РОССИЯ 2008: ЕВРАЗИЙСКИЙ ОТВЕТ НА ВЫЗОВ СРОКАМ

Tertium datur

[Полная фотогалерея]

16 марта в информационном агентстве “Росбалт” состоялась 3-я из цикла экспертных дискуссий на тему "Проекты для России". Лидер "Международного Евразийского Движения" Александр Дугин представил к полемике альтернативный проект "Россия-3 в преддверии 2008 года".

Алексей Шатров открыл обсуждение: «сегодняшняя тема о развитии ситуации в России широко обсуждается, но не сделаны ясные и конкретные выводы. Сегодня мы пригласили к трибуне тех, кто представляет свои государственные, национальные, общественные идеи, оформленные в проект, суть которого нам предстоит выслушать и подвергнуть конструктивному анализу. В этой дискуссии, вполне возможно, родятся и новые идеи».

«Россия это синтез Востока и Запада, леса и степи, славян и тюрок -- автохтонных евразийских народов. Очень принципиально, что Россия есть всегда нечто третье. Если в западных проектах, как наследие римской эпохи господствует дигитальный код, то Россия - страна tertium datur, где третье всё же дано, как евразийская альтернатива между Востоком и Западом... Византизм, православная империя, которая ментализирована концепцией "Третьего Рима", Чингисхановский "Белый завет", старая административная система, доставшаяся в наследство Московскому царству - это слияние, как позитивный исторический итог, предопределяет стратегическую легитимацию третьей России», – сообщил Александр Дугин.

Как переломный момент в российской истории, в итоге ознаменовавшийся рядом геополитических катастроф, Дугин отметил разделение России в середине XVII века на прозападную элиту и евразийские народные массы: «Именно эта парадигма, эта диалектика национальной истории, где "красные" и "белые" возникли ещё за двести лет до революции и предопределяет понимание евразийством ключевых процессов в России». Потому евразийство скорее позитивно оценивает революцию большевиков. В ходе рассуждения была упомянута как важная статья идеолога евразийства князя Трубецкого – "Общеевразийский национализм", в которой находят идеологическое обоснование и примиряются парадигма имперского централизма и мультиэтнический подход, как конструктивный полилог евразийских культур.

Делая экскурс в новейшую историю, лидер МЕД обратил внимание, что в 90-е годы евразийство акцентирует антизападную политическую направленность и ставит упор на геополитику. «Евразийство сейчас – это переход к постиндустриальной парадигме, как коррекция модерна на национальной основе. Россия Путина – Россия status quo, где правят коррупция лжи и тоталитаризм развлечений. Россия-2 – альтернативный "оранжевый" проект, интегрированный в парадигму американского глобализма. Россия-3 – идеальная Россия. Высшая ценность – геополитическая субъектность, усиление статуса религии в обществе, гносеологическая иерархия типов людей, адаптация демократии к национальным ценностям, социальный аутентизм и курс на этническую реновацию. Россия-3 - синтетический интегральный антиамериканизм, плюс иерархия, базирующаяся на принципах ума и воли», – заявил Дугин.

Политолог Сергей Кара-Мурза начал с того, что идентифицировал себя как однозначного евразийца, по происхождению и взглядам: "Во-первых, я и сам евразиец, уже благодаря своей фамилии. Евразийство, как, например, евроцентризм для Запада, это метаидеология. Некий сосуд, в котором можно совместить целый перечень разных этнических проектов – все они будут евразийскими, т. к. в самом главном, в основе будут совпадать... Евразийское сообщество не перестало быть традиционным, но и не стало рациональным. Евразийских проектов может быть несколько, евразийство в версии Александра Дугина – это идеократия, но в ещё более жёсткой форме, чем советский вариант», – заключил политолог.

Выступая следующим, председатель "Партии России" Юрий Крупнов сообщил целый ряд выводов: «Сегодня не может быть какой-то одной идеологии, мы имеем дело с фрагментированным социумом, и эта фрагментация носит, судя по всему, тяжёлый и долгосрочный характер... Какой бы мы ни придумали "-изм" – предпочтения и интересы людей не упакуешь в одну ценностную коробку». Крупнов также призвал к необходимости корректировать современный язык, т. к. это чревато последствиями: «Неточный язык – это неправильные политические решения, что может привести к кровавому хаосу в стране», – добавляя – «Кремль хочет подморозить оранжевое пламя, противопоставляя возможности создания ситуации, похожей на недавние события на Украине – свои политические контрпроекты, которые не сегодня, так завтра могут перекраситься в любой цвет, в том числе и оранжевый».

«Единственный плюс в деле интеллектуальной школы неоевразийской геополитики – это последовательная критика европоцентризма. В числе минусов – попытка всё свести к географическому детерминизму. Кто ближе к монархистам, "белые" или "красные" – это ещё вопрос... Нам хочется помочить сапоги в индийском океане», – суммируя ход рассуждения в лирических аккордах, – «Не стоит превращаться в чёрную дыру, из которой последуют одни неприятности». Фразой «говорят, что Гумилёв – последний евразиец, хорошо бы он и остался последним, а мы наконец перешли к реальным задачам России», – Юрий Крупнов завершил своё выступление.

Сергей Кургинян, отзываясь на прозвучавшие мнения, начал с реплики о ситуации Постмодерн в России: «Это попытка подменить политику актёрством. Мы оказались в ситуации, где политическим процессом руководят шуты, а гражданское общество напоминает толпу зевак больше, чем что-либо ещё... Полагаю, что в течение 3-4 лет в России настанет понимание того, что в огне брода нет. Политический проект – это война, но в данном случае расхождение, мы видим, что проектный модус политики на глазах превращается в симулякр. Сегодняшняя ситуация – это осколки битого стекла, но можно их собрать и перенести в раскалённый котел, сплавляя разрозненные фрагменты в новые государство и общество».

«Политика поддаётся тотальной симулякризации, постмодернист последователен и хочет растлить всё – чего мы камлаем над хаосом?» – отсылая к выступлению предыдущего оратора, заключил политолог.

Сергей Кургинян прокомментировал и тезисы Дугина: «Мы существуем в ситуации конфликта между историей и игрой. Соединяя несоединимое, мы парализуем конфликт. Мы хотим такой опричнины, которая любит казанских татар. Пётр I – страшный и великий патриот, построил Россию на костях, но ведь не на костях делаются только либеральные проекты, впрочем, сегодня тоже не костях... С тем же успехом можно изобрести специальный сахар для диабетиков, который не будет сладким». На что лидер МЕД ответил следующим образом: «История, однонаправленная и сведённая к одной общей хронологии – парадигма, на которую в западном мире опирался модерн. В премодерне – история циклична, её дополняют сакральные, архетипические мотивы. В премодерне история – это миф, в постмодерне истории уже нет как таковой...»

В завершении "расставил точки над i" директор Института национальной стратегии Станислав Белковский, заявив, что «России-1 не существует как геополитического субъекта, как и соответственно воли к победе. "Оранжевый" проект России-2 - конституируется в отношении России-1, а поскольку её нет, то и Россия-2 не имеет никакого значения - она в той же степени асубъектна. Россия-3 Александра Дугина замещает собой как Россию 1-ю, так и 2-ю, которая уже более конкретно будет оформлена новой российской элитой. России нужен новый царь... Главное достоинство евразийского проекта в том, что он интегрально являет собой целый ряд государственных формаций, имевших место в истории и географии России, это и литовско-русский проект, и империя Чингисхана - всё это тоже мы».