Военная операция в Афганистане, получившая высокопарное название «Enduring Freedom» (что можно перевести как «неодолимая» или «несгибаемая свобода»), администрацией США, многими западными экспертами и СМИ была признана безусловным успехом, образцом победоносного блицкрига. Для такого мнения есть некоторые основания, а именно:

• разгром на территории Афганистана отрядов и военной инфраструктуры талибов и аль-Каиды;
• замена режима талибов переходным коалиционным правительством, признанным большинством стран и опекаемым Соединенными Штатами;
• укрепление позиций США в Афганистане и в регионе Центральной Азии;
• начало подготовки условий для строительства газопровода из Туркмении через Афганистан и Пакистан.

Эти результаты «антитеррористической операции» не решили, однако, ни одной из важнейших экономических и военно-политических проблем региона.

Переходное правительство во главе с лояльным Америке Х. Карзаем реально контролирует только Кабул и его окрестности. Да и там оно не чувствует себя в безопасности. Сам глава правительства уже был объектом покушения, и его спасла личная охрана, состоящая из американских агентов безопасности. В провинциях же по-прежнему хозяйничают местные полевые командиры.

Правда, в Вашингтоне к такого рода обстоятельствам относятся спокойно. Так, после унесшего 28 жизней взрыва на одном из рынков Кабула начиненного взрывчаткой автомобиля заместитель министра обороны США П. Вулфовиц невозмутимо заявил: «Положение с безопасностью в Афганистане не провальное» (Newsweek – Sept. 16 – 2002).

Экономическое положение Афганистана, несмотря на обещания щедрой западной помощи, остается бедственным. Значительная часть населения существует за счет гуманитарных подачек. Во многих районах возобновилось в широких масштабах производство наркосодержащего сырья, которое в свое время было несколько ограничено талибами.

Перспективы стабилизации нынешнего политического режима представляются сомнительными, так как пуштуны, которым традиционно принадлежала высшая государственная власть в стране, считают себя оттесненными от нее таджиками и узбеками. Поскольку пуштуны сохраняют боеспособную военную организацию и составляют основу отрядов талибов, трудно предположить, что они смирятся с существующим положением.

Что касается сети аль-Каиды, то, несмотря на гибель или пленение нескольких сот ее участников, она вряд ли уничтожена. Отряды боевиков либо ушли в соседний Пакистан, либо скрылись в районах, неподконтрольных Кабулу. Голову бен-Ладна, на которого велась долгая и широко разрекламированная охота, американцы так и не получили.

Западная и российская поддержка переходного правительства не гарантирует его главе Х. Карзаю надежного политического будущего, поскольку население воспринимает его как ставленника иноземцев. В Афганистане таким правителям никогда не доверяли.

Американские военнослужащие вынуждены выполнять в Афганистане полицейские функции, к чему их не готовили. Рэчел Бронсон, директор отдела Среднего Востока в американском Совете по внешним сношениям, замечает по этому поводу: «Становится очевидным, что американские военные не очень годятся для обеспечения безопасности в условиях ненадежного политического окружения. Поскольку у США нет в Афганистане специальных полувоенных формирований, а имеющиеся полицейские средства явно недостаточны, брешь вынуждены заполнять элитные боевые единицы. Это неэффективно, дорого и ограничивает способность Вашингтона планировать управление» (Rachel Bronson. When Soldiers Become Cops. – Foreign Affairs. – Nov. / Dec. – 2002. – P. 19.).

Все эти «временные трудности» американцев на занятых ими новых рубежах не отменяют основного итога операции «Неодолимая свобода» – стратегического броска США в центр Евразии, ставшего возможным, прежде всего, благодаря активному содействию Москвы. Этот факт признают и американские аналитики. Один из них, Дж. Джоф, приходит к такому заключению: «Присутствие Путина в американской лодке в огромной мере облегчило афганскую войну. Базы США в Центральной Азии, «мягком подбрюшье» бывшего Советского Союза, остались бы неисполнимой мечтой, если бы не согласие России. Теперь американские базы протянулись от Норфолка, штат Вирджиния, через Европу и Средний Восток в Центральную Азию, западный и центральный районы Тихого океана, откуда обратно домой, в Сан-Диего. В сравнении с такой Америкой XXI в. даже Британская империя на пике ее могущества выглядит бедным родственником» (Josef Joffe. Of Hubs, Spokes and Public Goods. – The National Interest. - № 69. – 2002. – Р. 19.).

Надо полагать, именно такие горделивые великоимперские мысли убеждают советников и соратников Дж. Буша-младшего в правильности избранной им стратегии.

В каком же положении на этой стадии «большой игры» находится Россия? Гостеприимно впустив лидеров борьбы с «международным терроризмом» в зону своего «мягкого подбрюшья», она существенно ослабила не только свое влияние в регионе, но и безопасность теперь уже и своих южных рубежей.

Российские официальные лица, некоторые из аналитиков и официозных СМИ, объясняя населению выгоды от такого «стратегического партнерства» с Соединенными Штатами в Азии, обычно повторяют два довода. Один из них основан на той предпосылке, что мир после 11 сентября 2001 г. бесповоротно вступил в принципиально новую эпоху, когда единственная сверхдержава уже не может считаться потенциальным военным противником России и даже ее соперником. Больше того, две страны в силу объективных обстоятельств обречены на партнерство, и даже союзнические отношения в борьбе с главной опасностью – международным терроризмом. Мы видим здесь вариацию хорошо известного со времен Горбачева-Шеварнадзе мотива «нового мышления». Последствия нашего увлечения этим политологическим мифом также всем известны.

Второй довод идеологов приобщения к западному сообществу хотя бы на правах кандидата с неопределенным стажем – более практического свойства. Позволив американцам и их западным союзникам разместиться и обустроиться в Центральной Азии, Россия якобы разрешила их силами одну из труднейших своих проблем – избавилась от опасного соседства талибов и в их лице от угрозы исламского фундаментализма и экстремизма центральноазиатским государствам, а через них – и ей самой. Словом, РФ великодушно уступила своим западным партнерам всю грязную работу, а сама ограничилась поставками вооружений Северному альянсу.

Это соображение при всей его лукавости не более убедительно, чем предыдущий довод. Пресловутый исламский фундаментализм в продолжение двух последних десятилетий минувшего века практически культивировался, финансировался, информационно прикрывался все теми же США и европейскими демократиями сначала для вытеснения с его помощью СССР из Афганистана, потом для подпитки антисоветских – антироссийских движений в среднеазиатских странах, а позднее – как одно из средств давления на руководство этих стран. Где гарантия, что в будущем, возможно, не столь отдаленном, нынешние западные борцы с исламским фундаментализмом снова не направят его энергию на север, против России, или не используют какие-либо его прегрешения как повод для прямого военного вмешательства в наши внутренние дела со своих обжитых баз в Центральной Азии?

Беспрецедентная уступчивость и покладистость Кремля в таком чувствительном для безопасности России вопросе провоцирует приступы евроатлантического энтузиазма с русофобским душком у некоторых государственных деятелей Кавказа, например, Грузии. Стремление вступить в НАТО, разместить на бывших советских базах западные военные контингенты (хотя бы под флагом ООН), пусть даже и с турецким участием, с их помощью приструнить Аджарию и Южную Осетию, вернуть Абхазию, – это стремление до сих пор не находит достойного поощрения со стороны заокеанского патрона. США пока ограничиваются мелкими по их масштабам финансовыми подачками, которые, тем не менее, в последнее время растут. Оказывается определенная помощь и в подготовке грузинского спецназа по программе «оснасти и обучи». Однако не все сразу: американская стратегия «нового мирового порядка», включая экспансию в Черноморско-Каспийском регионе, осуществляется поэтапно.

Успех операции «Несгибаемая свобода» стимулировал администрацию Буша младшего к реализации давно заготовленного плана следующей, гораздо более значительной военной кампании с далеко идущими геополитическими и экономическими задачами – плана смены правящего режима в Ираке, что и было осуществлено весной 2003 г.

Американский обозреватель А. Кокберн в статье под названием «Десятый крестовый поход» следующим образом описывает ситуацию накануне начала второй войны в Персидском заливе: «Талибов отстранили от власти. Маки вновь расцвели на афганских пастбищах. Наш военный бюджет на подъеме. Наши угрозы по адресу Ирака присутствуют в каждом газетном заголовке… Нет сомнения, что если администрация Буша действительно оккупирует Багдад и сместит Саддама Хусейна, то это будет прыжок в неизвестность, который, вероятно, раздует тлеющие угли исламского радикализма, который достиг своего пика к концу 80-х гг. ХХ в., тогда как нападения 11 сентября 2001 г. пришлись на время его заката… Год назад исламские фанатики совершили свой роковой полет, а сегодня мы имеем дело с чудовищным альянсом иудео-христианских фанатиков, объединенных мечтой о возвращении Святой земли через Войну с Террором. Это равнозначно возвращению в XIV в., к тому времени, когда принц Эдуард отказался от девятого крестового похода» (A. Cockburn. The Tenth Crusade. – Nation. – Sept. 23. – 2002.).

Убедить мир в необходимости «десятого крестового похода» и навербовать соратников для участия в нем оказалось гораздо трудней, чем сформировать коалицию для участия в первой войне в Персидском заливе (1991 г.) или для похода против аль-Каиды и талибов, поскольку «мировому гегемону» все труднее поддерживать у своих «союзников» веру в то, что Америке угрожает удар извне.

Откровенная первоначальная установка на «смену режима» в Ираке едва ли не повсеместно, даже в самих США, вызвала серьезные возражения. Сама идея менять в чужих странах политические режимы, которые кому-то не нравятся по тем или иным, пусть даже самым весомым соображениям, вызывает у ряда западных, включая американских, аналитиков настороженность, поскольку она подрывает пока еще признаваемые фундаментальные принципы международного права.

Сделанное советниками Дж. Буша младшего и обнародованное им открытие «оси зла» Северная Корея – Иран – Ирак не произвело ожидаемого впечатления уже потому, что в этой триаде никакой оси не прослеживается: названные страны не состоят в союзнических или хотя бы в партнерских отношениях.

Обвинить Саддама Хусейна в пособничестве «международному терроризму» поначалу тоже никак не удавалось за неимением свидетельств. Позднее американские лица высказали некоторые предположения и опасения, выданные за такие свидетельства. Это также никого не убедило.

Приписать багдадскому диктатору склонность к агрессивному исламскому фундаментализму не позволил тот широко известный факт, что его режим был вполне светским, а исламисты по этой причине относились к нему соответствующим образом.

Наконец, заподозрить Саддама в намерении нанести удар по США можно было лишь обладая не совсем здоровым воображением.

Тогда методом «проб и ошибок» было выбрано, как казалось, убедительное обоснование необходимости и неотложности военной операции, подготовка к которой уже шла полным ходом, – «разоружение» Саддама Хусейна. Ему вменили в вину нежелание избавиться от таких видов оружия массового поражения (ОМП), как химическое и биологическое, а возможно, и от ядерных боезарядов, каким-то образом приобретенных им, несмотря на санкции ООН и уже многолетний американо-британский присмотр за всем, что происходит в Ираке.

Пугая мир иракским ОМП, официальные лица в США, разумеется, умолчали о том, что имевшееся некогда у Саддама химическое и биологическое оружие было поставлено ему не кем иным как западными, в основном американскими производителями для боевого применения против Ирана. Поскольку в свое время Саддам применил это оружие против иракских курдов, а затем напал на соседний Кувейт, то в Вашингтоне нашли удобным считать, что имеются достаточные основания объявить багдадский режим опасным для соседних стран и всего «мирового сообщества». Хотя сейчас стало известно, что никакого ОМП в Ираке не было и нет, в связи с чем в США и Англии разразился скандал. Как и следовало ожидать руководство США и Великобритании во всех грехах обвинило собственные спецслужбы, которые, якобы, представили им ложные данные. Но это произошло только в начале 2004 г.

А в конце 2002 – начале 2003 гг. западными союзниками США, Израилем, а некоторое время спустя и Россией тезис о необходимости «разоружения» Саддама был принят.

Но в вопросе о том, как это нужно делать, сразу же возникли принципиальные расхождения, которые и предопределили последовавший затем раскол в СБ ООН и в Европе.

Великобритания, Италия, Испания, Дания, а также восточноевропейские новобранцы НАТО и один из кандидатов на вступление в нее и ЕЭС из числа бывшего Варшавского договора – Болгария – выразили готовность поддержать военный удар США по Ираку даже без санкции СБ ООН.

Франция и Китай настаивали на том, что разоружение Ирака должно проводиться под контролем инспекторов ООН на основании резолюции СБ № 1441, а силовая акция против него возможна лишь как крайняя мера («наихудшее решение») и только по решению СБ.

Германский канцлер Г. Шредер также выступил против военного решения проблемы, исключив всякую возможность участия Германии в боевых действиях против Ирака.

Россия в этой ситуации получила неожиданную возможность дипломатического маневра и хотя бы частичного возвращения себе роли субъекта мировой политики. В. Путин, не имея средств сдерживания США на нынешнем рубеже их евразийской экспансии, избрал, как представляется, позицию посредника между «ястребами» и «голубями» по обе стороны Атлантики. В тот период времени Россия настаивала на продолжении миссии инспекторов в Ираке и постоянном контроле СБ ООН над всей операцией, то есть, склонялась к позиции Германии, Франции и Китая.

Таким образом, ходом событий Россия вновь оказалась вовлеченной в «большую игру», и теперь уже не в роли «помощника» главного игрока, как это было во время операции «Неодолимая свобода», а на правах региональной державы, позиция которой влияет на расстановку сил в СБ и в Европе.

Что касается тех стран Восточной Европы, что подписали скандально известное «письмо восьми» с выражением безусловной солидарности с Вашингтоном (акция, названная в Берлине и Париже «парадом вассалов»), то их порыв, очевидно, объясняется желанием продемонстрировать преданность всемогущему заокеанскому хозяину. Своим демаршем они без промедления откликнулись на геополитические высказывания американского министра обороны Д. Рамсфельда, заявившего на одной из пресс-конференций, что Германия и Франция – это «старая Европа», а «новая» находится восточнее.

Можно констатировать, что подготовка и проведение американской операции в Ираке больше, чем какой-либо другой ход одного из игроков в двухвековой истории евразийской «большой игры», повлияли на расстановку сил и даже развитие событий в Европе. Подрыв или, по меньшей мере, замедление процесса консолидации Европы в мощное геополитическое образование и экономического конкурента прослеживается в американской политике последнего десятилетия как одна из основных геостратегических задач США.

Сегодня наблюдается переход к очередной фазе становления «нового мирового порядка». Но при этом заметно и повсеместное растущее недовольство имперским самоуправством США, которое многими политологами, включая и американских, деликатно именуется «односторонними действиями». Самым тревожным проявлением этой тенденции стала т. н. «доктрина Буша», возводящая способность и готовность США действовать исключительно по своему усмотрению, пусть даже и наперекор всему свету, – в незыблемый принцип. Суть этой доктрины, столь явно подрывающей сложившийся после Второй мировой войны глобальный правопорядок, становится в наши дни понятной для множества людей на всех континентах, усматривающих в них угрозу большой войны с непредсказуемым, быть может, роковыми для всего мира последствиями.

Очередная война в Ираке свидетельствует, что ей суждено стать одним из этапов реализации долгосрочной глобальной стратегии США. С высокой степенью вероятности можно предположить, что захват богатейших нефтяных полей Ирака видится из Вашингтона не единственным, а возможно, и не главным призом. По-видимому, существуют планы поэтапного установления американского военно-политического контроля над всем регионом (с возможной сменой режимов в Иране и Саудовской Аравии). Такой контроль мог бы на долгие годы обеспечить Америке не только положение безусловного гегемона на мировом рынке энергетического сырья, но и непререкаемое господство в центре Евразии, что рассматривается одной из школ американской геостратегии (Макиндер) как решающее условие власти над всем миром.

Разумеется, в ходе осуществленной операции в Персидском заливе решались и все еще продолжают решаться другие задачи военного и политического характера: испытание новейших видов вооружений, средств и методов информационной войны, учреждение оккупационной администрации с последующей ее заменой местными марионеточными властями и т. д.

Установление «нового мирового порядка» по-американски в перспективе обещает ускорение всемирной гонки вооружений, включая усилия многих стран к приобретению собственного ОМП; резкий подъем терроризма на всех континентах с возможным развитием крайне опасных его форм (радиологического, химического, биологического); обострение исламского радикализма и межобщинных противоречий и конфликтов; политическую дестабилизацию во многих странах и целых регионах; усиление кризисных тенденций в мировой экономике и т. д. По-видимому, нынешняя американская администрация либо не берет в расчет вероятность такого рода последствий своего мессианского похода, либо готова принять их как цену, которую мир должен будет заплатить за очередной решительный шаг Америки к утверждению своего безусловного «глобального лидерства».

Таким образом, центр Евразии, Юг России как его составная часть, в наши дни вновь стал важнейшим перекрестком мировой истории, где затевается, возможно, самая большая из всех «игр», когда-либо разыгрывавшихся на пространстве между Индом и Иорданом.