Утрата универсального языка
После распада СССР Россия действительно оказалась в тяжёлой ситуации - она утратила универсализм (пусть ограниченный) советского языка, а на пути копирования американской модели столкнулась с такими сложностями, что была вынуждена, будто обжёгшись, отшатнуться от США, которые и сами не спешили заключить новую демократическую Россию в свои объятия и на всякий случай недоверчиво расширяли границы НАТО всё дальше на восток, намереваясь переварить Россию только по частям и только после того, как она окончательно перестанет быть опасной. В такой ситуации Россия осталась одинокой - её вчерашние противники не хотят становиться настоящими друзьями, а от вчерашних союзников мы сами брезгливо отвернулись. При этом универсализм социалистической идеи был отброшен, а национальная идея не выработана.
В такой ситуации проблемно говорить о друзьях даже теоретически: они появляются только тогда, когда страна предлагает другим какую-то ясную и внятную общую модель, геополитический план или хотя бы, как минимум, стройную и непротиворечивую собственную национальную стратегию, по отношению к которой можно было бы определять позицию. Увы, ничего подобного в современной России нет, и мы одиноки в непонятном и стремительно меняющемся мире. Чтобы искать друзей или же окончательно отказаться от них, необходимо принять решение относительно самих себя. Оно пока не принято, но развитие событий таково, что тянуть с этим дальше невозможно. Мы просто вынуждены его принять. Политика начинается там, где чётко определяется пара "друг-враг". И если мы не выработаем в кратчайшие сроки свою политику, нам просто жёстко навяжут чужую.
Проект "американской империи" неприемлем
Какие решения теоретически возможны? Россия может либо примкнуть к какому-то существующему наднациональному проекту, либо замкнуться в себе, либо напрячься и выдвинуть собственный проект, который составит конкуренцию другим наднациональным моделям.
Из существующих наднациональных проектов первый - мировая американская империя, так называемая "благожелательная империя" Кэйгана и Кристола. Этот проект реализуется США с 90-х годов прошлого века. Он предполагает однополярный американоцентричный мир и всеобщее преобладание американской социально-экономической и политической модели. В этой империи России либо отводится периферийное место, либо не отводится вообще никакого.
Евразийский материк современные американские стратеги рассматривают как объект внешнего управления, как подконтрольную территорию. Американская гегемония предполагает десуверенизацию крупных региональных держав и установление над их стратегическим потенциалом прямого американского контроля как в области стратегических вооружений и ядерных объектов (там, где они есть), так и в сфере экономики, где предполагается внешнее управление через транснациональные корпорации важнейшими секторами и особенно природными ресурсами и энергоносителями. Естественно, большинство россиян к такой перспективе отнесутся отрицательно, и даже если политическая элита по эгоистическим соображениям может на это пойти, чтобы лично интегрироваться в "золотой миллиард", народ такой путь категорически отвергнет.
В рамках этого проекта единственным другом нашей страны теоретически могли бы быть США, но цена этой дружбы предполагает утрату Россией политического суверенитета и геополитической субъектности, а то и территориальной целостности. Принять США в качестве друга, значит развязать жестокий внутрироссийский конфликт элиты с населением. Выбрав всё же это направление, власть должна быть готова к гражданскому конфликту и расчленению России.
В Европе не ждут
Другой, несколько отличный сценарий предлагает единая Европа. Этот проект не такой глобальный, как американский, но и он выходит за рамки одной страны, даже самой крупной. На первый план в нём выступает цивилизационный критерий: Европа мыслится как единое большое пространство со специфическим экономическим, культурным и политическим укладом. К этому пространству, возможно, примкнут некоторые близлежащие страны со сходной социально-экономической структурой, принявшие европейские стандарты. Европейский план не универсален, но наднационален. Он ориентирован не на все страны, и Европа выбирает соседей постепенно - тщательно следя за процессом и колеблясь в отношении слишком проблематичных геополитических территорий типа Турции.
Россия по своему геополитическому и цивилизационному формату, по своему объёму и своей стратегической мощи в существующую Европу никак не вписывается. Это надо принять как аксиому. Но из этого отнюдь не вытекает, что Европа автоматически становится врагом. Европейский план не включает в себя Россию, но и не навязывает ей какого-то определённого пути. Для Европы Россия - вещь в себе, нечто грозное и непонятное, от чего лучше держаться подальше. Но и агрессии в отношении России Евросоюз не планирует: у Брюсселя по сути нет в отношении нас никаких планов - ни позитивно интеграционных, ни негативно уничижительных. Европа воспринимает нас как нечто отличное и при определённых обстоятельствах готова с нами считаться. В принципе, возможны и дружба, и вражда. Многое зависит от того, какой выбор сделает Москва, определяя своё политическое будущее.
Угроза исламизации
Третий проект - исламский. Он, безусловно, проигрывает и американскому, и европейскому по привлекательности, экономической, социально-политической и культурной универсальности, но обладает динамизмом и убеждённостью, подчас граничащими с фанатизмом. Он пока действует на мировой периферии, проявляясь подчас в виде терроризма и конфликтов. Но его преимущество в том, что он обладает чёткой отрицательной и положительной программой - против американской гегемонии и за мировое исламское государство. Это в каком-то смысле революционный проект, его потенциальной базой является миллиард мусульман, которые наводняют Европу и Америку, привнося в них свой культурно-социальный и религиозно-политический стиль.
Россия, с одной стороны, после событий 11 сентября 2001 года выступила на стороне США в коалиции против международного терроризма, но вместе с тем вступила в организацию Исламская конференция, обозначив две возможные позиции в отношении исламского проекта - от жёсткого отторжения до проявления интереса. Исламская религия легко может превращаться при необходимости в политическую идеологию, что придаёт ей особое качество и значение. Среди всех прочих альтернативных западным универсальным или претендующим на универсальность идеологий она сегодня вызывает наибольший интерес, и соответственно наибольшие опасения глобалистов связаны именно с нею. Россия в этой ситуации также может сделать определённый выбор: приняв исламский мир в союзники, она получает простор для расширения своего влияния в мире, но и сама подвергается риску политической исламизации. Исламский проект в чём-то столь же радикален, как и глобалистский. В конце концов мир тоже должен стать однородным политически и культурно, только в данном случае под знаком "исламского государства". Выступив "врагом" ислама, Россия помогает США, но это втягивает нас в действия по первому сценарию, а дружба с США не несёт России никаких преимуществ, поскольку это игра против своей суверенности.
Великий Китай от Тайваня до Урала
Четвёртый проект - китайский. Но он не универсален и не претендует на это, обращаясь исключительно к китайской нации и основываясь на уникальном демографическом, экономическом и политическом потенциале современного Китая. Китай явно является преградой на пути мировой американской гегемонии, никак не вписывается в исламский проект, но напрямую ничего России предложить не может. Дружба с Китаем легко может превратиться в мирную демографическую экспансию китайцев в малозаселённые области Восточной Сибири. Вражда тоже не принесёт никаких дивидендов, так как будет на руку только США - со всеми вытекающими последствиями.
Нет места в "больших проектах"
Итак, приходится признать, что России нет места в существующих "больших проектах". В каждом из них есть существенные моменты, которые препятствуют её позитивной интеграции. Это не значит, что Россия обречена на вражду со всеми этими "большими идеями" ХХI века. Точнее сказать, у России в такой ситуации нет "абсолютного друга", как и того проекта, который полностью соответствовал бы нашим национальным интересам. Но вместе с тем похоже, что у неё есть "абсолютный враг" - США и американский неоимпериализм. Правда, не только Россия, но и носители других "больших проектов" тоже вступают в неизбывный конфликт с Америкой, упорно строящей свою "благожелательную империю". Вашингтон сегодня призывает "забыть Европу" (Т. Барнетт), борется против исламского проекта в Ираке и Афганистане, планирует напасть на Иран и Сирию, всё более озабочен усилением Китая. И в этом кроется самое главное для России. Чётко заняв место на противоположной от США стороне баррикад, она получает совершенно новую модель геополитической "дружбы". Не абсолютной, но прагматической.
"Оси дружбы"
Если Россия делает выбор в пользу многополярного мира - а это значит строго против вашингтонского проекта мировой доминации, - она мгновенно получает свой собственный статус и своё легитимное место в раскладе мировых сил. Исходя из этого допущения, автоматически выстраивается система "осей дружбы". Причём эта "дружба" становится тем более важной для всех партнёров, чем самостоятельнее позиция России в отношении "больших проектов".
Эти "оси дружбы" складываются следующим образом: Россия - Европа, Россия - исламский мир, Россия - Китай. Не входя ни в один проект, балансируя между этими полюсами, Россия должна действовать так, чтобы поддерживать каждый из них в общей системе оппонирования однополярным устремлениям США. В этом случае национальная идентичность России определяется на основании двух факторов: противостояние американоцентричному глобализму (именно антиамериканизм, кстати, питает в значительной степени и новую европейскую идентичность) и самостоятельная независимая позиция в отношении всех крупных полюсов. Будучи антиамериканской, Россия не должна быть ни европейской, ни исламской, ни китайской. Именно в этом балансе она получает возможность выработать свой собственный "большой проект".
Вместе с тем этот потенциальный "большой проект" останется чистой химерой, если Россия не будет активна и не станет уже сейчас помогать существующим полюсам, как бы ассиметричны они ни были. Россия не отстоит своей самостоятельности и в будущем, если Евросоюз не станет независимым и мощным региональным игроком со своей собственной геополитикой, если исламский мир не консолидирует свой потенциал, а Китай не сохранит темпов развития. Успех России как полюса многополярного мира напрямую зависит от успеха развития всех остальных полюсов, причём желательно в сходном ритме, без резкого усиления одного из них. Но и сами эти полюса должны быть логически заинтересованы именно в такой функции России - как континентального баланса всего геополитического мирового процесса.
По сути истинным архитекторам европейского проекта нужна не ослабленная и маргинальная Россия, но Россия сильная и дружественная, способная выступать самостоятельной силой, особенно перед лицом американской экспансии. Давить на Россию в Европе выгодно только тем, кто больше продвигает американские планы, нежели творит собственно европейскую политику.
Точно так же в исламе: экстремальные проекты исламизации России противоречат в первую очередь интересам самого исламского мира, которому гораздо важнее иметь союзника в её лице, нежели толкать её к роли "регионального жандарма", действующего в интересах США. Китай находится в том же положении: китайская держава будет процветать вместе с дружественным российским соседом при его стратегической и ресурсной поддержке, тогда как этническая экспансия приведёт лишь к конфликту со всё ещё сильной ядерной державой.
Если Россия делает выбор в пользу многополярного мира, то...
