Международное Евразийское Движение - Новости - "Новая политика": КПРФ окончательно превратилась в популистскую конструкцию

"Новая политика": КПРФ окончательно превратилась в популистскую конструкцию

Идея председателя Совета Федерации РФ, лидера партии "Справедливая Россия" Сергея Миронова, который недавно заявил о возможном объединении "СР" коммунистами вызвала большой резонанс в политических кругах страны. Отношение к ней, как выяснилось из многочисленных комментариев, неоднозначное. Вполне ожидаемое со стороны верхушки КПРФ, которая увидела в заявлении Миронова "кощунственное" покушение на свой электорат. Довольно предсказуемую позицию мы узрели и со стороны аналитиков, обслуживающих "Единую Россию", попытавшихся перевести идею объединения всего лишь в разряд обычных PR-ходов накануне выборов в Госдуму.
В пылу поверхностной полемики на задний план, к сожалению, отодвигается важнейшая тема – много ли времени история отпустила КПРФ играть роль главного политического оператора левого электората? Миронов поднял принципиальный вопрос о судьбе левого отечественного движения в целом и коммунистической партии, в частности. Людей, которые готовы проголосовать за модернизированную неортодоксальную модель социализма в России становится больше с каждым днем, но КПРФ, которая по-прежнему называет себя "главной выразительницей этих настроений", на вызовы времени ответить, похоже, уже не способна. Она, безусловно, останется на политической арене и после декабря 2007 года и даже будет в тройке призеров, но уже на выборах 2011 года серьезно рискует превратиться в полумаргинальную структуру, балансирующую на грани покорения семипроцентного барьера. К этому грустному эндшпилю компартия шла долго – как минимум, последние 11 лет.
Партия Зюганова стала заложником своей компромиссной позиции по отношению к исполнительной власти. Суровые спичи в адрес Ельцина и Путина как-то слабо соотносились с реальными делами. С КПРФ тогдашняя власть по сути дела повторила успешный опыт стран Запада, которые в шестидесятых годах прошлого столетия сумели усмирить бунтарские молодежные движения, интегрировав их в систему государственных институтов. На протяжении многих лет вожди КПРФ занимали лукавую позицию: на словах непримиримые критики власти, на деле – соглашатели. КПРФ стала неотъемлемой частью системы, созданной Ельциным. Коммунисты были нужны, чтобы через них выходил пар народного недовольства, и с этой ролью они более-менее справлялись. Во времена коренной ломки всего строя жизни КПРФ выполняла очень полезную общественную функцию стабилизатора ситуации. Знаменательно, что КПРФ практически не участвовала в трагических событиях 1993 года, получив за это от власти благодарность в виде возможности участвовать в очередных парламентских выборах.
Знаменательные события произошли летом 1996 года, когда Зюганов реально претендовал на кресло президента. Но в последний момент Геннадий Андреевич вдруг испугался и отступил в сторону. Возможно, причина этого шага лежит в области психологии: не каждому дано выдержать тяжесть "шапки Мономаха". Куда комфортнее существовать в роли системной оппозиции, которой позволено клеймить "антинародный режим". И это отсутствие реальной "воли к власти" порождает неискоренимую политическую импотенцию, которую, увы, не вылечить с помощью "Виагры" или "Импазы"...
Трудно не согласиться с известным философом Александром Дугиным, который в первой половине девяностых годов сотрудничал с Зюгановым, но впоследствии сурово оценил оппортунистскую позицию КПРФ по отношению к своему электорату: "Коммунисты, которые теоретически должны были бы быть в авангарде борьбы за левую экономику, настолько трусливы, пассивны и жалки, что снова и снова умудряются промотать доверие избирателей. Даже несмотря на то, что честные и искренние люди снова и снова голосуют за Геннадия Зюганова, партбоссы от этого цинично жиреют, предавая и продавая интересы тех, кто оказывает им свою поддержку. Имея такие сильные позиции в парламенте в течение всех 90-х годов, не сделать ровным счетом ничего для реализации интересов своего электората – это настоящее преступление".
Процесс эрозии КПРФ начал набирать ход в последние годы, когда стало ясно, что позитивный заряд, который приносил немалые дивиденды в ельцинскую эпоху, практически исчерпан. При Владимире Путине КПРФ окончательно превратилась в популистскую конструкцию. Идеологические клише нуждались (и нуждаются!) в коренном обновлении, однако вместо этого Зюганов принялся изгонять из партии всех "перебежчиков". Фактически КПРФ превратилась в партию "вождистского" типа без намека на какое-то движение вперед. Отсюда поражение за поражением. Провалы, правда, до определенного времени не носили стратегического характера. От окончательного угасания нынешнюю КПРФ спасает только терпимое отношение к ней Кремля и многочисленные ошибки "Единой России". Именно ее проколы пока позволяют КПРФ, до совершенства овладевшей искусством критики действий власти, держаться на плаву. Правда, в 2003 году Зюганов с соратниками совсем "потеряли нюх", когда пошли на союз с Ходорковским и на заигрывания с Березовским. В результате они не получили на думскую кампанию обещанных миллиардов "ЮКОСа" и изрядно потеряли в глазах значительной части левого электората, не простившей Зюганову дружбы с олигархами. В результате те выборы стали для коммунистов самыми неудачными. Но силы инерции и силы левых идей КПРФ пока хватает для того, чтобы числиться в списке тех, кто гарантированно получит место в здании на Охотном ряду. Плюс КПРФ, также как и ЛДПР, нужны "партии власти", чтобы бороться со "Справедливой Россией".
Тем не менее, историческая бесперспективность этой партии понятна многим, поэтому не случайно именно в двухтысячные годы от Зюганова стали уходить многие соратники, которые понимали, что, находясь в КПРФ, они могут рассчитывать на гарантированную пайку, но никак не на интересное политическое будущее. Те, кто разочаровался в Зюганове, пытались создать новые "левые проекты". Можно вспомнить попытки Геннадия Селезнева создать свою структуру – ПВР. Геннадий Семигин тоже попытался построить новую компартию, которая в итоге стала малозаметной партией с громким названием – "Патриоты России". Фрондировали непотопляемому Зюганову Глазьев и Тихонов, но их попытки тоже закончились ничем.
Этому есть свое объяснение. Во-первых, не стоит недооценивать силу брэнда. КПРФ можно сравнить с "Кока-Колой". Напиток, может быть, и дрянной, но реклама все равно заставит многих купить этот товар. Назначив самих себя наследниками КПСС, зюгановцы смогли конвертировать исторический капитал во вполне ощутимые блага. Во-вторых, немаловажно, что люди, пытавшиеся реформировать компартию изнутри, как правило, оставались заложниками системы. Им не доставало сил полностью перерезать пуповину, связывающую их с партией, которая в свое время помогла им получить корочки депутатов Госдумы и другие статусные вещи. Не исключено, что попытки реформировать КПРФ изнутри будут продолжаться, но пока там у власти находится Зюганов, в их успех верится с трудом. Судьбоносные мутации в КПРФ могут произойти только после замены обанкротившихся вождей партии.
Между тем, потребность в левой альтернативе по-прежнему актуальна. Россия сейчас остро нуждается в появлении на левом фланге вменяемой социалистической силы, которая обладала бы способностью к продуктивному диалогу. Перед лицом грандиозных вызовов глобализации, нарастающей враждебности Запада, страна уже не может позволить себе роскоши киснуть в болоте межполитических дрязг. Диалог с властью не должен рассматриваться, как согласие подставить шею под ярмо кукловодов. Для здорового климата в обществе нужны автономные политические силы с собственными рецептами развития страны, однако должно быть и жесткое рамочное условие – общие для всех партий государственно-национальные интересы. Бесплодные критиканы в таком контексте выглядят абсолютно неуместно и в целом даже вредны для общества, ибо разжижают его волю к обновлению.
"Справедливая Россия" – первая серьезная попытка создания такой здоровой альтернативы. И именно в этом контексте следует рассматривать и идею объединения с КПРФ. Конечно же, Сергей Миронов обращался не к коммунистической верхушке, а, в первую очередь, к тем сорокалетним – пятидесятилетним сторонникам левой идеи, которые, разочаровавшись в компартии, ищут "свою партию". Очевидно, что процесс перетока левого электората от КПРФ к "СР" не остановить. Идея Миронова дает реальный шанс здравомыслящим членам КПРФ всерьез задуматься о своем политическом будущем.

Александр Чернявский
"Новая политика", 09.06.2007