Тоня Самсонова: Сегодня Вы узнаете о том, о чем не знают две трети жителей стран Восьмерки.
Маша Майерс: Это как?
Тоня Самсонова: Ну, вот так. Две трети жители стран Восьмерки, например, за неделю до саммита не знали, где он проходит. 4% считали, что он проходит в Лондоне.
Маша Майерс: Это интересно.
Тоня Самсонова: Ну, там еще замечательные варианты были.
Маша Майерс: 3%, что в Японии и США, да. Менее осведомлены о проведении встречи лидеров Большой восьмерки в США и Великобритании. Среди опрошенных россиян 73% ответили, что встреча пройдет в Петербурге. Т.е. мы самые осведомленные, получается. Скажите, вот как Вы можете прокомментировать вот такое всеобщее незнание? Ну, в Росси-то понятно, российская цифра отличается немножко от остальных. Это не интересно? Это не важно? Это не актуально?
Тоня Самсонова: Об этом не говорят?
Александр Дугин: На мой взгляд, с точки зрения европейского или мирового обывателя речь идет о технической встречи лидеров стран, которые, в общем, проводят рядовые, обычные консультации. Для нас же это мероприятие именно в этом формате и в этом году имело особое значение. Во-первых, мы председательствуем в Восьмерке, потом мы проводим саммит на нашей территории и в новом качестве. Для нашей власти сейчас очень важно быть признанной в качестве председательствующей стороны в Большой восьмерке. На уровне, скажем, «имиджевом», это означало бы признание нас как развитой, полноценной демократии. Эти вещи были протранслированы населению при подготовке Восьмерки. Население совершенно адекватно поняло это. Восприняло с большим энтузиазмом. И самое важное, что эта техническая, консультационная встреча для нашего народа, для нашей страны действительно стала событием. Событием очень позитивным, радостным, помогающим обрести утраченную или утрачиваемую веру в себя. Я достаточно скептически относился к саммиту накануне этого события, потому что в этом формате решить там ничего не было возможно. И, тем не менее, даже на меня, скептика, произвело впечатление то, как была проведена эта встреча, то, как она освещалась, то, как она воспринималась самими радостными лицами Буша, Ширака, которые светились. Почему они светились? Они вообще могли бы быть обычными: здравствуйте, здравствуйте, - вежливые, дежурные улыбки. Но они излучали некий особый совершенно энтузиазм. Как будто эти люди появились у нас впервые. Поездили на машинках со своими женами, смотрели концерты и просветлели. Такой пиар невозможно сделать. Сухой, вялый человек, которого даже постоянно показывают…
Маша Майерс: Почему же невозможно? Вот в фильме, помните это была такая замечательная вудиаленовская история, да, хвост виляет собакой. Там, по-моему, как раз рассказывалось о том, что возможно сделать как раз такими пиаровскими методами.
Александр Дугин: Многое возможно, но многие вещи нет. Я сам занимаюсь телевидением много лет и прекрасно понимаю формат. Было нечто абсолютно точно считываемое. И меня это удивило.
Маша Майерс: Так событие было или…
Александр Дугин: Было. Для нас было. Для мирового сообщества не было. Для нашей страны было серьезное событие. Фактически улыбки лидеров Восьмерки, энтузиазм, написанный на их искренних, немножко детских, наивных лицах, их тексты, их слова, они транслировали нашему народу "Мы приняли Вас в качестве равных партнеров, Вы в нашем клубе, Вы в клубе всерьез". И это было очень приятно узнать нам, россиянам.
Тоня Самсонова: Александр, это что, наше единственное достижение? Почему нам стоит радоваться о проведении Большой восьмерки, что все нас восприняли? Да?
Александр Дугин: А это очень важно.
Тоня Самсонова: Ну, т.е. это все. Больше результатов нет.
Александр Дугин: Почему все? Вы понимаете, я же не говорю, что это все. Я говорю, что это событие с психологической точки зрения, с точки зрения социальной психологии усиливало комфорт нашего самосознания. Было чрезвычайно важно нашей власти. Ведь все могло бы быть по-другому. Во-первых, могла бы быть жесткая критика за какие-то недостатки в нашей демократии, на что надеялась оппозиция. Могли бы быть предъявлены претензии Кандолизой Райс, как, например, перед Братиславским саммитом. Могло бы быть огромное шествие с безобразиями антиглобалистов. Они тихо посидели на стадиончике. Лидеры светились счастьем, в "Другую Россию" послали каких-то очень таких дежурных, второстепенных лиц. Никто туда не пришел. И для власти все обошлось самым наилучшим образом. Давайте признаем это. Что у Путина все получилось, а у его противников не получилось ничего. Молодец, народ рад.
Маша Майерс: Тоня, одну секунду. Федор, я хотела спросить у Вас. Задать тот же вопрос что и Александру. Потом хотела Вас спросить является это все-таки событием или не является, на самом деле. Сейчас я хочу спросить у Вас: что это было? Вот так позвольте мне поставить вопрос?
Тоня Самсонова: Что это? Бэри Уорд.
Маша Майерс: Что это было?
Федор Лукьянов: Это было действительно очень большое и важное имиджевое мероприятие. Поскольку у нас проблема имиджа России в мире обсуждается последние, наверное, года 2 непрестанно. И предпринимаются всякие усилия, чтобы его улучшить. Вот это, конечно, с точки зрения имиджа было очень мощное явление. Для других стран, я совершенно согласен, для 6 из 8 участников это была 32-я встреча, для еще одной страны, для Канады 31-я.
Александр Дугин: Друг другу надоели, наверное, уже.
Федор Лукьянов: И, в общем, ничего особенного нету. Россия устроила из этого хэппининг и получила то действительно, чего добивалась. Я совершено согласен, что Путин может это записать в большой, жирный плюс себе.
Маша Майерс: А что касается и всех прочих важных моментов за исключением имиджа и пиара и вот этой всей помпезности и вот этих всех радостных улыбок, это можно назвать событием, или нет?
Федор Лукьянов: Это можно назвать событием в той же степени, как и любую другую Восьмерку, начиная с 75 года, на которой всегда обсуждаются какие-то проблемы в неформальном режиме. Это организация, которая не имеет никаких полномочий. Это клуб для дискуссий. Они могут быть более или менее продуктивными. Скажем, ну, я, честно говоря, не заметил, что они уж прямо так сияли, как описывает Александр, но видно было, что они в хорошем настроении.
Маша Майерс: Погода даже не испортила.
Федор Лукьянов: Это очень большая разница, например, с тем, что было в 2003 году в Авиане, когда после Ирака они собрались и Буш с Шираком просто в глаза друг другу не смотрели, ну, не хотели друг друга видеть. Сейчас в общем обстановка в мире такова, она не хорошая, она плохая. Но вот эти вот джентльмены, они в общем, как бы находят общий язык.
Маша Майерс: Тоня?
Тоня Самсонова: Да, Маша.
Маша Майерс: Цифры.
Тоня Самсонова: Цифры таковы, что в странах всей Восьмерки проводился опрос. Проводился он агентством социальной информации совместно с "Глобал маркет энд сайт". И тогда за неделю до саммита попросили всех поставить себе оценку своих знаний о Большой восьмерке от 1 до 7. Выяснилось, что все граждане Семерки, вот которые были опрошены 7000 человек больше 4-х себе практически не поставили. Ну, т.е. там 4% поставили себе 7 баллов, 10% себе поставили 5-6 баллов, а 36% честно признались, что не уверены в своих знаниях о Восьмерке. Т.е. для них это неважно. Ну, 31 раз они встречались, ну, и что. А мы так до сих пор и не знаем, зачем они это делают. Тогда как россияне то. конечно, все знают. И меньше 4-х себе не ставят.
Маша Майерс: Ну, т.е. фактически получается, что тогда мы можем объяснить вот это вот собственно этот эффект тем, что у нас все это впервые, а потом все будет…
Федор Лукьянов: Ну, это премьера, да. Премьерный показ всегда вызывает ажиотаж.
Маша Майерс: А потом это все сойдет вот, собственно, ну, не то, чтобы на нет, ну, к неким…
Федор Лукьянов: Ну, сойдет, не сойдет, мы пока не знаем, как оно будет развиваться, и кто там в этой группе будет. Но, конечно, в следующий раз уже будет, наверное, поспокойней.
Маша Майерс: Тонь, давай теперь к цифрам вернемся. О том, как собственно воспринималось председательство России в Большой Восьмерке другими членами.
Тоня Самсонова: Вот ВЦИОМ провел исследование. Вы говорите, что для нас это важный хэппининг. Но Россия не страшное исключение из Восьмерки, которого кто-либо добивается. По мнению 34% наших сограждан Россия совершенно спокойно переживет это исключение. Еще 22% считают, что вот это нанесет сильный удар. Но только 22 получается, ценят наше участие так серьезно. А треть граждан, хотя они это все знают, и Вы объясняете это тем, что для нас это событие, и все это очень важно, и это поднимает наш имидж и во многом действительно…
Маша Майерс: Тонь, мы этого еще не говорили.
Тоня Самсонова: Нет, ну, понятно, наши гости говорят, это витает в воздухе. Да, Большая восьмерка поднимает наш имидж, но почему тогда треть россиян считают, что ничего страшного не случится, если нас исключат? Или мы гордые?
Александр Дугин: Потому что это не взаимоисключает друг друга… Нас ввели в Большую восьмерку, как подачку Ельцину, который развалил Советский Союз, за то, что мы фактически встали на колени. Сейчас мы принимаем у себя Восьмерку как люди, которые поднимаются с колен. Мы еще не поднялись, но мы уже и не на. Поэтому…
Тоня Самсонова: Это по каким показателям мы не на коленях?
Александр Дугин: По всем показателям…
Тоня Самсонова: Доход на душу населения…
Александр Дугин: Мы великая энергетическая держава. Мы прекратили распад России, мы начинаем активизировать нашу мощь в постсоветском пространстве, мы начинаем разговаривать с другими державами…
Маша Майерс: У Восьмерки есть, это клуб, у него есть формальные требования по доходу на душу населения.
Федор Лукьянов: Нет, нет, нету формальных требований.
Александр Дугин: Нет, это не формальное требование. Нас пустили туда, как подачку за наше предательство. Сегодня же мы туда пришли, явились, в совершено другом качестве. Уважающей себя, мощной, самостоятельной державой со своей повесткой дня. И не смотря на то, что мы пока еще не можем свою повестку дня ни предложить, ни развить, сейчас мы говорили о дежурных вопросах. Но сам пафос, сама подача нашего участия на этот раз показывает, что мы начинаем обретать собственное достоинство. И люди, которые говорят, если нас исключат, ничего не добьются - мы переживем. Мы достойно в этом участвуем, достойно присутствуем в Восьмерке, не унижаемся до того, чтобы нас там держали. И так же достойно, если что-то будет оскорблять наше достоинство, оттуда выйдем. Это очень тонкий момент. Хорошо быть в Восьмерке, но, можно быть, так же хорошо будет и без Восьмерки. Главное, быть сильной, процветающей, уверенной в себе страной.
Тоня Самсонова: В чем наше достоинство, кроме нашей энергетики?
Александр Дугин: Огромное достоинство. Сейчас, смотрите…
Тоня Самсонова: Страна со слабым…
Александр Дугин: Да, слабым, но что ж поделать, и Америка была в конце 20-х годов, в великой депрессии, была слабой.
Маша Майерс: Тогда не было Большой восьмерки.
Александр Дугин: Сколько кризисов пережила Франция, Германия, Япония, Италия - и политических, и экономических. Мы не в лучшем состоянии. Но если вспомнить, где мы лежали, распластавшись под асфальтом, что было в головах у нашей политической элиты в 90-е годы, сейчас мы медленно, может быть, слишком медленно для нас, людей более яркого темперамента, жесткого темперамента, но, тем не менее, мы собираемся, мы приходим в себя. И то, что мы приходим в себя, говорит о том, что мы готовимся серьезно преодолеть тот кризис, в котором мы в последние годы находились.
Маша Майерс: Вот смотрите, мы уже от имиджа и от таких чисто визуальных моментов переходим к более глубинному оптимизму в развитии нашей страны. Федор, Вы разделяете эту точку зрения?
Тоня Самсонова: Вы считаете, что мы имеем право быть членами Большой восьмерки?
Маша Майерс: Потому что ну так, знаете, воспринималась Восьмерка, ну, да, встретились, поговорили. Мы даже вынесли эти два глагола в тему нашей передачи.
Федор Лукьянов: Ну, "встретились, поговорили", это не отменяет все, что говорит Александр. Ну, таки действительно встретились, поговорили. Что касается исключения России, я не очень понимал, откуда эта вся дискуссия берется. Потому что, на мой взгляд, с самого начала было очевидно, что никто никого ни откуда исключать не будет. Потому что, во-первых, в Восьмерке не принято, изначально, еще когда там России не было, не принято там лезть во внутренние дела друг друга. Не делают этого. Потому что раз уж тебя пригласили, то считается, что ты как бы равноправный. И Россия, я согласен, в общем, что Россию приняли, если так немножко утрировать ее приняли по ошибке. Потому что когда ее принимали, дабы поддержать Ельцина, дабы поддержать тогдашнюю ситуацию, считалось, исходили из того, что Россия постепенно, там с проблемами, с извивами всякими…
Александр Дугин: Исчезнет.
Федор Лукьянов: Ну, исчезнет, вряд ли. Но будет идти в направлении такой среднестатистической семерочной страны. Как Италия, или как Канада, вот что-нибудь такое. Т.е. рыночная экономика, современная форма демократии и отсутствие излишних геополитических амбиций. Вот такая Россия в принципе виделась. Сейчас совершенно другая ситуация. Можно ее по-разному оценивать, но она прямо противоположная тому. Но уже приняли. Уже исключать… одно дело не принять, а другое дело исключать, это гигантский скандал, это холодная война в каком-то смысле. Поэтому все эти риторические обсуждения, которые шли, они никак не связаны с содержанием собственно саммита. И это подтвердилось.
Маша Майерс: А дает ли нам вот проведение Большой восьмерки повод для такого оптимистического прогноза, который, я так понимаю, о котором говорил Александр.
Федор Лукьянов: Мне кажется, что для такого оптимистического прогноза еще очень рано что-то такое еще строить. Поскольку сейчас наблюдается в мире ситуация очень так себе. И Россия объективно находится в выигрышном положении. Т.е. все крупные центры мира в той или иной степени нуждаются в России, в большей или в меньшей. У США одни проблемы. У Евросоюза другие проблемы. У Китая третьи проблемы. У Индии четвертые.
Александр Дугин: Есть и у Японии проблемы.
Федор Лукьянов: У Японии пятые.
Александр Дугин: У Канады нет.
Федор Лукьянов: Ну, Канада, она да. Но при этом, как мне кажется, ключевой момент, это беспрецедентное наше энергетическое процветание. Эти деньги, которые уже сыплются с неба, и с которыми уже никто не знает, что делать. И это такая эйфория, которая кажется мне уже сейчас опасной. И, кстати говоря, вот то, что произошло сейчас на саммите, добавляет вот этой эйфории. Потому что вот все эти красивые картинки и счастливые лица, это, конечно, замечательно. Но реально вот у России не конъюнктурных, а фундаментальных оснований для того, чтобы начинать глобальную игру, на мой взгляд, пока очень мало.
Александр Дугин: Воля, главное есть, остальное приложится.
Маша Майерс: Воля есть, остальное приложится.
Тоня Самсонова: Мы начали уже говорить о том, является ли Россия полноправным членом. И когда проводился этот опрос во всех странах, участницах Большой восьмерки, то им в частности задавался вопрос, а как Вы относитесь к тому, что саммит Большой восьмерки будет проведен в России? Что, конечно, можно трактовать, как их видение роли России. И что касается общего сводного рейтинга этой оценки, то не положительно, не отрицательно к этому относятся 50%. И определенно положительно к этому относятся 37% из участниц. Самое негативное отношение к тому, что саммит пройдет в России, пожалуй, наблюдается в Германии и Японии, но это порядка максимум трети населения к этому негативно относится.
Маша Майерс: Ну, в общем, и США…
Александр Дугин: Они, наверное, еще вспоминают нашу войну с ними. Наши противники во Второй мировой войне. Люди же по инерции очень медленно соображают, что она уже кончилась, что уже прошла денацификация.
Тоня Самсонова: В США, да. В США самое негативное отношение – 23%.
Александр Дугин: В США – это новая холодная война, еще позже кончилась, совсем недавно.
Тоня Самсонова: Ну, различие с другими странами, ну, не больше статистической погрешности, т.е. Япония, Германия – это 25-29%, а там Канада негативно относятся 31%, Франция 35%, Италия там ну 42%. Вот так.
Александр Дугин: Мифы холодной войны в головах. Конечно, осознать новую структуру мира не так быстро. Понимаете, действительно люди живут там, целую жизнь прожили, когда Россия - враг, когда Америка - враг. И для того чтобы осознать те изменения, которые происходят в современном мире, и новую его структуру, и новую его модель, это очень трудно. Политическим элитам - и то трудно. А населению, к которому обращаются социологи, и подавно трудно. Приехал же Буш, говорят, в Испанию, и сказал "Вот, смотрите, здесь все по-мексикански говорят". Может быть, ему и достаточно такого общего представления. Великая страна. У него все по-английски, все понятно. Поэтому я думаю, что не стоит особенно преувеличивать значение такого рода цифр, поскольку они действительно свидетельствуют о состоянии среднестатистических граждан, которые….
Тоня Самсонова: Но почему американцы то тогда так не любят нас?
Александр Дугин: Холодная война только что была. А еще и идет деле. И мы их не любим. Что в них хорошего, в американцах.
Маша Майерс: Александр, мне кажется, что на эти цифры надо обращать внимание только с той точки зрения, что насколько опаздывает вообще общественное сознание о того, что происходит… Путин сказал, что надо уже вырабатывать архитектуру новую международных отношений, отходить от биполярной системы. А мы, оказывается, еще в мифах Второй мировой войны.
Александр Дугин: В двух мифах. Второй мировой войны, двуполярной системы, однополярной системы. Мы находимся среди огромного количества мифов. Причем они накладываются друг на друга. Кто-то вообще живет в архаических мирах. И живут одновременно еще в разных мирах, находясь в одной и той же стране, создают удивительную, кстати, картину постмодерна. В которой социология полностью отменяет свое фундаментальное значение. Цифры, которые мы собираем, они как в фильме Тарантино, представляют собой некие отдельные фрагменты, абсолютно не связанные между собой ни сюжетной линией, ни какой-то моралью, ни тем, кто называют философы, наративом. Наратив современной социологии в лучшем случае развлекает. Поэтому социологии надо задавать все более и более странные вопросы, все более провокационные, тогда значение этой дисциплины как-то еще сохранится. Поскольку ничего строго рационального, позволяющего сделать какие-то прогнозы из современных социологических исследований просто невозможно предпринять.
Тоня Самсонова: Закрываем передачу?
Александр Дугин: Поему? Наоборот, надо развивать социологию в новом, постмодернистическом ключе. Надо спрашивать про сны людей, сколько вот он видели чертей, например. Это очень важная социология, анерическая, анерократическая социология, за ней будущее.
Тоня Самсонова: Давайте не о социологии, а о саммите.
Маша Майерс: Нет, Тоня, это очень интересно с той точки зрения, что мы сказали, что вот две трети ничего не знают про саммит, какой кошмар. А чего Вы тогда от нас хотите, в конце концов?
Александр Дугин: Но он им снится при этом.
Федор Лукьянов: Они не осознают.
Александр Дугин: Да, да, да. Глубинная социология должна быть.
Тоня Самсонова: Александр, позвольте, Вы сказали, что американцы пребывают еще в мифах холодной войны, но когда в 92-м году в Америке проводился опрос об отношении к России, 60%, даже больше говорили о том, что с Россией мы теперь дружим.
Александр Дугин: Они радовались, что они нас победили. А потом поняли, что не до конца. Правильно. Когда мы полностью растворялись перед ними.
Тоня Самсонова: Но если мы так себя ведем, что они понимают, что не до конца…
Александр Дугин: Хорошо. Значит, мы опять возвращаемся, как держава, с которой надо считаться. американцы же, они довольно простые ребята. Они видят это. Нам кто-то сопротивляется, вот это «the evil», это мировое зло. Нам никто не сопротивляется - замечательно, демократия. Обратите внимание, какой был парадоксальный разговор Буша с Путиным на пресс-конференции, когда Буш говорит "У Вас будет тоже демократия, все в порядке, как у Саакашвили и в Ираке". Путин говорит "Не хотим, как в Ираке. Стоп, стоп, мистер Буш". А он что отвечает. Это кстати не было в наших. Он говорит "You wait". Он говорит "подождите". В данном контексте это означает "поживем, увидим".
Маша Майерс: Может, это означает "дождетесь такого".
Александр Дугин: Это много что означает. И это "Ю вэйт" еще при том, что он сиял, это в хорошем настроении было. Ему нравилось водить машинки. Он здорово он вилял по парку. Если бы он был мрачнее, он, может быть, еще жестче сказал. Американцы видят свою роль в мире, как единственного, главного хорошего парня. А все остальные либо под ним, там идут за ним, несут пистолет, либо это какие-то злые индейцы. И в этом вся логика.
Тоня Самсонова: 10% американцев против того, чтобы саммит проходил в России.
Федор Лукьянов: Секундочку. Я слышал эту реплику Буша. Я все-таки поправлю. Она не к этому относилось. Это очень звучало глупо. Но имел то он ввиду, когда Путин сказал, что как в Ираке нам не надо. Он сказал, ну, подождите, и в Ираке будет хорошо. Потому что он просто понял, какую глупость он сказал, приведя Ирак в пример. Так что не надо уж считать, что он угрожает на саммите.
Александр Дугин: Знаете, есть такая интерпретация. Большинство аналитиков сказали, что Буш слишком прямолинеен. И мало того, что он пригрозил Путину не очень симпатичной перспективой, он еще сказал, там не отказывайтесь, а то там огребете. Прозвучало это так.
Маша Майерс: Федор, а прокомментируйте, пожалуйста, высказывание по поводу того, что Россия становится страной после саммита и после председательства этого такого успешного, удачного, с улыбками, становится страной, с которой будут считаться в таком глобальном масштабе.
Федор Лукьянов: Нет, после саммита она не становится. Постепенно она становится страной, с которой считаются все больше в силу разных факторов.
Александр Дугин: И без саммита.
Федор Лукьянов: Да. Саммит – это как бы некоторая станция, которую мы проехали. Я думаю, более того, вот эти улыбки сейчас потухнут. Начинается очень тяжелый период. Потому что Россия заявилась, как действительно игрок очень высокого уровня. Пытается играть и на Ближнем Востоке, и в Латинской Америке и везде. Одновременно и у нас и в Соединенных Штатах предстоят избирательные компании. Избирательная компания это всегда время, когда выковыривают весь негатив наверх, пытаются на нем как-то играть. Скажем, в Америке демократы сейчас вернут бумеранг Бушу. Потому что в 2000 году, когда валили Клинтона, кто потерял Россию, до чего Вы довели, там алкоголик Ельцин коррумпированный, это Ваша значит политика. Сейчас ровно наоборот, демократы обращаются в Бушу, говорят, вот, значит, Россия стала диктатурой, а была демократией. Так что я думаю, что нам предстоит очень веселый период. Тем более, что у нас тоже желающих пораздувать антиамериканские отношения, вполне хватает.
Маша Майерс: Тонь, давай вот к вопросу о статусе России, которая становится страной, с которой надо считаться, вот из "Ведомостей" опрос по поводу того, стала ли Россия все-таки полноправным членом G-8. Что об этом люди думают?
Тоня Самсонова: Ну, россияне, да. Пессимисты говорят о социально-экономических проблемах. О том, что у России все-таки шаткое положение в Восьмерке. И они мотивируют это просто отставанием по уровню жизни населения – 55%.
Маша Майерс: Не поспоришь по большому счету.
Тоня Самсонова: Сытый богатому не собеседник. По экономическому развитию – 44%. Т.е. это люди, которые говорят, России не место пока в G-8.
Маша Майерс: Сытый голодному.
Тоня Самсонова: Да. И аналитик из ВЦИОМа говорит, что в сознании граждан, я не знаю, может быть, Вы с этим поспорите, может быть, это не так, но аналитик говорит следующее, что в сознании граждан сообщество G-7… И я помню, как мы его изучали, честно говоря, в школе, так я его и воспринимала, воспринимается, как группа экономически развитых стран, которая контролирует основную часть богатства. Вот такой золотой миллиард или союз жирных котов. Поэтому главное, что россияне адекватно, они могут не оценить да, там роль G-8, что они делают, могут не знать. Но они точно знают, какой у нас доход на душу населения и, какой у нас ВВП. И они знают, что Америка богаче, что Германия богаче, что там живут лучше. И поэтому они считают, что мы недостойны пока.
Федор Лукьянов: Восьмерка просто меняется. Именно вступление России, оно принципиально изменило. Действительно, изначально, когда-то это называлось Клуб индустриально развитых держав, клуб наиболее богатых стран, клуб ведущих демократий. Вот все это со вступлением полноценным России перестало быть актуальным.
Александр Дугин: Потом это создавалось еще как, собственно говоря, заговор капиталистических государств против советского блока. Не забывайте, что в свое время был еще Грейт севен …
Тоня Самсонова: У них НАТО был, зачем им….
Александр Дугин: Тоже дополнительно, у них было еще много структур. Это определенного рода политический пиар холодной войны, когда прокапиталистические государства говорят: мы процветающие, а вот советский лагерь загибается.
Тоня Самсонова: Позвольте, восьмерка создавалась, когда…
Александр Дугин: Семерка.
Тоня Самсонова: Семерка создавалась, когда европейцы захотели, европейские мощные страны подумали, что они достаточно сильны, чтобы вступать в диалог с Америкой не на платформах тех международных организаций, которые уже существовали, потому что там было слишком много…
Александр Дугин: А какие? Только трехсторонняя комиссия. Она объединяла тогда представителей европейских, американских и японских элит. Вот, кстати, "Россия в глобальной политике", Ваш журнал, является копией "Форейн эферс", который издает американской Трилотерай комишн. Ну, это так.
Федор Лукьянов: Трилотерай комишн никакого отношения к этому не имеет.
Александр Дугин: Ну, а Каншл инфо релишн – это базовая структура Трилотерай комишн. Это по ходу делу.
Тоня Самсонова: Ну, так и что по поводу полноправия?
Александр Дугин: Так вот, когда Россия примкнула, тут Федор абсолютно прав, когда она вошла в этот клуб, даже номинально…
Тоня Самсонова: То клуб поменял свой профиль.
Александр Дугин: Конечно. Абсолютно поменял. Это больше не пиаровская акция крупных капиталистических государств, поскольку нет того оппонента, которому надо это предъявлять. И Россия вошла туда с очень интересным, ну, поначалу туда вползла, а сейчас она там расправляет плечи, предлагает новые повестки дня и по большому счету меняет геополитическую конфигурацию мира. Меняет структуру того, что Томас Бармен, очень интересный американский политолог называет «the core», ядро. В ядро входили страны грейт севен. Если Россия к этому золотому миллиарду, к этому ядру подходит всерьез, потирая руки, с нашим газом, с нашей энергетикой, с нашим ядерным оружием, то ядро меняет свою структуру, меняет структуру мира, однополярности больше нет.
Маша Майерс: Я напоминаю, это "Лукавая цифра", радиостанция "Эхо Москвы". У нас в гостях Александр Дугин и Федор Лукьянов. Ведут программу Тоня Самсонова и Маша Майерс. И я хочу спросить у Вас, не могу, я понимаю, что меня сейчас начнут бить, но не могу этого не сделать. Два вопроса. Почему в Восьмерку не берут соответственно Китай Индию, Бразилию и второй вопрос, может быть, тогда Восьмерка уже изживает, поскольку так радикально меняются принципы ее ядра, так, может быть, она изживает себя, как международное объединение? Пора уже лигу наций менять на ООН.
Тоня Самсонова: Я только единственное, что хочу Вас попросить, прежде чем мы перейдем к новым членам, давайте с Россией все-таки разберемся, потому что отрицательно относится к тому, что Россия является полноправным членом, 37% населения России. Как бы не относились к этому событию, что восьмерка прошла у нас. И из тех, кто относится положительно, 36% и те, кто считает, что мы полноправные члены, из них половина понимают наше полноправие, и обосновывают его тем, что у нас богатые природные ресурсы.
Александр Дугин: Ну, хорошо, хоть что-то.
Маша Майерс: Правильно делают.
Александр Дугин: У одних много ресурсов, у других трудолюбивое население…
Тоня Самсонова: Это значит, что мы так себя видим низко по отношению к этим странам?
Александр Дугин: Почему?
Тоня Самсонова: О какой державности Вы говорите если мы…
Александр Дугин: Объясню. В экономике постмодерна сейчас освободились от производства. Делокализация сейчас идет в Америке. Нет производства. Только оборонный комплекс остался. Значит, только финансовый сектор, который развит, третичный сектор в экономике американской и природные ресурсы. Их значение становится вообще стратегически важным.
Тоня Самсонова: А люди не важны, которые строят демократию, которые что-то делают в стране, развивают экономику.
Александр Дугин: Подождите, мы говорим не про демократию, мы говорим про экономику. Люди в экономике постмодерна не важны. Потому что роботы могут создавать машины. Существует дешевая рабочая сила, абсолютно конкурентная в третьем мире. И нет никакой задачи, ни в Америке, ни в России развивать промышленность. Но в Америке есть мощно работающий финансовый сектор, элемент экономики постмодерна. У нас есть гигантская энергетика. И роль наша таким хитрым образом через… у нас не удалась индустриализация, мы ее провалили. И ладно, экономика постмодерна уравнивает государства, в котором вообще нет ни одного станка, но зато есть природные ресурсы, с государствами, в которых есть очень много станков, там все пашут, миллиард китайцев что-то делают, и все равно у них получаются эти безобразные товары, игрушки какие-то ненужные.
Маша Майерс: И тем не мене китайцев не берут. Почему?
Александр Дугин: Не берут, потому что там у них вообще ничего нет, кроме огромного количества населения…
Федор Лукьянов: Можно я возражу? Две вещи. Значит, во-первых, в экономике постмодерна, постиндустриальной, как раз человек, он в центре. Потому что он, да, он не работает на производстве.
Александр Дугин: Он работает парикмахером, визайжистом.
Федор Лукьянов: Сфера услуг, она вся для человека. Вот он этим и пользуется. А китайцы, как Вы сказали, да, действительно работают.
Александр Дугин: Они пользуются своими финансами, а мы пользуемся своими ресурсами.
Тоня Самсонова: А у нас никакого постиндустриализма. Мы, извините, гордимся ресурсами.
Александр Дугин: Мы ресурсы продаем и пользуемся. Тоже ходим по визайжистам, по соляриям.
Тоня Самсонова: Лучше бы мы мозги продавали.
Александр Дугин: Зачем продавать мозги? Наоборот, мозги надо хранить, пестовать. А у нас все для человека. У нас нефть продают, все для человека.
Федор Лукьянов: Еще я бы вернулся на 5 минут назад. Ну, считать Семерку изначально неким заговором против Советского Союза, это, по-моему, большое преувеличение.
Александр Дугин: Почему?
Федор Лукьянов: Потому что изначально, когда это создавалось, во что это потом вылилось, это другой вопрос. Собрались лидеры, которые не знали, чего делать. Это был 75 год. Крушение прежней системы. Только что нефтяной кризис. Значит, они почувствовали свою уязвимость. Возникла необходимость между собой разобраться, что западному миру перед лицом новых угроз той же самой энергетической безопасности делать. Это не имело никакого отношения к Советскому Союзу. Потом уже, когда это стало все развиваться, он трансформировался. Просто не надо во всем заговор видеть. А что касается места России, я все-таки надеюсь, надеюсь я все-таки, что мы когда-нибудь уйдем от этой сырьевой ориентации нашей экономики, потому что если нет то мы этой великой державой побудем еще лет 30, наверное. После этого мы перестанем ей быть на совсем.
Александр Дугин: Что-нибудь за 30 лет придумаем.
Маша Майерс: Не факт.
Александр Дугин: Люди русские очень талантливые.
Федор Лукьянов: Думать то начать было уже вчера.
Александр Дугин: Ну, можно сейчас начать. Никогда не поздно начать думать.
Маша Майерс: Так, а что касается расширения Большой восьмерки. Тонь, давай тогда цифры собственно, а потом уже непосредственно по Индии, по Китаю, по Бразилии и вообще актуальности существования этого международного объединения сегодня.
Тоня Самсонова: Ну, опять таки в восьми странах задавался вопрос: что Вы думаете по поводу членства и состава стран, которые в будущем должны принимать участие в саммитах Большой восьмерки. То ли их должно быть больше, то ли их должно быть меньше. Не утратит ли смысл сама Восьмерка, если добавят туда еще каких-то членов? Нет определенного ответа у 15% населения.
Маша Майерс: Ну, и ладно.
Тоня Самсонова: Да. Восьмерка должна быть распущена. Я не верю, что эта организация полезна. Так считают 9% населения всей Восьмерки. Сократить свой состав должна Восьмерка, так считают два процента из всей Восьмерки. 29% считают, что сохранить текущий состав должна. И 46%, т.е. большинство, считают, что увеличить свой состав.
Маша Майерс: Прокомментируйте, пожалуйста, эти цифры, Александр.
Александр Дугин: Вот, на мой взгляд, это очень правильная вещь. И роль России…
Маша Майерс: Мы берем большинство, я так понимаю. Секунду, я еще раз повторю. Потому что цифры на слух все-таки трудновато. Почти половина считают, что Восьмерка должна увеличить свой состав и треть считают, что должна сохранить текущий состав из восьми стран.
Александр Дугин: Меня интересует половина. Как она осмысляет роль Восьмерки? Она осмысляет роль Восьмерки, как диалог тех держав, постдуального, постбиполярного мира, которые действительно организуют мировой концерт. Т.е. в этом отношении это не просто самые развитые страны, а наиболее могущественные страны нашей планеты. И здесь Россия, как раз, Федор правильно совершенно сказал, она подходит к этой Восьмерке именно в таком качестве. Мы сейчас представляем этот другой , особый, но очень могущественный мир. И мы открываем. Мы говорим, Восьмерка открывается. Тот факт, что она перестала быть Семеркой, что мы туда вступили, за нами идут Китай, за нами идет Индия, за нами идет Бразилия. И расширение этих новых, гигантских, «emerging powers», таких возникающих атипичных держав, что очень хорошо развито в Европе…
Маша Майерс: Не равномерно.
Александр Дугин: Не равномерных, асимметричных, но, тем не менее, безусловно, мощных, могучих сил, полюсов регионального могущества. И это очень важный процесс. И расширение Восьмерки из клуба богатых до клуба человечества, такие могущественные полюса в рамках человечества, которые между собой встречаются, договариваются. Где нет маленьких суверенных государств, которые еще не доросли ни до чего. Им место в ООН. Их выслушают, они проголосуют. И ладно. А вот «design makers» мировые, их гораздо меньше, чем количество суверенных государств, но гораздо больше, чем вот эти семь…
Маша Майерс: А как Вы считаете должна Восьмерка эволюционировать или должно на ее основе создаваться новое международное объединение?
Александр Дугин: Вы знаете это вопрос открытый. Просто сам вектор, который, кстати, председательство России открыло, подчеркнуло, вектор правильный. Это может быть другая организация, Восьмерка может быть распущена, или трансформирована. На ее месте может быть создан именно клуб новых мощных держав. Своего рода многополярный клуб. Не такой, как ООН, не такой, как Грейт эйт, не такой как Грейт севен.
Тоня Самсонова: Мы все-таки Восьмерку рассматриваем через призму общественного мнения. И если мы возьмем…
Александр Дугин: И вот оно правильно все понимает, общественное мнение.
Тоня Самсонова: И если мы посмотрим, как мы относимся, допустим, к Японии, как мы относимся к Индии, которую, может быть, нужно включить в Большую восьмерку, но россияне о ней ничего не знают…
Александр Дугин: Все знают россияне. 40% все знают.
Тоня Самсонова: Наше отношение к Германии, которую иногда могут считать чуть ли не нашим врагом на бытовом уровне.
Александр Дугин: Никто не считает уже.
Маша Майерс: Ну, это мы ссылки делаем ко Второй мировой войне.
Тоня Самсонова: Да. Не важно, какие страны, но мы про половину ничего не знаем, половину считаем врагами, половину считаем друзьями, не понятно. И это клуб неформальный, который должен о чем-то договориться, как друзья. Так если люди другие страны дружественными не воспринимают, то как… Они голосуют за президентов, которые встречаются, чтобы дружить с кем-то, то какой смысл президентам дружить, если это не вызывает одобрения.
Федор Лукьянов: Вот мне кажется, что Вы затрагиваете правильную проблему. Я бы ее немножко повернул. Вот при всем отличии России от остальных семи стран очевидном, мы принадлежим все-таки вот к этой что ли цивилизационной общности.
Александр Дугин: Евразийской.
Федор Лукьянов: Ну, не знаю, Северное полушарие, скажем так. И когда они собираются, Путин собирается со всеми этими людьми, они обсуждают неформально, и они все эту неформальность понимают одинаково примерно. И, в общем, говорят они примерно на одном языке. Не в смысле, что на английском, а вот на уровне понятийного аппарата.
Тоня Самсонова: Ценностного.
Федор Лукьянов: Нет, ценностного, не уверен. Но именно понятийного. Ценностного вряд ли. Кстати говоря, Япония тоже по ценностям, конечно, на Канаду похожа довольно мало. Но как только я себе представляю в этом круг председателя КНР, у меня возникают большие сомнения, что они будут на том же языке говорить. Это другое мышление, другая логика и другое понимание. Вот в этом, на мой взгляд, проблема главная для расширения или не расширения Восьмерки.
Александр Дугин: А мы можем с другой стороны интерпретировать, что думает председатель КНР и доносить это до европейских лидеров. Поэтому мы Евразия. Мы понимаем, что в голове у председателя КНР.
Федор Лукьянов: Боюсь, что ему это не надо, наше посредничество совсем.
Александр Дугин: Ну, ничего.
Федор Лукьянов: Кстати, мы обсуждаем. Китай ни разу не говорил, что он хочет в Восьмерку.
Александр Дугин: А ему никто и не предлагал. Дело в том, что отвечать, только унижаться. Если его не зовут, он говорит: не пойду я в Ваши гости. Не пригласили, не пригласили. А Россия, мне кажется, она прекрасно понимает сознание лидеров Индии, сознание лидеров Китая, сознание лидеров Бразилии. Мы понимаем язык Восьмерки, мы еще понимаем язык исключенных из Восьмерки. И в данном случае наша позиция уникальная. Мы являемся пока спикерами остального мира. Говорит же Хайтингтон в своей статье очень важной "Столкновение цивилизаций", он говорит "Запад и все остальные". Так вот Россия – это представитель «the rest», всех остальных, «in the West», на Западе.
Маша Майерс: Ну, мы последнее время довольно сознательно занимаем эту позицию на мировой арене.
Александр Дугин: Отлично, правильно, потому что это наша судьба. В свое время основатель евразийства князь Трубецкой…
Маша Майерс: Главное чтобы нас правильно поняли все остальные.
Александр Дугин: Поймут. Особенно, когда там газ надо будет.
Федор Лукьянов: Вот, вот оно.
Александр Дугин: Князь Трубецкой написал важную книгу "Европа и человечество". И роль России - представлять человечество в Европе, т.е. на Западе.
Маша Майерс: Это мне напоминает высказывание, что женщина тоже человек. Знаете, Европа и человечество.
Федор Лукьянов: Одно добавление.
Александр Дугин: А это очень важно. Именно оно античеловечество. Европа создала российскую модель глобальной колонизации, навязала свои ценности всему остальному миру. И считает свою собственную историю эквивалентом универсальной. А человечество все остальное так не считает. И вот России задача: дать понять Западу, что он ошибается в возвеличивании свой культуры, своей цивилизации и своих ценностей. Кроме Запада есть другие ценностные системы.
Маша Майерс: Значит, правильной дорогой идем, товарищи. Федор, пожалуйста.
Федор Лукьянов: Вы знаете, Александр специалист по евразийской идее. Вот я не специалист, но я со стороны здравого смысла смотрю. Вот у меня такое ощущение, что мы можем претендовать, допустим, на роль посредника, переводчика, как угодно. Проблема в том, что Азия нас своей не считает. Азия нас считает Европой. Китай нас считает Европой.
Александр Дугин: А Европа Азией, мы, поэтому и есть Евразия. Вы подтверждается.
Федор Лукьянов: Мы цивилизационно все равно туда ближе, чем к Азии. Зачем Китаю мы нужны или Индии, как какой-то посредник в их общении там с Америкой.
Александр Дугин: А без нас они не договорятся.
Федор Лукьянов: Ну, конечно. Индия уже договорилась.
Александр Дугин: Надо поставить себя так, чтобы не договорились.
Федор Лукьянов: А, ну, надо.
Маша Майерс: Будем к этому стремиться. Тонь, давай к темам обратимся, потому что у нас остается чуть больше 10 минут. Уже время просто очень мало.
Тоня Самсонова: Мы смотрим на саммит глазами людей этих восьми стран, которые встречались и их, этих граждан спросили перед саммитом. А Вы то считаете…
Маша Майерс: Споры между славянофилами и западниками, они вечны, как мир.
Федор Лукьянов: Евразийцами и атлантистами, в новом веке.
Маша Майерс: Ну, как угодно.
Тоня Самсонова: Значит, споры спорами, но, тем не менее, у жителей стран Большой восьмерки были свои представления о том, какие проблемы сейчас на мировой арене самые важные, и какие следует обсуждать. Составлен такой рейтинг. Мы можем посмотреть по 8 странам, какие каждая страна считает главные проблемы. Вот, например, Япония, 91% считают, что первая по обсуждения проблема должна быть климат.
Маша Майерс: Ну, понятно, экология.
Тоня Самсонова: Климат именно.
Федор Лукьянов: Киотский протокол.
Маша Майерс: Киотский протокол, да, правильно.
Тоня Самсонова: Германия считает, равно, как и Италия, что главной проблемой саммита и главной темой должны быть права человека. Канада и США считают, что главная тема саммита это инфекции, инфекционные заболевания.
Маша Майерс: Ну, мы громко об этом говорили, и СМИ всего мира об этом говорили, что инфекционные заболевания в повестке дня.
Тоня Самсонова: Во Франции и в Великобритании главная проблема саммита это бедность. Т.е. у нас есть народная повестка дня. Мы видим, что есть страны, которые приезжают со своей главной проблемой и обсуждать ее хотят. Если взять, в общем, страны Восьмерки…
Александр Дугин: Очень интересны эти ответы. Они показывают некий психоанализ народов. Вот в Италии и Германии, бывших фашистских государствах, остается ощущение, что они все-таки до сих пор должны искупать недостаток прав и такое наглое нарушение…
Тоня Самсонова: Вы всерьез можете называть население Германии последователями…?
Александр Дугин: Я говорю, что у них существует травма в сознании, как за совершенные в эпоху фашизма и национал-социализма преступления, которые они постоянно буддируют и поднимают на повестку дня. У Японии травма за экологическую Хиросиму и Нагасаки. Видимо, в Америке и в Канаде просто грязно. Поэтому у них очень много вирусных заболеваний. А Франция традиционно озабочивалась проблемой бедности, поскольку это социально ориентированная страна. В общем, каждый народ в эту повестку дня этого саммита вложила на самом деле часть своего исторического самосознания. Это очень интересные цифры Вы…
Тоня Самсонова: Т.е. никто не поехал решать насущные проблемы. А зачем тогда раз в год встречаться, если там национальное самосознание…
Александр Дугин: Они делегируют своими национальными вопросами своих президентов и говорят: обратите больше внимания на это. В этой общей повестке дня. А Вы на это. А Вы на это. Народ очень молодец еще раз оказывается.
Маша Майерс: Так поскольку мы подводим итоги саммита, он уже закончился, собственно, каким образом делегировали, и каких результатов удалось достичь. Давайте ожидания и реальность сведем в одну плоскость.
Тоня Самсонова: Общий рейтинг. Если взять все страны, то там можно было же несколько проблем назвать, никто не ограничивал. Общий рейтинг создался таким. Проблема бедности в мире первая во всем мире из Восьмерки, которую выбрали. Потом изменение климата на планете. Потом идет мировая энергетическая безопасность, четвертая – развитие образования в мире. Вот так.
Маша Майерс: Об этом тоже говорили да.
Тоня Самсонова: Терроризм, да, терроризм, инфекции, энергетика.
Маша Майерс: Этнические, религиозные конфликты. Вот собственно ожидаемое и…
Тоня Самсонова: Что реально.
Маша Майерс: И действительно, что получилось.
Федор Лукьянов: Много у мира проблем получается.
Маша Майерс: Ну, много, много, в общем.
Тоня Самсонова: Ожидания населения оправданы, или не оправданы.
Маша Майерс: И собственно, какие-то проблемы были решены, или так, встретились, поговорили.
Федор Лукьянов: Ну, опять, не решают на этих саммитах никогда, ни в 75 году, ни в 89-м, ни сейчас, не решают проблемы. Их ставят. Польза, вот что касается, если мы не будем брать какую-то геополитику или там Ближний Восток, который вот вспыхнул сейчас, или Иран, а вот те проблемы там не знаю, инфекции или еще что-то, пользу я вижу конкретную. Скромную, но, тем не менее, есть она. Вот в принципе этими вопросами занимается такая организация, как ООН. Конкретно ее агентство профильное, Всемирная организация здравоохранения или еще что-то. Вот они, получив декларацию саммита Восьмерки, имеют дополнительный аргумент обращаться за деньгами к спонсорам, донорам и т.д. Это полезно в любом случае. Это не решит проблему инфекции и птичьего гриппа, но это полезно. Большего от Восьмерки ждать невозможно,
Александр Дугин: Да, это, кстати, абсолютно верно. Это «design making».
Маша Майерс: Мы получается, судя по тому, о чем говорили, мы получается, что мы подчеркиваем сам факт членства, но вот эти саммиты, промежуточные встречи, они большого значения не играют. Но сам факт членства принципиален для страны. Вот в контексте того, о чем мы говорили, о могуществе, об экономическом там трам-пам-пам, а вот равенстве, не равенстве, кто-то там мозги, кто-то там производство, у кого-то там роботы и т.д. Т.е. для нас я так понимаю, именно этот факт выходит на первое место, не зависимости от принятия каких-то текущих решений. Будь там Ливан с Израилем…
Александр Дугин: Сейчас для России, на этой восьмерке, да, Вы правы, это вопрос в первую очередь самого факта участия. Но в какой-то момент, я думаю, когда мы там освоимся ,и когда будет вопрос о, в том числе, о включении, или не включении дополнительных членов, то эта площадка может несколько изменить свое значение. И стать более что ли эффективной базой для принятия довольно серьезных решений. И сейчас Федор очень правильно сказал. И сейчас принялись решения. Эти решения были приняты. Эти декларации саммита отправятся уже по вертикали власти. И следующие организации, ООН, другие международные организации, которые будут бегать и стараться осуществить то, что решили. Это уже почти приказ, или указание.
Маша Майерс: Политологи, аналитики говорили о том в нашем эфире до Вас, говорили о том, что, в общем-то, принципиальных решений не удалось принять на этом саммите.
Федор Лукьянов: А что значит принципиальное решение?
Маша Майерс: В частности упоминалось там вступление России в ВТО, например.
Федор Лукьянов: Это не имеет никакого отношения к саммиту Восьмерки, абсолютно. Это было накануне, конкретно двусторонние переговоры с США, которые не удались. Но никакой трагедии в этом нет.
Александр Дугин: А не удались, кстати, из-за очень интересной вещи. Путин последовательно говорит: я хочу в ВТО, с одной стороны, с другой стороны, я не пожертвую ради этого нашими национальными, экономическими интересами. И тот факт, что он хочет и то, и другое, на самом то деле, получает с одной стороны уважение и поддержку тех стран, которые хотят развивать с нами отношения, которые согласны с нашим вступлением. Ну, и наталкиваются у тех стран, которые хотят задавать вообще правила игры создавать, как американцы. Поэтому наши неудачи в вопросах вступления в ВТО, являются доказательством нашего успеха и правоты позиции нынешнего руководства.
Маша Майерс: Вот Александр Шевелев пишет нам из Ленинградской области. "По-моему, еще до начала саммита было неоднократно говорено, что саммит – это не то место, где принимаются политические решения, о которых так часто говорят слушатели "Эхо…". И далее, скорее саммит послужил более близкому общению руководителей государства, как просто людей живущих в этом время на земле и обремененных государственной властью". Т.е. это верное понимание саммита я так понимаю.
Александр Дугин: Конечно. Ведь смотрите, как интересно Буш говорил. Мы обменялись нашей политической философией.
Маша Майерс: По словам Горбачева "Нужна сверка часов", она и была произведена.
Федор Лукьянов: Горбачева на ночь не надо уже. 12 часов, полночь.
Маша Майерс: Сверили часы, в общем, встретились, поговорили. Я прошу прощения, 4 минуты у нас остается. Наконец-то мы добираемся до нашего священного опроса на сайте "Эхо Москвы".
Тоня Самсонова: Так давно в России начали говорить о том, что готовится саммит, так давно мы привыкли к этой мысли. И россияне в отличие от всех остальных членов Большой восьмерки, больше всего его ждали, и вот теперь время подводить итоги. И мы спросили на нашем сайте www.echomsk.ru: какая польза России от саммита? Предоставили разные варианты ответа. И самый популярный ответ – 37% наших радиослушателей в итоге решили, что пользы от саммита нет. Ну, правда, есть более оптимистичные, четверть наших радиослушателей, чуть больше, 26%, которые сказали: ну, что ж, Санкт-Петербург, наконец, привели в порядок.
Маша Майерс: Кстати, Вы зря смеетесь, я вот непосредственно была в эфире в день начала саммита. И звонили люди. Мы попросили звонить петербуржцев, они звонили и рассказывали про разметку, про асфальт…
Тоня Самсонова: А про прослушку не рассказывали?
Маша Майерс: Нет, по прослушку не рассказывали.
Тоня Самсонова: Странно. Странно.
Александр Дугин: Что там слушать? Люди-то что могут сказать особенно интересного друг другу, на самом деле, по телефону? Все это известно. Банальные вещи.
Федор Лукьянов: А, может быть, тогда начать проводить Восьмерку каждый год в каком-нибудь российском городе крупном?
Маша Майерс: А почему нет?
Федор Лукьянов: Если исходить из этих результатов.
Тоня Самсонова: Это инвестиции стабфонда в инфраструктуру страны.
Маша Майерс: Кстати сказать, огромное количество вопросов на сайте именно по поводу денег. Например, "прокомментируйте вопрос, пожалуйста, о стоимости саммита, и о целесообразности его проведения при таких расходах. По моим данным саммит обошелся нашим карманам в 40 миллиардов рублей. Ваше мнение по поводу такой щедрости наших властей". Это Антон Немчинов из Свердловской области спрашивает.
Федор Лукьянов: Нет, ну, международный престиж, это стоит денег. К сожалению, довольно больших. Я думаю, что 40 миллиардов рублей, это, в общем-то, не очень большие деньги по нашим, особенно нынешним масштабам.
Тоня Самсонова: Ну, в "Раша тудэй" вроде сравнимые суммы вкладывают.
Федор Лукьянов: "Раша тудэй", там что-то 30 миллионов в год, по-моему, долларов.
Тоня Самсонова: Ну, т.е. еще и легко отделались.
Федор Лукьянов: Ну, там же долгосрочная, а тут однократная. Но по эффекту, я думаю, что превосходит.
Александр Дугин: Это отличная идея "Раша тудэй". Это имидж нашей страны во всем мире можно включить и увидеть нас, вещающих на английском. Прекрасно.
Маша Майерс: Давайте мы к саммиту вернемся. 58 минут. Тоня, ради всего святого…
Тоня Самсонова: 63% не видят либо в саммите вообще никакой пользы, либо…
Александр Дугин: 60% голосующих на "Эхо Москвы" в интернете.
Тоня Самсонова: Это не люди что ли?
Александр Дугин: Это люди, но это определенная категория людей.
Тоня Самсонова: Какая?
Александр Дугин: Которые недолюбливают, раздраженно так ко всему относятся.
Тоня Самсонова: Кого недолюбливают? Россию?
Александр Дугин: Власть недолюбливают. А какие они оппозиционные! Сидят в интернете, многие за пределом России. По инерции заходят на RTVI, смотрят "Эхо Москвы", слушают в интернете. Это определенная категория. Неплохая. Но она очень отдельная. Как вот Путину задавали вопросы: Когда проснется Ктулху? Это не значит, что весь наш народ на 100% ожидает, когда проснется Ктулху, но какая-то часть сидит в интернете и ждет Ктулху. Их много, и когда они будут голосовать, на кнопочки жать, знаете, такое получим. Поэтому хорошие люди, которые проголосовали, но 63% от посетителей интернетовского сайта "Эхо Москвы". Особая категория. Не диагноз, а просто категория.
Тоня Самсонова: Ну, те люди, которые нас сейчас слушают.
Маша Майерс: Ну, в общем, да, и эти люди нас слушают. Вы уж извините, такая у нас компания.
Тоня Самсонова: Я не хочу извиняться за свою компанию, мне она очень симпатична.
Маша Майерс: Так, Тоня, мы до конца разобрали сайт "Эхо Москвы"?
Тоня Самсонова: Третий вариант, третий по популярности, саммит – это поднятие авторитета нашей страны. Четвертый по популярности, саммит – это решение конкретных проблем с резидентами ведущих государств – 9%. 6% - власть России… В чем польза от саммита? Власть России услышала критику в свой адрес.
Маша Майерс: Одно приятно, господа, что всего 3% затрудняются ответить. Знаете, когда так мало сомневающихся, это всегда приятно.
Тоня Самсонова: Акценты расставлены.
Маша Майерс: Спасибо огромное. Это программа "Лукавая цифра". У нас уже не остается времени. Александр Дугин, руководитель центра геополитических экспертиз, лидер международного евразийского движения и Федор Лукьянов, главный редактор журнала "Россия в глобальной политике". Саммит G-8, программа "Лукавая цифра". Встретились, поговорили. Спасибо.
