Александр Дугин: Политическая ситуация в современной России вполне обманчива. Она обманчиво спокойна, обманчиво стабильна, обманчиво успешна. Многие говорят о "новом застое", о "возвращении брежневизма". Критики президента говорят по этому поводу о "диктатуре", сторонники - о том, что "Россия сосредотачивается". Но внимательным аналитикам трудно отделаться от впечатления, что в воздухе повисла какая-то неприятная тревога. Что угрожает сегодня России, ее президенту, ее народу?
Политическая линия Путина с самого начала первого срока была четко направлена на усиление позиций федерального центра перед лицом самоуправства выборной региональной власти - "губернаторской фронды". После событий в Беслане Путин поставил в этом вопросе точку: назначение губернаторов законодательно закрепляет окончательную победу центра.
Утихомирив внутреннюю политику, Путин победил своих прямых политических антагонистов.
Но методы и инструменты этой победы были несколько сомнительны.
Все это было бы оправдано только настоящей и радикальной ротацией элит и мобилизацией геополитического сознания.
Валерий Коровин: Важнейшей геополитической функцией назначения глав регионов из центра является возможность "привязки" региона, исключение каких бы то ни было попыток его отторжения от федерального центра, которые возникают всякий раз, когда в регионе складывается устойчивая элитная группа со своими интересами и внутренними противоречиями.
В этом смысле назначение "варяга" из центра всегда благо в тех ситуациях, когда такое назначение решает эти две задачи: укрепляет связь региона с центром и снимает внутренние противоречия. В случае назначения Валерия Шанцева вместо погрязшего во внутренних противоречиях с региональными элитами Геннадия Ходырева четко прослеживается достижение этих двух целей.
"НН": Рассуждения подавляющего большинства экспертов, до того как стал известен кандидат Кремля, сводились в основном к тому, какая из элит одержит верх. Геннадий Ходырев отождествлялся как представитель постсоветского чиновничества. Имя Евгения Люлина воспринималось в тесной связи с его региональным лидерством в "Единой России". За списками ряда других потенциальных соискателей губернаторского кресла маячили известные финансово-промышленные группы. Кремль пошел другим путем...
Александр Дугин: В самом грубом представлении федеральная элита состоит из двух основных сегментов: постсоветского чиновничества и либерал-реформаторов. И те и другие отчасти занимали свои посты и до Путина, отчасти были завезены из города на Неве.
Постсоветское чиновничество сформировано в условиях последней фазы упадка советского общества. И это накладывает на него соответствующий отпечаток. Психология этих людей по типу консервативна и гиперконформна. Они не интересуются никакими идеями, готовы поддержать любую власть. Их интеллектуальный и культурный уровень ниже среднего. При этом они отличаются пассионарностью и изобретательностью только в одном – в реализации личного материального благополучия, в поддержании социального и административного статуса.
Кабинеты и должности - это их "джунгли", где они мастера выживания, интриг, подсидок и толкания локтями. И самое главное: они являются носителями единственного опыта, сформировавшего их как тип - "опыта стагнации". Оптимальное для них существование - это неопределенность, спокойствие, заторможенность. Даже если они оказываются в критической ситуации, они не способны реагировать остро и активно.
Как правило, постсоветский чиновник смутно патриотичен, не склонен к переменам. Его социальная функция сводится к зажиму инициативы, идущей снизу, и саботажу инициативы, идущей сверху. Всячески ограничивая творческую активность подчиненных, они присваивают ее результаты в том случае, когда не замечать их невозможно, но в усредненной, смягченной манере. Много десятилетий в качестве наказания за провалы в работе их либо повышают, либо переводят на другое место. Эти чиновники несут на себе дух разложения государства, что было сущностью социально-политического и административного процесса в последние десятилетия СССР. Эта категория способна только к стагнационным стратегиям, и требовать исполнения иной, мобилизационной задачи бессмысленно. Их каменные лица невозмутимы даже тогда, когда их берут за воротник и кидают в пропасть.
Значительно меньшая вторая категория федерального чиновничества - либерал-реформаторы ельцинского призыва и их санкт-петербургские аналоги. Это совсем иной социальный и психологический тип: крайне активные, деятельные люди, обладающие интеллектуальным и культурным уровнем выше среднего, но сознательно инвестировавшие свою энергию в политику, бизнес, власть. Они стремятся во всем отличаться от постсоветских чиновников, даже в том случае, если являются их родственниками или протеже. Их тип - усиленная имитация западного человека. Они копируют Запад, в первую очередь США, с его динамизмом, подвижностью, прагматизмом, целеустремленностью и т.д.
Либерал-реформаторы сращены с олигархатом, неотделимы от него. Они носители духа энергичного присвоения и не способны по определению решать никакой иной задачи. Важнее, что такая социальная и психологическая позиция была гарантом коммерческого и политического успеха в ельцинский период при существенной поддержке со стороны Запада, что
придало либералам уверенность в действенности этой формулы: жизнь в глобалистском, прозападном режиме (в России или вне ее) есть ключ к успеху, процветанию, личному обогащению.
Видя под собой растерянный народ и смутившуюся бессильную интеллигенцию, перед собой – постсоветских чиновников с нечленораздельной повесткой дня, а над собой - нерешительную, колеблющуюся власть, либерал-реформаторы только укреплялись в своих уcтaнoвкax...
"НН": И в этой ситуации Москва приняла "единственно верное решение"?
Валерий Коровин: Позитивным для региона моментом являются обширные связи нового губернатора в Москве, которыми он не преминет (вынужден будет!) воспользоваться, что открывает новые возможности как для местных элит, так и для населения области – как следствие экономического развития и интенсификации политических связей региона и центра. Неизбежно перемещение какой-то части московской команды Шанцева в Нижний Новгород, а нижегородской элиты - в Москву с адресными представительскими функциями. Безусловно, произойдет увязка бизнес-проектов, курируемых Шанцевым в Москве, с интересами бизнес-сообщества в Нижнем. В любом случае регион перестанет лихорадить от конфликтов, ставших следствием погружения Ходырева в дрязги, которые не давали ему возможности сосредоточиться на хозяйственно-экономических вопросах территории.
Таким образом, с назначением такой влиятельной фигуры, как Шанцев, решается геополитическая задача - прочная привязка региона к центру, снятие внутренних межклановых противоречий. Позитивная энергия ожиданий населения, представителей бизнеса и власти должна стать резким толчком к экономическому и социальному развитию региона в ближайшие годы.
С учетом всех перечисленных факторов, назначение Шанцева стало одним из немногих крайне удачных как для региона и федерального центра, так и для самого Шанцева. Не исключено, что данная модель, опробованная в Нижегородской области, станет основной и для других регионов России, в большинстве из которых имеются схожие проблемы.
В Нижнем Новгороде наконец-то раскрылись все преимущества недавней реформы федерального устройства, чего пока не было заметно при всех предыдущих назначениях – уж больно неясными и туманными были их последствия.
