Но, пожалуй, самым сильным противником евразийцев было командование сухопутных войск с присущим ему экстремизмом, этнократическим подходом, нетерпимостью к любой оппозиции и - как ни странно - своего рода милитаристским романтизмом, толкавшим генералов на отчаянные авантюры и бессмысленные жертвы.
Они хотели "скрестить мечи с Россией на полях Северной Манчжурии" и настаивали на военном союзе с Германией для войны с СССР и США, но именно они довели страну до Хиросимы, Нагасаки и линкора "Миссури". По иронии судьбы капитуляцию подписали один из лидеров атлантистов министр иностранных дел Сигэмицу и ярый милитарист, командующий Квантунской армией генерал Умэдзу.
В истории японского евразийства новейшего времени ключевую роль сыграли Хирота Коки (1878-1948), принц Коноэ Фумимаро (1891-1945) и адмирал Енаи Мицумаса (1880-1948).
Сын каменотеса из города Фукуока, Хирота в 58 лет императорским рескриптом был назначен премьер-министром.
Исключительную роль в возвышении Хирота сыграли его связи с земляками как дома, так и в столице. В юности это помогло ему сблизиться с легендарным Мицуру Тояма (185?-1944), основателем и лидером тайного "Общества реки Амур" (Кокурюкай), которое в англоязычной литературе устойчиво, но неверно именуется "Обществом черного дракона" (из- за одинакового чтения различных иероглифов). Тояма также был тесно связан и с другим тайным "Обществом черного океана".
Тояма, выходец из тех же краев, что и Хирота, в последней четверти девятнадцатого века и стал постепенно формировать тщательно законспирированную и строго дисциплинированную организацию, подбирая учеников и единомышленников.
Хирота сблизился с Тояма еще в молодости и поддерживал связи с "Кокурюкай" на протяжении многих десятилетий, хотя никогда формально не состоял в нем.
Хирота всегда считался "правым". Он не питал никаких иллюзий относительно перспектив японо-английского союза, которыми были захвачены чуть ли не все японские политики в начале века. Так же скептически относился он и к проамериканской линии, глашатаем которой выступал Сидехара Кидзюро (1872-1951), посол в США в 1919-1922 гг. и министр иностранных дел в 1924-27 и 1929 -31 гг.
В 1930 г. Хирота получил первое серьезное назначение - послом в СССР. В 1933 году Хирота стал министром иностранных дел в правительстве Сайто. Он выступал за военно-политический союз с Германией, видя в этом хотя бы частичную защиту от англо-американской гегемонии на Тихом океане. Он однозначно высказывался за военное проникновение в Китай и Индокитай, хотя считал, что делать это надо постепенно, осторожно и не наступая на пятки западным державам.
Он действительно старался по возможности смягчить войну в Китае, действуя во имя интересов Японии, но нажил себе лишь недругов в армейской верхушке. В 1948 году большинством всего в один голос его отправили на виселицу вместе с шестью генералами, большинство которых он не без основания считал своими врагами. Его осудили, признав виновным в "заговоре против мира" и "развязывании войны в Китае".
С подлинной апологией политической деятельности и личности Хирота выступил на процессе его друг и сотрудник Арита Хатиро (1884-1965), кадровый дипломат и убежденный евразиец, занимавший пост министра иностранных дел в правительствах Хирота (1936-1937), Коноэ (первый кабинет 1938-1939), Енаи (январь-июнь 1940), отличавшихся явно евразийской ориентацией.
Арита говорил об усилиях Хирота по предотвращению гибельной для Японии войны на два фронта и по максимальному улучшению отношений с СССР. Германофильство и одновременно русофильство - типичные показатели евразийской ориентации - естественно сочетались в деятельности Хирота, Арита и других японских евразийцев.
Именно Хирота, уже удалившись от активной политической деятельности, вел в июне 1945 г. в Гора неофициальные переговоры с советским послом Я.А.Маликом. К сожалению, эти усилия не увенчались успехом.
Коноэ Фумимаро, потомок одного из древнейших и богатейших аристократических родов Японии, вершивших судьбу нации еще в IX-X веках, он получил блестящее образование, с момента рождения не зная никаких затруднений.
В политике Коноэ был "любимое дитя" Сайондзи Киммоти, столпа японского либерализма, ярого атлантиста и одного из влиятельнейших политических деятелей Японии. Уже первое крупное политическое сочинение Коноэ, написанное вскоре после окончания университета и посвященное перспективам развития после мировой войны, знаменательно называлось "Отказ от мира с англо-американской ориентацией".
Звезда Коноэ стремительно восходит на политическом небосклоне Японии в двадцатые годы. Он избирается депутатом парламента и председателем его верхней палаты (в тридцать лет - неслыханное для Японии дело); одновременно сближается с так называемыми "молодыми офицерами" (наиболее националистической и экстремистской частью армии), и прежде всего с их лидером военным министром Араки Садао (1877-1966).
Немалое влияние на принца оказывал и клуб молодых интеллектуалов евразийской ориентации "Каекай" - "Общество вторника", названное по дню недели, предназначенного для неформальных бесед на политические темы.
Наряду с другими известными политиками, в общество входил, например, Одзака Ходзуми, непревзойденный специалист по Китаю, более известный нашим читателям как ближайший сподвижник Рихарда Зорге. По "делу Зорге" была арестована и осуждена большая часть членов клуба, а сам Зорге был арестован 18 октября 1941 г., когда под давлением милитаристов пал третий и последний кабинет Коноэ.
Сменив Хирота на посту премьер-министра Коноэ в 1937 г. предложил ему пост министра иностранных дел, не желая терять столь опытного дипломата и единомышленника. Хирота согласился, хотя для бывшего премьера это было равнозначно понижению. Но Хирота как человек без амбиций ставил интересы государства выше и принял предложение.
Так же поступил один из лидеров правых в 1940 г., бывший премьер барон Хиранума Киитиро, занявший пост министра внутренних дел во втором кабинете Коноэ, и адмирал Енаи Мицамуса, вернувшийся к активной политической деятельности в 1944 г. в правительстве генерала Койсо Куниаки.
Среди других ближайших сотрудников Коноэ надо назвать уже упомянутых министра иностранных дел Арита и морского министра адмирала Енаи.
Окружение "меланхолического принца" доводило до логического завершения его замыслы и концепции, делая возможным их практическое применение. Таковых было три: "новая структура" во внутренней политике; "сфера сопроцветания Великой Восточной Азии" как геополитическая задача империи; внешнеполитический курс, ориентированный на союз с Германией и СССР против США и Англии.
В идейной сфере важную роль играла созданная еще в 1937 г. "Лига по мобилизации национального духа" во главе с Коноэ. Одним из ее программных документов стала декларация принца о "новом порядке в Восточной Азии", сфера деятельности которого охватывала первоначально Японию, Китай и Манчжоу-го.
Термин "новый порядок" принадлежит именно Коноэ и лишь впоследствии был использован германскими идеологами. Разработка внешних и внутренних "новых структур" шла параллельно, оставаясь главным делом Коноэ и после того, как в 1939 г. Хиранума сменил его на посту премьер министра.
С 1937 г. Коноэ выступал за роспуск всех политических партий для их последующего объединения в "новую структуру" на общей платформе национальных интересов. Летом 1940 г. в ближайшем окружении Коноэ уже конкретно обсуждался план реорганизации политической системы Японии, который, однако, встретил определенное противодействие со стороны тогдашнего премьера Енаи.
После отставки Енаи в июле Коноэ вновь становится премьер-министром и завершает реализацию своего давнего плана.
Руководящим органом "новой структуры" стала Ассоциация помощи трону (Тайсэй екусанкай), официально открывшаяся 12 октября 1940 г. Это позволило некоторым сравнивать идеи Коноэ с известным принципом "одна нация-один фюрер-одна партия" и упрекать его в ограниченности.
Термин "сфера сопроцветания Великой Восточной Азии" впервые официально появился в декларации министра иностранных дел Мацуока Есукэ 1 августа 1940 г., последовавшей за программным заявлением второго кабинета Коноэ, хотя сама концепция была разработана раньше в окружении Коноэ при различной степени участия таких политиков евразийской ориентации, как адмирал Енаи и министр иностранных дел в его кабинете Арита.
Тройственный пакт Германии, Италии и Японии закрепил раздел сфер влияния трех держав, признав за Японией "руководство в деле создания нового порядка в Великом восточноазиатском пространстве". Этот же пакт официально засвидетельствовал, что он "не затрагивает отношений участников с СССР", открыв Японии путь к подписанию Пакта о нейтралитете с СССР.
Известно, что немалую роль в разработке Тройственного пакта сыграл Карл Хаусхофер, выдвинувший концепцию оси Берлин-Москва-Токио, сторонником которой был и Коноэ. Коноэ понимал, что для создания "сферы сопроцветания" необходим как минимум благожелательный нейтралитет со стороны СССР, но при этом не исключал и более тесного сотрудничества в рамках разрабатывавшегося плана "Союза четырех" (т.е. Трехсторонний пакт плюс СССР).
Коноэ и японские евразийцы стремились не столько завоевывать и грабить, сколько объединять и интегрировать. Однако генералы сухопутчики не разделяли воззрения "меланхолического принца", все чаще впадавшего из-за этого в меланхолию. Отставка его стала неизбежной, а на смену пришел военный кабинет Тодзио, самое экстремистское правительство за весь послемэйдзийский период. Полтора месяца спустя был Пирл-Харбор.
Коноэ упрекали в том, что он сам рекомендовал Тодзио в качестве своего преемника. Аналогичным образом на него пытались свалить всю ответственность за срыв переговоров с США летом 1941 г., хотя именно он делал все возможное для их успешного завершения и даже собирался по собственной инициативе, на свой страх и риск лететь в США для личной встречи с Рузвельтом, невзирая на угрозы смерти со стороны некоторых экстремистски настроенных военных.
Коноэ занимал откровенно антиамериканскую позицию, но к этому его подталкивали и односторонние недружественные действия администрации США в течение 1941 г. В силу тех же обстоятельств евразиец Коноэ ориентировался на Германию, хотя не был таким восторженным и безоговорочным сторонником Гитлера, как генерал Тодзио или посол в Германии генерал Осима.
Несмотря на сильнейшее давление со стороны Германии, ни Коноэ, ни даже Тодзио так и не начали войну против СССР и до конца сохранили верность Пакту 1941г.
После ухода в отставку Коноэ отдалился от большой политики, хотя и получил чин "старшего советника". Весной 1944 г., когда будущее поражение Японии уже обозначилось, он принял участие в замене Тодзио на более либерального Койсо, а в августе 1945 вошел в качестве государственного министра в "капитуляционный" кабинет принца Хигасикуни.
После капитуляции его называли одним из наиболее вероятных кандидатов на пост премьера, но генерал Макартур распорядился по-другому. Премьером стал престарелый лидер атлантистов Сидэхара, а Коноэ был лишен депутатской неприкосновенности и получил предписание явиться в тюрьму Сугамо как подозреваемый военный преступник.
Накануне указанного дня он попрощался с друзьями, передал старшему сыну нечто вроде политического завещания и принял яд.
Третий японский евразиец - адмирал Енаи Мицумаса. Его личность игнорируется историками, но в Японии чтут Енаи как одного из трех великих адмиралов наряду с героем Цусимы Того Хэйхатиро (1847-1934) и героем Пирл-Харбора Ямамото Исороку (1884-1943), хотя Енаи не выиграл ни одного крупного сражения и вообще практически не принимал участия ни в каких боевых операциях.
В 1915 г. он получил назначение военно-морским атташе в Петербург. К тому времени Енаи уже владел русским и успел достаточно хорошо изучить историю, современное положение, нравы и обычаи России. Есть некоторые основания предполагать, что именно тогда, в Петербурге, Енаи вошел в контакт с орденскими евразийскими структурами русской военной разведки.
Вернувшись в Японию в 1917 г., Енаи продолжает службу в генеральном штабе, затем во Втором флоте, участвует в Лондонской морской конференции 1930 г., а будучи уже вице-адмиралом, командует Соединенным и Первым флотами.
Он был категорически против любого осложнения отношений с СССР, сдерживая рвение военного министерства, и возражал против военного союза с Германией как потенциальной угрозы войны на два, а то и на три фронта - против Китая, СССР и США.
Заключение советско-германского пакта 1939 г. было для Токио полной неожиданностью, вызвало шок в политическом мире и отставку кабинета Хиранума в полном составе.
Новый кабинет Абэ был столь же недолговечен и в январе 1940 г. начались поиски нового премьера, закончившиеся по монаршей воле императора Сева (беспрецедентный случай!) назначением на этот пост Енаи.
Кабинет Енаи пал в июле 1940 г. под усиленным давлением армии, некоторые представители которой даже пытались угрожать смертью строптивому премьеру.
Сменивший его Коноэ полным ходом начал создание "новой структуры" и подготовку Тройственного пакта, а в ноябре 1940 г. вместе с Риббентропом тщетно уговаривал Сталина присоединиться к нему.
С осени до весны 1941 г. ось Берлин-Москва-Токио, мечта Хаусхофера и Коноэ, была, как никогда, близка к воплощению. Роль Енаи в этих событиях пока не ясна до конца, но союз с Россией он неизменно приветствовал, отличая евразийского союзника от страны "Коминтерна". Став членом Высшего военного совета и получив ранг "старшего советника", Енаи отдалился от текущей политики, хотя по-прежнему фактически оставался лидером "русской партии".
Он вернулся к активной деятельности только летом 1944 г., когда политика Тодзио окончательно зашла в тупик, и неизбежность поражения стала для многих очевидной. Енаи отказался от предложений Тодзио "усилить"правительство, после отставки последнего, отклонил приглашение бывшего премьера Абэ во второй раз сформировать кабинет, не желая брать на себя ответственность за чужие ошибки и преступления.
Согласился он только на то, чтобы войти в качестве вице-премьера и морского министра в кабинет генерала Койсо Куниаки. Енаи направил свои усилия на прекращение зверств на занятых территориях и скорейший выход Японии из войны.
12 мая 1945 г. Енаи предложил обратиться к посредничеству СССР для обеспечения выполнения условий японской стороны при капитуляции, а в июне выступил одним из инициаторов так и не состоявшейся миссии Коноэ в Москве для встречи со Сталиным.
Вопреки воле военного министра Анами 14 августа именно усилия Енаи по скорейшему признанию американских условий капитуляции спасли народ Японии от бессмысленных жертв после варварских бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.
