Но в процессе глобализации появилось явление, которое несколько выпадает из этой логики, - европейская валюта, евро.
Переход стран евросоюза на евро знаменовал собой амбициозный план иного сценария глобализации, и даже шире - иной сценарий развития мировой истории. На магистральном пути долларовой глобализации и сопутствующей американизации европейцы поставили очень серьезную ловушку. Они объявили Европу с ее процветающей модернизированной экономикой особой зоной, которая не ограничена рамками национального государства (с его неизбежными экономическими лимитами), но и не интегрируется напрямую в “единый мир” с очевидной американской гегемонией. Тем самым они бросили вызов не только доллару, но и “американскому мессианству”, однополярному миру и “мировому правительству” (ведь только через отождествление своих национальных интересов с глобальными США способны решить противоречие между планетарным масштабом своей экономической и политической экспансии и границами национальной экономики).
Евро предлагало себя в будущем как альтернативная версия “мировой резервной валюты”, но это подразумевало универсализацию иной социально-политической модели - не ультралиберальной, как в случае США, а скорее, умеренной социал-демократии и кейнсианства в классическом европейском духе. Если бы этот вариант по какому-то стечению обстоятельств не реализовался, то пример евро и в этом случае стал бы приглашением к другим региональным интеграционным структурам идти тем же путем - к эмиссии стойкой региональной валюты, выражающей собой не национальную экономику, но общий знаменатель большого числа соседних государств, объединенных географией, цивилизацией, уровнем экономического развития и историческими интересами, одним словом, “общей судьбой”. Это напрямую касается тихоокеанской зоны, постсоветского пространства, арабского мира, Латинской Америки.
В такой ситуации баланс валютных торгов евро к доллару, по сути, есть захватывающий спектакль конкуренции двух альтернативных проектов глобализации, а значит, в них дана краткая формула борьбы за будущее. Доллар падает - перевес у многополярного мира, евро слабее - позиции американской гегемонии крепнут.
Конечно, эта схема описывает процессы в самом грубом приближении. Евро и доллар тесно переплетены между собой, как существенно интегрированы европейская и американская экономические системы. Тактически евро и доллар взаимодополняют друг друга и позволяют в определенных случаях избегать надвигающихся кризисов, связанных с бурным ростом и перегревом финансовых рынков. Подобно тому, как страшно перегретый в области высоких технологий американский фондовый рынок в 2001 году был спасен от неизбежного, казалось бы, краха перемещением многих триллионов ценных бумаг на гораздо более понятный и конкретный рынок недвижимости (отсюда, кстати, все звездные цены на жилье по всей планете), так и евро, опирающееся на устойчивую и надежную модель европейской экономики, всегда готово взять на себя груз от геополитических авантюр доллара, послушно следующего за перипетиями американского империализма: успех в Ираке - доллар укрепляется, неудачи - слабеет.
Но после референдума о европейской конституции во Франции диалектика доллар-евро перешла в новую фазу. Французы, главный оплот евроконтинентализма и, по сути, антиамериканского конкурентного европеизма, сорвали тот проект, который изо всех сил продавливали США. Это означает, что был нарушен некий важнейший пункт в атлантическом партнерстве - пункт о том, что конкуренция между Старым и Новым Светом не должна выходить за определенные рамки. Она вышла за эти рамки, и это тут же проявилось в обострении противоречий между евро и долларом. На первый план выступило то, в чем эти две валюты являются антагонистическими, противоположными друг другу по их глобальной функции. От двусмысленности соперничества спор валют перешел к откровенности вражды.
Конечно, от вежливого отказа французов евро страдает автоматически: процесс европейской интеграции под угрозой срыва, и одного этого достаточно, чтобы ослабить позицию европейской валюты. Но это только поверхностный аспект. Франция вместе с Германией являются главными донорами всего ЕС, их экономической основой. Но в отличие от Германии, политически пришибленной американцами после Второй мировой войны, Франция гораздо свободнее политически и способна открыто выражать то, о чем немцы не смеют и заикнуться. Отказавшись от навязанной американцами конституции, французы не отвернулись от Европы, но отвергли евроатлантизм. Теперь на повестке дня строительство “иной Европы”, евроконтинентальной, франко-германской. И эта “иная Европа” не спешит видеть в своем составе ни проатлантисткую Анкару, ни нищих и бесполезных русофобов из числа “оранжевых” республик СНГ. Франция косвенно заявила новый курс на укрепление европейской идентичности как самостоятельной и суверенной геополитической реальности. А значит, евро не просто не близится к закату, но, напротив, только входит в свое подлинное историческое качество.
Александр Дугин,
основатель российской геополитической школы
