Значение арабского «шахид» практически то же. Шахид — это свидетель правоты мусульманства, доказывающий, что «нет никакого другого Бога, кроме Бога Единого (Аллаха) и Мухаммед — Его Пророк» собственной героической гибелью.
В современных языках мусульманских народов слово шахид применяется и в разных значениях, часто без связи с религией. Например, свидетель в суде — шахид.
Шахидом называют и воина, павшего на поле боя. Даже в том случае, если речь идёт, к примеру, о каком-нибудь турецком жандарме, погибшем в столкновении с отрядами Рабочей Партии Курдистана. Однако применение термина даже без учёта его религиозного смысла не отменяет всей его положительности. Шахид — это безусловно ГЕРОЙ, погибший в праведной войне. Со словом шахид связаны исключительно положительные ассоциации для любого мусульманина.
Мне не очень понятно, как, собственно, проникло в наши СМИ это слово. Началось, безусловно, с «пояса шахида». Сначала я подумал, что российские журналисты по-просту взяли готовый термин у западных собратьев или из Израиля. Но стоило мне «побродить» по англоязычным сайтам, как выяснилось, что там этот термин не употребляют. Вместо него пишется: bomb-belt, suicide bombing belt, explosive belt, то есть «пояс-бомба», «пояс бомбиста-самоубийцы», «подрывной пояс».
В СМИ многих мусульманских стран употребление термина «пояс шахида» также невозможно по указанным выше причинам. Я спрашивал у турок, возможно ли в их СМИ произнесение этого словосочетания. Они были просто возмущены. Один мой эмоциональный друг из Турции, человек вполне религиозный, сказал так: «Какие они шахиды?!! Это — собаки!».
В СМИ арабских стран, особенно в Палестине, террористов-самоубийц действительно иногда называют шахидами. Далеко не всегда и не во всех СМИ, это зависит от их религиозно-политической ориентации. Большинство мусульманских богословов не признают подобного мученичества и осуждают «живые бомбы» как убийц и самоубийц.
Только на интернет-сайтах самих мусульманских радикалов термин «шахид» используется точно так же, как в России…
Журналисты могут пользоваться любыми источниками информации — это нормально. Но ведь надо же понимать, что не всё оттуда следует переписывать слово в слово!
Мне могут возразить, что словоупотребление не так уж важно, что для русскоязычного читателя, радиослушателя и телезрителя слово шахид не несёт положительной нагрузки…
Однако вспомним, что значительная часть населения нашей Родины — мусульмане, не имеющие никакого отношения к ваххабитам, салафитам и пр. И для них слово «шахид» звучит совсем по-иному, нежели для русских.
И самое главное. Если мы перешли на терминологию врага, то он уже одержал победу. Пока — идеологическую. Если Россия признаёт, что бомбисты-смертники — шахиды, то мы проиграли. Ведь не именовало же советское Информбюро в 1941 году фашистские войска, к примеру, «непобедимой армией Третьего Рейха», а оккупированные немецкой армией города — «очищенными от коммунистической чумы»!
Все, кажется, согласны с тем, что первую кампанию в Чечне Россия проиграла именно из-за полного разгрома в информационной войне. Как показывают последние события, наша теперешняя антитеррориcтическая операция только начинается. Информационный фронт на этой войне — важнейший. Ни шагу назад!
Евгений Бахревский
востоковед, активист Международного "Евразийского Движения", cобкор Портала "Евразия" в г.
Санкт-Петербург
