушитель Ельцин мог поставить Степашина, мог поставить еще кого-то. Мы могли спокойно получить вместо отличного Президента Путина какого-то совершенно отвратительного Президента, и сидели бы, и молчали бы в тряпочку по традиции. Но произошла хорошая случайность – совпало, повезло, это хотелось задержать любой ценой.
Потому что до послания было совершенно непонятно, кто Путин на самом деле, было ясно, что он очень хороший, и было очень страшно, что на его место придет кто-то еще. И тут Путин сказал - со мной не просто повезло, а на самом деле, у меня есть идеи и взгляды по поводу страны, по поводу будущего, и я не опускаю рук, я буду реализовывать проекты любой ценой, до последнего вздоха.
Таким образом, мы получаем совсем другую картину – во главе государства сейчас и еще год, соответственно во главе, в центре российской политической системы стоит человек с идеологией, проектом и программой. Вот тут уже начинаем понимать, что если он с идеологией, проектом и программой, если он с волей, если он в это верит, то реально такой человек найдет способы, как эти идеи дальше продвигать. То есть, вопрос преемника после этого послания приобретает психологический характер, технологический характер.
Человек с идеологией – это не просто удачливый менеджер, балансирующий на пике случайных обстоятельств, популизма и технологий, это абсолютно другая вещь. Если такая идеологическая воля есть, если есть политическая решимость, то легальность отодвигается назад, а легитимность выходит на первый план. После послания возникает легитимность уже не Путина, а политического вождя Путина, Путина как харизматического лидера. Он изменил свое качество и тем самым создал себе место, и место идеологическое. Теперь, когда люди будут говорить – «Путин – да!» – будут иметь в виду не Президент Владимир Владимирович, а будут говорить проект Путина – да, программа Путина – да, идея Путина – да. Путин из президента превратился в идею, а это совершенно другое дело.
Что такое Путин как идея, воплощенная в послании? Это означает, во-первых, он будет подстраивать форму преемничества под реализацию преемственности этой идеи, что он и подчеркнул, что именно это и будет курсом следующего периода развития. У любого человека есть тысячи оснований, даже если он не находится у власти, обеспечить преемственность, а если он находится во власти, он тем более может обеспечить преемственность. Я думаю, что таким образом с обретением высшей легитимности он может делать все, что угодно, он может заставить присягнуть этой идее всех, и я думаю, что заставит, и преемника, и кандидатов. А тех, кто не присягнет этой идее, он просто выбросит из политического пространства, как конкурентов, как идеологических противников в исторически сложный момент, теперь у него есть новый уровень легитимности - идеологическая легитимность.
Поэтому Путин может решить проблему преемственности, как ему удобно, он может поставить любого политического деятеля, которого он посчитает нужным. И я думаю, что фактором этого выбора будет не личная программа этого человека, а то, как он понимает и то, как он реализовывает программу последнего послания, это и будет его легитимацией. Дальше – а где будет сам Путин? А где захочет, там и окажется, он может оказаться в любом месте, в статусе идеологического вождя новой России в ближайшие 3-4 года – это уже не так важно.
В принципе, он может оказаться где угодно, даже если Путин не будет иметь никакого поста, если он окажется в оппозиции, он может стать революционным народным вождем, потому что теперь Путин не личность, а идея. Если каким-то образом сложится ситуация, что во главе кремля или в правительстве окажутся люди, не совпадающие с этим посланием, с этой идеологией, он может начинать политическую атаку на них, он может настаивать на исполнении этого курса любым способом, где бы он не находился – во главе Думы, во главе партии, во главе правительства, во главе народного ополчения, во главе масс.
Просто Путин стал историческим вождем России. А когда есть воля, есть идеи, тогда и есть собственно человек, который управляет страной. Представляем себе такую ситуацию, что Путин остается без власти, без постов в 2008 г., он ставит преемника с позиции Ельцина. Но с такой идеей, такой волей, и с таким желанием, даже если он будет опираться только на поддерживающие его людей, в частности, на нас, евразийцев, мы в течение полугода все взорвем, с таким вождем мы захватим власть любым способом. Нет проблем, имея такую идею, волю и решимость, вернуть Россию, или удержать Россию в правильном направлении. Он обозначил конкретные идеи, вполне совпадающие с моим идеологическим, мировоззренческим, духовным пониманием цели.
Александр Дугин,
руководитель Центра Геополитических экспертиз
экспертно-консультативного совета
по проблемам национальной безопасности при ГД РФ
