Примером успешного создания транснационального полюса силы Дугин считает Европейский Союз и полагает, что подобных полюсов может быть создано еще два - азиатско-тихоокеанский, основанный на сотрудничестве между Китаем и Японией, и евразийский, объединяющий не только большинство стран бывшего Советского Союза, но и Пакистан, Иран, а также, возможно, даже Турцию.
Америка, утверждает Дугин, строит собственную империю, на что Россия должна ответить строительством своей евразийской империи, которая, однако, должна в корне отличаться и от империи царских времен, и от Советского Союза. Обе эти структуры так или иначе подавляли множество различных народов, включая и русский народ. В отличие от них, считает Дугин, новая евразийская империя должна стать продуктом свободного выбора разных народов, и одной из главных ее целей должна стать защита прав целых стран - а не общественных классов или отдельных людей.
С одной стороны, Дугин выразил согласие с Сэмюелем Хантингтоном, автором книги "Столкновение цивилизаций", в том, что по миру проходят линии цивилизационного разделения, однако с другой - он не согласен с тем, что столкновение существующих цивилизаций неизбежно. Различные цивилизации могут прийти к взаимоприемлемому сосуществованию, полагает Дугин. Многополярный же мир нужен для того, чтобы другие страны, если им того хочется, имели бы возможность сопротивляться распространению экспортируемых Америкой демократических либерально-рыночных ценностей.
В установках Дугина просматриваются две основные цели: сопротивление силам, пропагандирующим демократизацию и либерализацию внутри России и - одновременно - восстановление ее великодержавного статуса. При этом он признает, что сама по себе Россия больше не может считаться великой державой, и это вполне реалистичная оценка. Однако предположение о том, что подобная структура может быть выстроена путем добровольного создания евразийской империи - это чистой воды геополитический романтизм. В скобках заметим, что постулат о возможности сотрудничества между Китаем и Японией, обсуждение которого вышло бы далеко за рамки данной статьи, также весьма сомнителен.
Что касается республик бывшего Советского Союза, то сегодня, после полутора десятилетий независимой жизни, вряд ли можно рассчитывать на то, что они добровольно откажутся от независимости и будут снова интегрироваться в Россию. Исключением может оказаться Беларусь, у которой с Россией весьма тесны этнические связи, но кроме нее, кандидатов практически нет. Конечно, несчастный народ Беларуси вполне может предпочесть власть Путина, пусть в ней и просматривается все больше авторитарных черт, жестокому режиму своего нынешнего диктатора Александра Лукашенко. Однако ожидать того же от других вряд ли реально.
Одной из причин произошедшей на Украине в прошлом году 'оранжевой революции' стало как раз то, что Россия слишком уж рьяно поддерживала одного из двух основных кандидатов на пост украинского президента. И даже несмотря на то, что к главному противнику России на тех выборах, ставшего в результате той самой 'оранжевой революции' президентом, сегодня возникает все больше вопросов относительно истинности его демократических устремлений, против него самого или любого другого, кто стал бы всерьез добиваться воссоединения Украины с Россией, восстали бы, вне всякого сомнения, все силы украинского национализма.
В своей речи Дугин выразил глубокое уважение к президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву, разделяющему, по его мнению, евразийское мировоззрение. Да, Назарбаев говорит с Россией в исключительно вежливых тонах. Однако при этом в своей стране он уверенно проводит политику, дающую преимущества этническим казахам, и ограничивает силу и влияние крупного русскоязычного меньшинства. В то, что сам Назарбаев или вообще казахский народ рискнет отказаться от этого взамен на призрачные выгоды от реинтеграции с Россией, как-то не верится, что справедливо также и для других мусульманских республик бывшего Советского Союза, в которых националисты со временем занимают все более сильные позиции.
Еще меньше шансов на воплощение у надежд Дугина интегрировать Россию с Пакистаном, Ираном и Турцией. Ни одна из этих стран не подчинится влиянию Москвы добровольно. Тем более, если в качестве сравнительной меры влияния в предполагаемых рамках этой евразийской империи взять численность населения, то русские окажутся меньшинством среди мусульманского большинства. Во главе евразийской империи Дугин [видит], естественно, русских, но никаких причин, по которым эти крупные мусульманские государства - да пусть даже и не такие крупные - могли бы добровольно с этим согласиться, явно нет.
Вполне правильным представляется замечание Дугина о том, что в мире есть множество стран, которые, как и Россия, настороженно относятся к Соединенным Штатам. Однако в его расчеты вкралась фундаментальная ошибка, и заключается она в том, что те, кто настроен антиамерикански, якобы должны быть автоматически настроены пророссийски. По крайней мере, у тех самых мусульман, которых Дугин (а как знать, может быть, и Кремль?) хочет видеть в составе евразийской империи, это точно не так. Если в отношении всех этих стран к России и есть хоть что-нибудь общее, то это чувство ближе не к восхищению, а к презрению.
Во время своей поездки в Иран в мае этого года я видел, что ученые и мусульманские иерархи, которые были настроены против Америки, выражали такое же недоверие и такую же враждебность к России. Ожидать восторженного отношения к России от Пакистана, особенно после того, как Россия столько сделала для его извечного соперника - Индии, было бы еще более наивно. Что же касается Турции, то, сколь бы глубоко антиамерикански ни были настроены турки, история российско-турецких (как, впрочем, и российско-иранских) отношений остается слишком жестокой и проблемной, чтобы они стали искренне восхищаться Россией или доверять ей.
Таким образом, нарисованная Дугиным евразийская империя с Россией в центре на самом деле - не более чем мираж. Россия сделала бы сама себе гораздо больше пользы, если бы вместо того, чтобы гоняться за геополитическими химерами, занялась трудным, но необходимым делом - экономическим развитием, в котором уже таких успехов добились многие другие страны в Азии, Восточной Европе, Латинской Америке и других частях света. К сожалению, популярность идей Дугина как в Кремле, так и вообще в России свидетельствует о том, что вряд ли этого стоит ждать в ближайшее время.
Марк Н. Кац,
преподаватель государственного управления и политологии
в Университете Джорджа Мейсона
