Возможно, более конструктивно было бы отталкиваться от конечных целей, которые необходимо достигнуть. Говоря о модернизационных реформах, не следует забывать о том, что они не являются неким самоценным процессом, а должны преследовать конкретные цели. Довольно часто разговоры о реформах ведутся без учёта данного обстоятельства, а на вопрос о целях реформ люди нередко отвечают, что реформы ведутся для того, чтобы «стать такими же, как Америка, Европа, Арабские Эмираты» или ещё кто-то. По крайней мере, так довольно часто случается в России.
Это, на мой взгляд, происходит от того, что и элиты не вполне осознают, зачем же нам по большому счёту нужна модернизация, отслеживая лишь тактические цели, зачастую просто совпадающие с их узкокорыстными интересами. Видение стратегических перспектив чаще всего отсутствует. При этом успех в решении локальной проблемы нередко является фактором, ведущим к негативным последствиям в стратегической перспективе. Таким образом, происходит подмена понятий, когда не цель руководит процессом, а процесс определяет конечную цель движения. Но даже и в этом случае конечная цель просматривается весьма туманно. Тем временем, совершенно очевидно, что цель должна определять средства, а не наоборот.
Хотя, говоря о России, сейчас принято говорить о «стабилизации и развитии», на мой взгляд, целью модернизации для нашей страны является выживание (как бы это жёстко ни звучало) в мире острой конкуренции и перманентного конфликта с другими субъектами мирового политического процесса. Ведь нефть и газ рано или поздно начнут иссякать. А деньги, получаемые от них сейчас, по крайней мере, в России, в основном проедаются или вывозятся за пределы России. Причём в существующей политической и экономической системе по другому и быть не может.
И речь идёт не только об экономической составляющей данной проблемы, но и об идеологической самоидентификации, без которой невозможно эффективное позиционирование в мировом политическом процессе. Здесь наблюдается кризис, по сути, ещё более тяжёлый, чем в экономике. Напомню, что даже США, которым казалось бы, в современном мире некого стесняться, вторгаясь в Ирак в качестве главной цели декларируют победу свободы и демократии (естественно, по-американски), то есть цель идеологическую. Политика не может управляться экономикой, это неестественно. Лишь сочетание идеологии, экономики и геополитики порождает вектор политического действия.
При этом, мне кажется, что существует целый ряд признаков, свидетельствующих о том, что основной тенденцией 21-го века станет глобальная дестабилизация, вызванная целым рядом факторов, включающих, к примеру, продолжающийся мировой «передел собственности», инициированный распадом биполярной системы, претензии США (и Запада в целом) на роль мирового топ-менеджера, вступающие в объективный конфликт с растущими претензиями на свою «долю пирога» со стороны других цивилизационных центров, явный демографический и экономический дисбаланс между Севером и Югом, уже ведущий к созданию предпосылок для нового «великого переселения народов» и так далее.
Несмотря на культивирование средствами массовой информации и коммуникации некой эйфории по поводу якобы ожидающего мир светлого, постиндустриального, либерально-демократического будущего, 21-й век может оказаться для человечества не менее, а, возможно, и более проблемным, чем век 20-й. Нет никаких гарантий того, что человечеству удастся избежать скатывания к хаосу. И это отнюдь не противоречит процессу объективной глобализации мира, а возможно даже неизбежно дополняет этот процесс. Ведь та же западная конфликтология утверждает, что именно конфликт является средством качественного изменения. И надо сказать, что Россия, как и все государства, расположенные на постсоветском пространстве подходят к рубежам новых испытаний слабо подготовленными, что, в общем-то, было предопределено самим фактом распада суперимперии СССР.
Надеяться на то, что в мире наступает эра всеобщей любви, добрососедства и торжества международного права, как это казалось некоторым в конце 80-х годов прошлого века, было бы большой ошибкой. Одновременно надежды на то, что всех рассудит и всем поможет всесильный Запад, для чего надо лишь хорошо себя вести, также, на мой взгляд, являются, мягко говоря, большим преувеличением. Запад преследует собственные цели, для достижения которых он готов заключать некие временные договорённости, используя других ради собственных нужд, но не более того. К примеру, мечты об интеграции России в Евросоюз, которые с самого начала были утопией, на мой взгляд, способны осуществиться только в случае распада России на множество государств, сопоставимых по масштабам с нынешними членами ЕС. Тогда, может быть, какая-нибудь Московская конфедерация или Северо-Западная республика имели бы шанс на вступление в единую Европу. Мудрость и универсальность западной политики, также часто преувеличивается. Для того, чтобы понять, что Запад способен серьёзно ошибаться и быть крайне недальновидным, достаточно почитать историю двух последних мировых войн.
Кстати, этот факт следует учитывать и при выборе методов модернизации. На постсоветском пространстве реформы в целом проводятся по западным лекалам и учебникам прошлого, а то и позапрошлого веков, никак не учитывающим местной не только экономической, но и культурно-исторической специфики. Считается, что Запад открыл некие универсальные экономические и политические законы и механизмы, которые с одинаковой силой действует во всех концах света. Однако на поверку нередко оказывается, что законы являются лишь тенденциями, причём не всегда универсальными, а механизмы сводятся к разного рода спекуляциям на конъюнктуре, которые могут быть выгодны одним и убийственны для других.
К примеру, нередко противоречит национальным интересам государств и навязываемая Западом модель электоральной демократии, которая, будучи реализованной в полной мере, в условиях переходного периода может приводить к откровенно разрушительным последствиям. Однако все мы вынуждены следовать «настоятельным советам» мирового «смотрящего».
На мой взгляд, правда заключается не столько в универсальных законах, сколько в том, что мировому лидеру, каковым объективно стал Запад в результате упорной борьбы, удалось навязать всему миру как в экономике, так и в политике собственные правила игры. Однако, эти правила придумываются и постоянно совершенствуются Западом не для того, чтобы проигрывать новоявленным конкурентам.
К примеру, мы нередко оцениваем эффективность наших реформ по ряду формальных показателей, а также экспертным оценкам всевозможных международных финансовых институтов, рейтинговых агентств и прочих структур. Однако хорошо известно, что большое количество стран, следовавших в своё время рекомендациям этих институтов и получавшим от них одобрение, сейчас испытывают очень серьёзные экономические проблемы, а некоторые просто разорены. Рейтинги оказываются пустым звуком, а рекомендации якобы авторитетных экспертов меняются вслед за конъюнктурой, при этом, явно реагируя на обстоятельства, а, не предвосхищая их, что вызывает серьёзные сомнения в их компетенции. Именно модернизация по западным рецептам стала причиной сырьевого перекоса в экономике России, который сейчас признаётся даже российской властью в качестве одной из наиболее серьёзных проблем.
Не менее опасным является и очевидный кризис национальной самоидентификации, также в значительной степени вызванный недостаточно продуманными и обоснованными модернизационными реформами. Коррозия ценностных приоритетов на фоне абсолютизации экономического фактора неизбежно ведёт к потере морально-этических ориентиров в обществе, без чего государство, как проект политический, не способно существовать. Кстати, совершенно не ясно, как гражданское общество, к созданию которого нас постоянно призывают, может не иметь нравственных ориентиров, а руководствоваться лишь реализацией экономических вожделений конкретного индивида.
Ведь учитывая демографические и экономические тенденции, универсальные законы рынка, какими их публично пропагандирует Запад, должны по идее уже в достаточно скором будущем привести к кризису глобального доминирования Запада. Объективно с роли мирового лидера его будут вытеснять более динамично развивающиеся мировые центры. Однако можно быть уверенными в том, что в ближайшее время Запад любыми средствами обеспечит свой приоритет в мире, даже если это будет противоречить законам либеральной рыночной экономики. То есть идеология и здесь будет доминировать над экономикой. Экономика это деньги. Но деньги без политической власти не дадут реального доминирования.
Находясь в ситуации, когда в результате известных исторических причин мы не в состоянии навязывать свои правила игры, единственным вариантом выживания и подъёма для нас является острая конкурентная борьба в рамках складывающейся системы, невозможная без модернизации, в сочетании с активным протекционизмом, как в экономике, так и в политико-идеологической сфере. Однако при этом следует помнить, что цель определяет средства, а не наоборот. Хорошо не то, что хорошо, по чьему-то постороннему мнению, а то, что ведёт к достижению обозначенной цели.
Взгляд на модернизацию зацикленный исключительно на экономических вопросах неизбежно приведёт в тупик. Ведь та же диверсификация экономики нужна России не только (а, может быть, и не столько) ради того, чтобы продавать ещё что-то кроме нефти. Гораздо важнее в плане стратегических перспектив то обстоятельство, что сырьевая ориентация экономики уже в недалёком будущем приведёт к массовой маргинализации населения. Население огромной страны не может делиться на тех, кто добывает нефть и на тех, кто работает в сфере услуг. Не может (и не должно) всё население работать продавцами, охранниками и парикмахерами. Точнее может, но в перспективе это будет означать ещё более стремительное сокращение населения, глубочайший кадровый кризис, усиление центробежных тенденций и в итоге крах российского государственного проекта.
Что касается разбегания регионов, то эта тенденция отнюдь не исчезла. Более того, она может актуализироваться в любой момент. Для этого будет достаточно очередного экономического кризиса, падения цен на нефть. Ведь для российского государства, скрепленного не идеей, а лишь экономическими связями не останется никаких особых резонов для сохранения в нынешнем виде в случае серьёзных экономических неурядиц. В свою очередь рывок в развитии несырьевых отраслей экономики, видимо, не возможен без инвестиций в этот сектор средств, зарабатываемых страной на продаже сырья, так как никакого другого источника получения денег в настоящее время у России нет.
Таким образом, модернизация должна отвечать стратегическим интересам сохранения России как государственного проекта и культурно-исторической общности. Для этого помимо изменений в сфере экономики неизбежно придётся позаботиться о восстановления морально-этического целеполагания для государства и общества (для чего не обойтись без значительных изменений в информационно политике), диверсификации экономики (причём любыми средствами), преодоления кризиса национально-государственной самоидентификации, разумного протекционизма в экономической и политико-идеологической сферах.
Причём делать всё это придётся в любом случае. Если этого не поймёт нынешняя элита, чаще всего занятая решением тактических задач и идеологически нагруженная установками 90-х годов прошлого века, то это неизбежно придётся понять следующим поколениям, которые, по всей видимости, столкнуться с ещё более жёсткими, возможно, откровенно катастрофическими вызовами времени, угрожающими самому факту существования России как суверенного государства.
Сергей Михеев
