Возможны ли в России "многоцветные революции"?

Январские шпионские скандалы в Москве, в которые оказались замешанными некоторые прозападно ориентированные НПО (Московская Хельсинкская группа, Фонд «Новая Евразия» и некоторые другие), наглядно продемонстрировали, что геополитические противники России напряженно готовятся к 2007 г. (парламентские выборы) и особенно к 2008 г. (президентские выборы). Анализ фактического материала более чем убедительно показывает, что ими на территории нашей страны из числа политических маргиналов и отщепенцев создана эшелонированная пятая колонна, вобравшая в себя квазидемократов и псевдолибералов, русофобов, сепаратистов, экстремистов и даже террористов, действующих под прикрытием ислама и компрометирующих эту мировую религию.

Не вызывает никаких сомнений то, что геополитические оппоненты готовят осуществление «цветной» революции в России. Однако если для Югославии, Грузии, Украины, Кыргызстана, вполне хватило одного цвета – псевдодемократического (розового, оранжевого и др.), то для России прорабатывается многоцветная программа. Манипулируемые из-за рубежа, в один антироссийский фронт, по замыслу заокеанский кукловодов, должны встать собственно «оранжевые» («демократы» и «либералы» из многочисленных НПО), «красно-коричневые» («нацболы», «анпиловцы» и др.), а также под «черно-зелеными» знаменами радикальные исламисты (черный – цвет знамени «джихада»).

Примером сказанному могут служить бардовские песни чеченца Т. Муцураева, которые имеют целью оправдать бесчеловечные акции боевиков и террористов и отмобилизовать носителей сепаратистских идей в «движение сопротивления», воздействуя при этом на сферу сознательного и бессознательного.

Чеченский военный конфликт в силу своей драматичности вызвал потребность в художественном осмыслении происходящего и поиску путей выхода, решения многочисленных проблем, вызванных войной. В первую очередь, проблем ментальных, связанных с массовым сознанием и бессознательным российского общества. Предприняты многочисленные попытки создания таких художественных образов, различных по степени авторского таланта и исполнения. В основном, такие попытки предпринимались в киноискусстве и музыке, реже в театре и изобразительном искусстве. Можно назвать хотя бы диаметрально противоположные по своему ментальному, оценочному вектору фильмы – «Мусульманин» П. Тодоровского и «Чистилище» А. Невзорова, которые, на наш взгляд, утрированно (каждый со своей стороны) показывают войну, причем войну не как вооруженное столкновение сторон, а как столкновение различных идеологий. И от позиции автора, в данном случае режиссера, зависит и ответ – возможен ли мир в Чечне и каким образом этого можно добиться.

Наш интерес привлек один из самых популярных бардов, представляющих лагерь чеченского сепаратизма. Т. Муцураев заслуживает отдельного исследования как по своему масштабу (творческому воздействию на массовое сознание), так и по распространенности, популярности его творчества. Т. Муцураев широко известен не только в Чечне, где, как рассказывают очевидцы, его песни поют, а кассеты продают на всех рынках Грозного. Одна из популярнейших поисковых машин российского Интернета зафиксировала более 300 сайтов с информацией о Т. Муцураеве. Причем в значительной части найденных сайтов представлены не только информация об исполнителе, но и тексты песен, и сами песни в интернетовских аудиоформатах. Данные сайты в большинстве своем относятся не к сепаратистским чеченским силам, а имеют музыкальную и молодежную направленность.

Бард Т. Муцураев родился в 1976 г. в г. Грозный, в 15 лет стал чемпионом Чечено-Ингушетии по каратэ. По некоторым данным воевал на Центральном фронте сопротивлении республики Ичкерии, в ходе боев потерял ногу и преследуется как преступник.

Поэт в России – больше, чем поэт, и это можно отнести и к русскому К. Шевчуку и к чеченцу Т. Муцураеву. В их текстах заключены смысловые коды, способные дать глубинное понимание состояния массового сознания, а также разгадки будущего. В художественных текстах можно увидеть предвестники событий. Если многочисленные научные институты порой расписываются в своем бессилии в решении чеченских проблем, то художники могут выйти на интуитивные догадки, или метафорически предложить пути решения, которые не являются очевидными.

В связи с этим, тексты Т. Муцураева рассматривались нами не только, да и не столько как идеологическое мощное и эффективное подкрепление сепаратизма, что, на наш взгляд, не требует доказательств, а как, скорее тексты со скрытыми смыслами, расшифровка которых способна дать ответы, не получаемые с помощью сциентистского анализа.

Обличительный характер некоторых песен Т. Муцураева, как не парадоксально это может показаться на первый взгляд, является продолжением традиций российской авторской песни, возникшей как жанр в Советском Союзе и выполнявшей социальные функции откровенного, задушевного разговора со слушателем, запрещенного авторитарной идеологией. В таких песнях говорится о том, о чем не писали советские газеты и не говорили официальные лидеры. Определенный национальный и где-то националистический крен в текстах Т. Муцураева роднит его с российским бардом И. Тальковым. Еще один парадокс – «певец чеченского сопротивления» поет многие песни на русском, на языке «оккупации» и «порабощения», в представлениях идеологов боевиков.

Влияние музыки и авторской песни, в частности, на морально-психологический дух трудно переоценить. Не случайно, в Грозном существует негласный запрет на распространение аудиоматериалов Т. Муцураева, который, однако, практически не выполняется. Достаточно отметить, что в сети Интернет не составляет большого труда найти и скачать текстовые версии и mp3-версии песен барда.

Нами было проанализировано 41 песня, исполняемая Т. Муцураевым. Песни были скачены в свободном доступе на одном из сепаратистских чеченских сайтов, тексты расшифрованы и подвергнуты частотному анализу по следующим критериям: основная тема песни, направленность дискурса, используемые образы, доминирующая эмоция. К сожалению, авторство песен не известно (на сайте не приводится информации об авторах музыки и стихов). Музыкальная составляющая анализируемых песен осталась за скобками нашего анализа, а объектом исследования выступи лишь тексты. Результаты исследования приведены в таблице.

Таблица 1. Сводные результаты дискурсивного анализа

Выявлено тематическое разнообразие песен Т. Муцураева. Среди используемых тем исторические события далекого прошлого (история Соломона и т.д.) – четыре композиции, тема исторических традиций чеченцев – восемь песен, события последних десятилетий с попыткой осмысления происшедшего – девять композиций, 15 песен посвящены сложным явлениям (война, победа, мораль, смерть, жизнь) и сделана попытка их осмысления, четыре композиции представляют собой прямое обращение к чеченцам с воззванием об участии в войне и мести российским военнослужащим, одна песня представляет собой обращение к Богу.

Т. Муцураев рисует целую галерею «чеченских героев»: Шамиль, Дудаев, Радуев, Басаев, бойцы ичкерийского спецназа. Историческая перспектива песен барда необозрима – от ветхозаветного Соломона до будущего (райских садов для правоверных).

Другими словами, Т. Муцураев затрагивает практически весь тематический диапазон для поддержание сепаратисткой идеологии. В текстах присутствуют ответы на волнующие простого человека вопросы о том, что такое война и зачем она нужна, что есть смерть, кто наши герои и т.д.

Анализ направленности дискурса, т.е. того, на что направлен текст, его основная цель, дал следующие результаты. Более трети всех текстов (15 песен) направлены на обоснование и оправдание войны историческими, традиционными, религиозными и моральными факторами. Другими словами, в текстах приводятся исторические обоснования свободолюбия чеченцев, необходимости (с точки зрения религии, традиций и морали) с оружием в руках защищаться от России – исторического, традиционного и религиозного врага.

Еще треть текстов посвящена теме мести и поддержке морального духа чеченских сепаратистов (13 песен). Тема мести присутствует здесь как эксплицитно – прямой призыв отомстить за гибель людей, разрушенную страну и Грозный, так и имплицитно, посредством показа жутких трагедий, образами гибели детей и мирных жителей республики.

Следующую группу песен (семь композиций) составили тексты, направленные на героизацию тех или иных чеченских персонажей (Шамиль, Дудаев, Радуев, Басаев, ичкерийский спецназ, защитники Грозного и сам Грозный, все чеченское сопротивление). Шесть композиций были отнесены нами к группе текстов, основным дискурсивным вектором которого является снижение страха смерти. Главным психотерапевтическим приемом здесь выступает фатализм и описание райской жизни, которая обязательно будет дарована чеченским сепаратистам после смерти.

Доминирующим эмоциональным состоянием большинства проанализированных композиций является гордость и патриотизм (23 композиции). Другими словами в большинстве композиций ставится задача вызвать у слушателя чувство гордости за свой народ и патриотические чувства. Еще одной представленной эмоцией является фатализм как состояние предопределенности событий, наличие Божьего промысла (14 композиций). На третьем месте по частоте использования – месть (семь композиций). Остальные эмоции представлены в текстах с низким уровнем частоты. Это: обвинение, обличение (две композиции), ностальгия, опустошенность, разочарование, романтизм, призыв, страх (по одной композиции каждая).

Если предположить, что тексты песен Т. Муцураева отражают динамические тенденции общественного сознания и бессознательного части чеченского общества, стоящих на позициях сепаратизма, а популярность исполнителя косвенно свидетельствует об этом, то можно сделать следующие выводы.

Очевидно, имеет место мотивационный дефицит чеченского сопротивления, в качестве восполнения которого используется апелляция к традиционным (таковы традиции), национальным (национальный характер), религиозным, а также нравственным (наличие моральных причин, «за праведное дело») детерминантам агрессии.

Можно говорить о проблеме в самооценке, наличие самовосприятия как социальных, национальных аутсайдеров. Снижение самооценки в общественном сознании идеологи сепаратизма пытаются компенсировать, или скорее даже гиперкомпенсировать с помощью создания национальной героики, а также формирования мифа о новом богоизбранном народе (чеченская миссия). Последнее предполагает расширение традиционного чеченского ислама до доктрины всемирного значения – единственной надежды «праведной части мира» в войне с грехом и враждебными идеологиями (западной - потребительской, иудео-христианской и т.д. и т.п.). В этом направлении также можно рассматривать и дискурсы, направленные на унижение России и русских.

Таким образом, в качестве источников мотивационного подкрепления агрессии выступают традиции, национальный характер, религиозные факторы, а также нравственные императивы. Гордость как доминирующая эмоция направлена на повышение самооценки в общественном сознании, а фатализм выполняет, очевидно, психотерапевтические функции – снижение страха смерти.

В нескольких песнях Т. Муцураева присутствует не только открытая поддержка терроризма (актов шахидов), но и мотивирование слушателя к таким действиям. Открытая поддержка, оправдание и в определенной степени инициирование террористический актов делает Т. Муцураева, по сути, идеологом терроризма. По мнению З. Бжезинского, идеология современного терроризма представляет собой причудливую смесь фатализма и нигилизма. Эти темы представлены в текстах песен Т. Муцураева.

При прослушивании песен Т. Муцураева не покидает мысль, что активно используемая авторами текстов (а таковых вероятно очень много) исламистская лексика является искусственно «вживленной» в ткань текста, надуманной и является лишь фоновым «декором».

Песенный исламизм Т. Муцураева похож на наивный романтизм. В четырех своих песнях он завоевывал Иерусалим как символ западной иудео-христианской культуры («освобождение Иерусалима» - одна из центральных тем в современном дискурсе исламизма), символ новой угрозы для чеченского сепаратизма. В качестве такового сепаратисты рассматривают глобальную потребительскую идеологию. Создается впечатление, что этой угрозы идеологи чеченского сепаратизма боятся значительно больше, чем силовых акций Федерального центра.

В действительности, глобалистическая потребительская идеология не является идеальной, но, перефразируя У. Черчилля можно сказать, что эта плохая идеология, но ничего лучше для современного человечества еще не придумали. Традиционалистическая национальная идеология при всем своем красивом романтизме в риторике на практике сопряжена с патологической агрессией. Достаточно вспомнить, что традиционный чеченский исламизм совсем недавно закончился военной экспансией в Дагестане.

Из проведенного анализа целесообразно сформулировать несколько следствий. Необходимо активно создавать адекватную чеченскую героику, как один из эффективных способов поддержания национальной самооценки.

В связи с наличием потребности в художественном осмыслении прошлого, настоящего и будущего Чечни целесообразно содействовать таким процессам творческого поиска, поддерживая не только государственно ориентированные научные изыскания, но и пророссийски настроенную творческую интеллигенцию республики, создание соответствующих художественных образов. Особое значение приобретает поддержка творческой молодежи Чечни.

Желательно нивелировать представления в массовом сознании о фатализме как идеологической и психотерапевтической основе терроризма и вооруженного сопротивления. В противовес, формируя представления о ценности человеческой жизни (гуманизация традиционного общественного сознания), а также возможности построения если не рая на земле, то человеческих, благоприятных условий для жизни в республике.

1. В связи с тем, что скачанные с Интернет-сайта композиции не имели официальных названий условные названия предложены автором статьи.
2. Песня имеет очевидный вектор направленности - российские военнослужащие. Это обращение к российским военным, с целью запугивания и деморализации боевого духа.