Евразийская миссия Н.Назарбаева | СНГ - шаг большого пути | Дугин

А.Г.Дугин

СНГ - ПЕРВЫЙ ШАГ БОЛЬШОГО ПУТИ

(роль СНГ в интеграционных процессах)

Сегодня всё большим становится понимание того, что национальные интересы России в формате Содружества Независимых Государств (СНГ) лежат строго в плоскости интеграционных перспектив. Чем теснее будет интеграция, тем выгоднее в среднесрочной и долгосрочной перспективах это России. Увеличивая свой стратегический и геоэкономический объём, Россия автоматически меняет свой геополитический статус. Субъектность России как государства зависит только и исключительно от успехов интеграции постсоветского пространства - с желательным включением в перспективе дополнительных зон - Монголии, Болгарии, части Афганистана и т.д. При этом, безусловно, речь должна идти исключительно о стратегическом партнёрстве, а не о полном слиянии - к которому никто ни морально, ни политически, ни экономически не готов.

Интеграционные структуры

Одним из подразделений СНГ можно назвать Евразийский Экономический Сообщество (ЕврАзЭС), которое является зоной более тесной интеграции и изначально было призвано стать ядром нового стратегического евразийского образования, что явствует уже из самого названия. Его антипод, стратегическое объединение Грузии, Узбекистана, Украины, Азербайджана и Молдовы (ГУУАМ) было создано для прямо противоположных целей: как инструмент дезинтеграции. Объединение же более широкого интеграционного формата - Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) - вещь крайне хрупкая, так как включает Китай, а значит, уравнивает в правах пространства, ориентированные на реинтеграцию, с пространствами никак для этого не предназначенными.
Фактор СНГ очень важен во внутренней политике РФ ещё и потому, что память об СССР, национальные чувства россиян и перспектива будущего Евразийского Союза соответствуют политическим чаяниям довольно широкого сектора российского населения. Для других стран СНГ вопросы интеграции так же играют не меньшее, а, во многих случаях, и большее значение, чем для РФ - и по экономическим соображениям, и по политическим. Ressentiment (французское неприязнь, раздражение с привкусом зависти), а кое-где и прямая русофобия, сохраняют для антиинтеграционных сил ещё некоторый мобилизующий потенциал, сходящий, правда, на нет, а вот экономическая и энергетическая зависимость от России, напротив, является важнейшей картой для пророссийских сил. Вопрос сегодня в том, чтобы организовать и преподнести евразийские интеграционные проекты цивилизованно и корректно, основываясь на шаблоне Евросоюза, тщательно избегая, в то же время, ностальгических, имперских или советских штампов.

Переход к неизвестности

Мы не знаем сегодня наверняка, что такое Россия. Государственная идентичность наша призрачна. Мы не имеем чёткого понятия о нашем общенациональном "я", о той системе государственности, которую строим. Ещё вчера мы все вместе были империей, и Россия и другие страны СНГ - Российской Империей в советском издании. Страны СНГ родились в результате распада этой империи, у них появилась определённая идентичность, но эта идентичность есть следствие освобождения от империи. Она отрицательна и основана на русофобии, которая и выполняет функцию этой идентичности, питает её. Национальной идеей большинства стран СНГ, за некоторым исключением, является тот же ressentiment. Этим ressentiment'ом руководствуются в подавляющем большинстве не массы, а политические элиты стран СНГ. Даже если у них нет положительной национальной идеи, у них есть отрицательная, эта идея - антиимперия, анти-российскость. Уровень же деполитизированности масс в странах СНГ равен уровню пассивной русофилии. Активная политизированная руссофилия представлена миноритарно - коммунистами и русскими национальными силами, в большинстве своём разрозненными и недееспособными. Ressentiment постсоветских элит бывших союзных республик не национальная идея, он её суррогат. Но это отрицание имеет конкретные черты - образ "России как зла" отчасти помогает властные элиты организоваться. Для таких политических элит СНГ представляется лишь как "инструмент дальнейшего расхождения и негативной мобилизации". У стран СНГ есть некоторая приблизительная парадигма общения с Москвой, которая проистекает из совокупности инерции, русофобии, экономической зависимости, наличия потенциала для шантажа Москвы односторонним сближением с её региональными конкурентами, условно "Западом".
Как ни печально, но у самой Москвы с идентификацией всё ещё сложнее. Ressentiment элит здесь обращён не вовне, а внутрь: неприязнь к советскому прошлому, русофобия западнической части элиты в отношении автохтонных масс и т.д. Иными словами, властный политический слой современной России преимущественно дисбалансирован: между инерцией - империя, и нынешним положением дел - хлипкое национальное государство, - травматический дисбаланс. Политика Москвы в отношении стран СНГ определяется совокупностью этих факторов. Москва в лице ее политических элит до сих пор колеблется между: продолжением распада России, к чему клонят наиболее последовательные западники, сегодня несколько потеснённые, созданием компактного национального государства, и восстановлением империи на новых демократических принципах (евразийство).
Первый подход индуцирует тенденцию к обрыву связей со странами СНГ. Как ни странно, но и эта позиция до сих пор имеет некоторое влияние на Кремль и властную элиту.
Второй подход - экономические, политическое и военное давление РФ на страны СНГ, чтобы заставить их краткосрочно подстраиваться под интересы Москвы.
Третий подход: евразийская интеграция - к этому клонят евразийцы.
Плюс ко всему этому у различных российских магнатов есть свои конкретные экономические проекты и интересы в СНГ, которые они отстаивают напрямую и без какого бы то ни было согласования с политическим курсом.

Выбор пути

Как видно, у Москвы на сегодня нет чёткой консолидированной позиции по своей политике в странах СНГ. Разные российские силы действуют здесь кто во что горазд. Дело осложняется ещё и следующими обстоятельствами: в "дальнем зарубежье" - особенно на Западе - активно проходит процесс смены государственной идентичности. Активизируются тенденции "глобальной глобализации" - США диктует всем свой собственный паттерн, претендуя на то, чтобы стать единственной глобальной мировой империей. Это означает, что государства-нации постепенно будут отменены в пользу высшей политической инстанции - мировой митрополии, США. Современная стратегическая доктрина США закрепляет это положение дел концептуально и документально. Это означает, что американский - глобалистский - фактор становится постоянным и даже концептуально оформленным моментом воздействия на каждую из постсоветских стран, навязывая им свой сценарий интеграции в глобализм, т.е., по сути, настойчиво подталкивая к постепенной передаче номинального суверенитета либо напрямую США, либо международным провизуарным инстанциям под их контролем.
Параллельно этому, и даже во многом в противовес, в Западной Европе реализуется полным ходом несколько иная модель глобализма: региональный глобализм, политико-экономическое оформление единого "большого пространства". Это и не сохранение модели государства нации, и не вхождение в мировую империю. Это создание "региональной империи". В "региональной империи" также сливаются и отменяются государства-нации, но региональная властная инстанция остается суверенной. Наличие этого фактора в богатой и развитой Европе меняет акценты в глобализме.
Эти факторы двух разновидностей глобализма существенно влияют на повестку дня в странах СНГ, так как они не позволяют начать, пусть даже медленный и сложный, но последовательный процесс формирования в этих странах полноценных, или частично полноценных, государств-наций. Какие государства-нации можно строить в ситуации, когда в глобальном масштабе объявлено о необходимости ограничения суверенитета в той или иной форме?! Прямо выступить против этого - значит попасть в число участников "оси зла", что, в том числе, актуально и для России.
Данная ситуация системы государственности в СНГ может быть определена как сложная многоуровневая модель транзитивности, перехода, но перехода во всех случаях к совершенно неопределённой цели. Эта цель не может быть корректно определена даже в самом дальнем приближении. Это переход к неизвестности. Следовательно, даже корректный рациональный анализ политических векторов развития стран СНГ заведомо приведёт к ещё большей неопределённости: нет ни одного фактора, который мог бы быть взят в качестве решающего. Степень неопределённости развития систем, с учётом внешнего контекста, не позволяет сделать никакого надёжного заключения.

Евразийский вектор

Единственной смыслообразующей инстанцией этого переходного процесса может служить евразийство, воплощенное в теории и практике Казахстана, и его Президента Нурсултана Назарбаева. В данном случае, за образец берется "Евросоюз" как вариант "региональной глобализации", не противоположной, но и не идентичной глобализации как таковой. Национальная государственность стран СНГ (в данном конкретном случае) рассматривается как ценность, но сохранить эту ценность, обеспечить ее гармоничное развитие возможно только в процессе интеграционных действий с другими государствами, близкими по историческим, культурным, цивилизационным особенностям. В этом состоит уникальная прозорливость лично Президента Казахстана Нурсултана Назарбаева: он, быть может первым, из глав стран СНГ осознал все риски и все двусмысленности транзитивного состояния своего государства, и предложил в этой ситуации оптимальное решение: региональная глобализация (евразийская интеграция) как гарант защиты и укрепления казахстанской идентичности перед лицом угрозы "растворения в глобализме".
В назарбаевском евразийстве мы впервые сталкиваемся с ясным и вполне определенным обозначением цели - от СССР через СНГ к "Евразийскому Союзу", как весомому и демократическому образованию в рамках многополярного мира. Тем самым в теории (и практике) Назарбаева меняется сам смысл СНГ, от инструмента дезинтегорации и строительства недееспособных национальных государств с относительной (по сути фиктивной) суверенностью, это образование приобретает значение нового геополитического института призванного создать новый полюс коллективной суверенности, что только и позволит отстоять каждому из государств (включая Россию) свою идентичность, свое историческое "я", свой самобытный путь.
В лице Нурсултана Назарбаева мы видим, как одна личность способна уверенным философским и политическим жестом менять содержание фундаментальных геополитических процессов. Совсем в духе Карлейля Назарбаев деликатно и уверенно предложил истории постсоветского пространства новый смысл.

Доклад на заседании аналитического клуба "1 канала", 30 января 2003 г.