СОВРЕМЕННАЯ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В АЗЕРБАЙДЖАНЕ И ПЕРСПЕКИВЫ ЕЕ РАЗВИТИЯ В КОНТЕКСТЕ РЕГИОНАЛЬНОЙ ГЕОПОЛИТИКИ

При рассмотрении внутриполитического расклада сил, сложившегося в Азербайджане, целесообразно провести ретроспективный анализ азербайджанской государственности, начиная с времени нахождения Азербайджана в составе СССР. Коммунистическая партия, как это не парадоксально, сыграла роль «транзистора» кадров и кланов дореволюционной родовой и земельной аристократии через 70 лет своего господства в актуальный исторический период. Многие политики и функционеры правившей в Азербайджанской демократической республике 1918-1920 гг. партии «Мусават», а также дети и протеже состоятельных семей в Азербайджане вступили в 20-х гг. в ВКП(б) и стали видными партийными и советскими работниками. В период правления И.В.Сталина роль кланов была в значительной степени нивелирована. Расцвет клановости начался с конца 50-х – начала 60-х гг., когда многие представители дореволюционных влиятельных семейств приобрели возможность претендовать на руководящие посты в администрации.

Начиная с конца 30-х и до конца 80-х гг. в Азербайджане происходила ожесточенная борьба двух ведущих региональных кланов – Шушинского (г.Шуша находится на территории Нагорного Карабаха) и Гянджинского. При этом довольно часто первое лицо в республике, т.е. Первый секретарь ЦК мог быть выходцем из совершенно другого региона, но при этом был связан с одним из этих кланов посредством брака или иных родственных отношений. Например, предшественник Г.Алиева на посту Первого секретаря ЦК В.Ахундов происходил из Кубинского района, имел лезгино-татские корни, однако был женат на представительнице шушинского клана и представлял его интересы. Аренами клановой борьбы в Азербайджане являлись пост Первого секретаря ЦК, посты в прокуратуре, МВД, в снабжении нефтепродуктами, в винодельческой промышленности, в рыбном промысле, строительстве, торговле и общественном питании, должности в Москве и на дипломатической службе. Помимо Шушинского и Гянджинского кланов в борьбе за власть и влияние участвовали также кланы второго эшелона (Агдамский, Шекинский, Бакинский, Ленкоранский) и кланы третьего эшелона (Геокчайский, Шемахинский, Агдашский, Закатальский, Шамхорский, Хачмасский).

Нынешний президент Азербайджана Гейдар Алиев представляет Нахичеванский клан, очень слабо проявлявший себя до прихода Алиева на пост Первого секретаря ЦК в 1969г. В течение первых 6-7 лет Алиев не демонстрировал свою явную принадлежность к нахичеванцам, однако вел жестокую, доходившую порой до репрессий борьбу с представителями других кланов. Примерно в 1977-1978гг., приобретя твердые позиции в Москве, Алиев решился на радикальное вовлечение своих земляков во власть. В целях усиления своего клана Алиев предпринял шаги по объединению нахичеванцев с маргинальным кланом «Эриванлы», т.е. с выходцами из Армении. К тому времени «эриванлы» успели получить образование в Баку и создали для себя достаточно удобные позиции, играя на антиармянских настроениях. Они создали совершенно новый регионально-политический клан в Азербайджане, сверхполитизированный, материально обеспеченный и достаточно пассионарный.

В 1988г. ставленник Гейдара Алиева Кемран Багиров был устранен Москвой и пост Первого секретаря ЦК занял шушинец Абдуррахман Везиров. Однако шушинскому клану не удалось в полной мере взять реванш в Баку. Разгоравшийся конфликт в Карабахе интенсифицировал борьбу за власть, в результате которой пост Первого секретаря, а затем и первого президента Азербайджана занял технократ Аяз Муталибов, представитель ширванского (Бакинского) клана. Муталибов, бакинский интеллигент, плохо владеющий азербайджанским языком, не имел прочной клановой поддержки, а, следовательно не обладал и долгосрочными политическими шансами. В 1992г. после тяжелых военных поражений Азербайджана в войне с Нагорным Карабахом к власти в Баку пришел Народный Фронт Азербайджана (НФА), в значительной степени выражавший интересы бакинской интеллигенции (среди его руководителей большинство составляли именно бакинцы – Юсиф Самед-оглу, Анар, Лейла Юнусова, Тофик Гасымов). Однако сильные позиции в НФА занимали и нахичеванцы. Например, лидером НФА и президентом Азербайджана в тот период был нахичеванец Абульфаз Эльчибей (Алиев). После прихода к власти в Азербайджане в 1993г. Г.Алиева нахичеванцы и «эриванлы» автоматически переходят в правящую партию «Ени Азербайджан» («Новый Азербайджан»), а НФА становится маловлиятельной политической организацией. Впрочем в НФА до сих пор сохраняется значительная прослойка лиц, связанных с Алиевым клановыми и «семейными» отношениями, что позволяет азербайджанскому лидеру маневрировать во время его политических игр с оппозицией.

В настоящее время наиболее влиятельными оппозиционными группировками в Азербайджане являются Партия национальной независимости Азербайджана (ПННА), партия «Мусават» и Демократическая партия Азербайджана.

Лидером ПННА является молодой амбициозный политик Этибар Мамедов, в течение некоторого времени являвшийся советником по оборонным вопросам при Эльчибее в 1992г. Репутацию Мамедова спасло то, что он довольно быстро отмежевался от Народного Фронта, а также не фигурировал ни в одном из коррупционных дел. Мамедов занимает наиболее жесткую позицию по карабахскому вопросу, вплоть до призывов к его разрешению военным путем. Выступает за сближение Азербайджана с Западом, причем в большей степени с Европой, чем с США. По многим вопросам координирует свои действия с представителями Гянджинского клана.

Партия «Мусават» образовалась в 1993г. в результате раскола НФА. Ее лидер Иса Гамбар, занимавший при Эльчибее пост спикера меджлиса, пользуется репутацией жесткого политика. Лидеры мусаватистов, как и большинство других политиков Азербайджана, поддерживают тесные связи с Турцией, занимая в целом антироссийские позиции. Кроме того имеются сведения о тесном сотрудничестве мусаватистов с Великобританией и лоббировании интересов этой страны и ее нефтяных компаний в Азербайджане.

Демократическая партия Азербайджана фактически возглавляется бывшим спикером парламента страны Расулом Гулиевым, постоянно проживающим в США, которого Госдеп и ЦРУ США рассматривают в качестве основного претендента на президентский пост в Азербайджане. Для понимания политической значимости Гулиева , нужно учитывать, что он также является представителем нахичеванско-эриванского клана, к которому в этом землячестве по-прежнему относятся с уважением. В данном клане Гулиева вовсе не считают врагом, а всего лишь временным противником «хозяина» Алиева. В случае завершения жизненного пути Г.Алиева вполне возможен вариант выдвижения нахичеванцами Гулиева в качестве своего лидера. У данного политика есть ряд крупных преимуществ: он молод(всего 53 года), блестяще образован, пользуется американской поддержкой, в массах он имеет репутацию мученика за интересы простого народа и при этом является одним из самых богатых азербайджанцев мира.

В окружении Г.Алиева в настоящее время не существует сколько-нибудь серьезной и авторитетной фигуры, способной заменить лидера. Понимая уязвимость положения своего клана и своей семьи, Алиев приступил к созданию правовых гарантий в случае своей смерти или недееспособности. Так, им всерьез рассматривается возможность передачи президентских полномочий своему сыну Ильгаму, в прошлом президенту Государственной нефтяной компании Азербайджана (ГНКАР), а ныне лидеру проправительственной партии «Новый Азербайджан». Уязвимой чертой данного плана является то, что Ильгам Алиев абсолютно не обладает харизмой, присущей его отцу. Личный авторитет Гейдара Алиева обусловлен следующими факторами: большим опытом руководящей работы и очевидной политической мудростью, его ролью в достижении перемирия с Арменией в 1994г., в результате которого Азербайджан уже в течение 8 лет не испытывает ужасов войны, относительной стабильностью в государстве, достигнутой за время нахождения Алиева на посту президента. Ни один из этих факторов нельзя записать в актив его сына. Ильгам Алиев является посредственным менеджером и кроме того пользуется дурной репутацией. В Баку хорошо известно о его хроническом алкоголизме. Кроме того в 1996г. имел место скандал, связанный с проигрышем сыном Алиева 1,5 млн.долл. в казино, принадлежащем турецкому магнату Топалу (деньги пришлось выплачивать из государственных средств). Не взирая на это, Г.Алиев пытается заменить своего ближайшего соратника Муртаза Алескерова на посту спикера меджлиса своим сыном. Согласно конституции главой государства после смерти президента становится спикер. Для этого Г.Алиев применил свой излюбленный прием: арестовал зятя Алескерова, начальника следственного управления МВД Годжаева. Алиев намерен также провести приватизацию основы экономики Азербайджана - Государственной нефтяной компании и добиться получения контрольного пакета своей семьей (именно семьей, даже не Нахичеванским кланом). Против этого проекта ожесточенно выступает оппозиция. Желание сохранить за своей семьей властные рычаги заставляет Алиева вести более сбалансированную внешнюю политику. Учитывая отсутствие у нынешних атлантистских союзников Азербайджана энтузиазма по поводу семейной диктатуры в Баку (для американцев более приемлемой была бы кандидатура западника Гулиева, а для турок – кого либо из деятелей националистической оппозиции), это может подвигло в 2001-2002гг. правящий клан к сближению с Россией. На последнее обстоятельство указывает определеное потепление в азербайджанско-российских отношениях, начавшееся после визита Президента Российской Федерации В.В. Путина в Баку в 2001г. Его симптомами стали открытие в Азербайджане Славянского университета, заключение ряда взаимовыгодных экономических контрактов, закрытие в Баку в октябре прошлого года представительства «Чеченской Республики Ичкерия». Однако наиболее сильно улучшение двусторонних отношений выразилось в подписании российско-азербайджанского соглашения о разделе шельфа Каспийского моря, вызвавшее явное недовольство иранской стороны. Можно констатировать, что интересы Азербайджана в топливно-энергетическом секторе являются дополнительным фактором, побуждающим руководство страны к «равноудалености» в отношениях с Россией и США.

Нефтяной фактор в азербайджанской геополитике

Общие запасы азербайджанской нефти на шельфе Каспийского моря оцениваются в 3,5-5 млрд. т., газа – 600 млрд. кубометров. Однако мировая практика предварительного завышения ресурсного потенциала отслеживается здесь особенно ярко. Технические параметры будущей каспийской нефти уже вызывают серьезные опасения у многих специалистов (особенно у неангажированных). Экономические проекты уязвимы из-за высокого процента содержания активного сероводорода, что требует дополнительного финансирования на дорогостоящие антикоррозийные трубы при транспортировке нефти. Смолоасфальтовые вещества и парафинированность казахстанской нефти потребуют в перспективе разбавления или нагрева, а также строительства нефтеочистительных установок. "Грязные" углеводороды, залегающие на больших глубинах, при современном развитии технологии и транспортировки скорее всего окажутся нерентабельными, и гиганты мирового нефтегазового бизнеса могут отвернуться от них.

Азербайджанская малосернистая нефть в этом плане выглядит гораздо лучше, что существенно ограничивает возможности гипотетической совместной транспортировки углеводородного сырья Азербайджана и Казахстана.

Другой характеристикой, существенно девальвирующей каспийские энергоносители всех государств региона, является их "закупоренность" - регион лежит в центре материка. Сырье удалено от потенциальных мировых центров его потребления. Дальность транспортировки сказывается на конечной цене углеводородов. Если прокачка одной тонны нефти в районе Персидского залива в среднем обходится в 2-5 долл., в районе Северного моря - 10 долл., то ориентировочная стоимость для нефти Азербайджана (с морского шельфа) составит 17 долл. Кроме того, в отличие от Ближнего Востока, Мексиканского залива и даже Северного моря, рассматриваемый регион суров в географически-климатическом плане (труднее добывать нефть, пожалуй, только в Сибири).

Политику Азербайджана в отношении каспийских нефти и газа определяют так называемые суперпроекты и нефтяная дипломатия президента Г.Алиева. Заключение первого контракта на освоение группы месторождений Азери-Чираг-Гюнешли проходило в сложной обстановке. Переговоры с потенциальными иностранными инвесторами начались еще при СССР. Крайне антироссийски настроенное правительство Эльчибея пало за две недели до планировавшегося подписания окончательного соглашения с западными компаниями. Позиция Баку изменилась в пользу России. Было принято постановление правительства о временном приостановлении действия всех достигнутых с AMOK договоренностей, а "ЛУКОЙЛ" учил 10% за счет азербайджанской доли.

Однако западные компании заключили 20 сентября 1994 г. в Баку слабо учитывающий российские интересы "гюлистанский" договор. Предусматривается добыть за 30 лет 510 млн. т, нефтепродуктов на общую сумму 50 млрд. долл. Сумма капиталовложений - 8 млрд. долл. Главным координатором проекта выступил контролируемый американо-английским капиталом АМОК.

В течение 1995-996 гг. Баку развил резкую активность по заключению новых "суперпроектов" и одновременно по вытеснению России из ее сферы жизненных интересов на Кавказе и в Прикаспии. Постепенно доля участия российских компаний в разработке азербайджанских углеводородов сокращалась.

В консорциуме по освоению месторождения Шах-Дениз Россия на начальном этапе полностью "выпала" (общая стоимость проекта - 4 млрд. долл., извлекаемые запасы - 400 млрд. куб. м газа, 200 млн. т конденсата и 100 млн. т нефти). Лишь в феврале 1996 г. после долгих усилий российского МИДа удалось подписать меморандум об участии в проекте "ЛУКОЙЛа" компания получила вместо просимых 20-30 только 10%. Другие российские компании, желавшие присоединиться к проекту ("СИДАНКО", "Роснефть", "ЮКОС"), не получили ничего.

С начала 1996 г. тактика Азербайджана "работать на два фронта" стала очевидной. В феврале 1996 г. азербайджанский парламент ратифицировал заключенный годом раньше контракт по освоению шельфового месторождения Карабах (общие запасы - от 85 до 200 млн. т нефти). В очередном международном Консорциуме 32,5% капитала принадлежит "ЛУКОЙЛ" (ГНКАР - 7,5%, "Бензойл" - 30%, "Аджип" - 5%, "ЛУКОЙЛ" - 7,5%, СП "ЛУКОЙЛ"-"Аджип" - 50%). Первую нефть планируется дать в 2003 г.

Одновременно Азербайджан активизировал контакты по иным направлениям. Прежде всего - грузинскому. В начале 1996 г. состоялась встреча представителей "Шеврона" с Шеварднадзе. Стороны выразили полное согласие с проектом АМОК по транзиту нефти через Грузию. Тогда же президент Грузинской международно-нефтяной корпорации (ГМНК) Чантурия отправился в США на поиски инвесторов для финансирования нефтепровода, в ходе которого при активном содействии компании "Шеврон" был подписан протокол о сотрудничестве ГМНК и "Бехтел" (США) по проекту расширения порта Поти и строительству нефтяного терминала в г.Супса. В марте 1996 г. последовал визит Алиева в Тбилиси. Было подписано подробное и детализированное соглашение "О развитии и модернизации существующих средств для транспортировки нефти". В декабре 1996 г. АМОК, при прямом участии официальной власти, заключил контракт с норвежско-английской фирмой "Кварнер" на строительство и реконструкцию нефтепровода Баку-Супса (длина 920 км, стоимость 275 млн. долл.).

Реализация проекта позволила бы Азербайджану производить налив нефтетанкеров в объеме 6,5 млн. т в год. Однако в силу ряда причин соглашение осталось нереализованным.

Не прекращает азербайджанская сторона и поиска новых партнеров. В октябре 1996 г. закончено формирование нового, теперь уже совершенно без российского участия, международного консорциума "MRT Energy" ("Мобилл" - США и "Тоталь" - Франция по 40%, "Рамко" - Англия, 20%) по разработке с 1998 г. ряда мелководных участков шельфа.14 декабря 1996 г. состоялась следующая крупная сделка – подписан контракт на освоение перспективных морских структур Дан-Улдузу и Ашрафи на каспийском шельфе у азербайджанских берегов (предполагаемые запасы -100-120 млн. т нефти и 30-50 млрд. куб. м газа, оценочная стоимость проекта - 2 млрд. долл., иностранные компании заплатили за участие в проектах бонусов на сумму 75 млн. долл.). 20-процентную долю в проекте получила ГНКАР, причем финансировать ее работу будет консорциум в составе "Амоко"(30%), альянса "Юнокал/Дельта Ойл" (30%) и "Иточу" (20%) – российские компании приглашать не сочли нужным.

Впрочем, как выяснилось впоследствии российскому нефтяному бизнесу оказалось не под силу реализовать даже эти относительно скромные возможности, предоставленные руководством Баку. Об этом свидетельствует недавний отказ «ЛУКОЙЛа» участвовать в разработке проекта Азери-Чираг-Гюнешли. У данного решения имеются как политические, так и более векие экономические причины. К первым относится, безусловно, негативное отношение России к вошедшему в строй в прошлом году нефтепроводу Баку-Джейхан. Руководство компании и ранее заявляло, что для ее вхождения в состав учредителей трубопроводного консорциума необходимо политическое согласие российского правительства. По-видимому, необходимого разрешения получено не было.

Однако, по мнению осведомленных российских аналитиков из центра RusEnergy, участие "ЛУКОЙЛа" неоправданно не только с политической, но и с экономической точки зрения. Объясняется это тем, что доходность Баку - Джейхана составляет только 12%, а это несравнимо со стоимостью капиталов самой компании и наличием других приоритетных проектов. Правда, "ЛУКойлу" принадлежит по 10% акций в двух компаниях, одна из которых уже добывает нефть в Азербайджане, а вторая ведет разведку на месторождении "Шах-Дениз". Но российская компания может и в дальнейшем направлять нефть через Новороссийск, а услугами будущего нефтепровода пользоваться на правах арендатора.

В последнее время компания постепенно избавляется от непрофильных "владений" и стремится отдавать все средства наиболее прибыльным и привлекательным для инвесторов проектам, среди которых - Тимано-Печорское месторождение, а также строительство нефтепровода в Мурманск. Возможно, именно поэтому "ЛУКОЙЛ" не только отказался от своей доли в разработке месторождения Азери-Чираг-Гюнешли, но и предпочел не принимать участие в приватизации НГК "Славнефть"с целью не распылять ресурсы. Из этого можно сделать вывод о том, что для российских нефтяных компаний все еще недоступны проекты с длительной (5-10 лет) окупаемостью. Их стратегия направлена на быстрое получение прибыли.

В 1997 г. Азербайджан заключил с иностранными компаниями еще пять соглашений о совместной разработке углеводородного сырья республики (в том числе и аннулированное РФ российско-азербайджанское соглашение по месторождению Кяпаз, вызвавшее ожесточенные споры между Баку и Ашхабадом).

К концу 1997 г. Азербайджанская Республика заключила и ратифицировала восемь "нефтяных контрактов". Последний - на разработку нефтегазоносной структуры Апшерон - с корпорацией "Шеврон".

Всего, по азербайджанским данным, в 1997-1999гг. ожидалось инвестирование в экономику республики 872 млн. долл. Из них 758 млн. долл. должны были составить отчисления созданных нефтяных консорциумов (по линии АМОК – 723 млн. долл., проект разработки месторождений Карабах и Шах-Дениз составил бы соответственно 20 и 15 млн. долл.). По данным ряда независимых экспертов, реальная сумма инвестиций по нефтяным проектам была значительно ниже.

Складывается впечатление, что суть стратегии "китов" мирового нефтебизнеса - завоевание потенциальных ресурсов без немедленных масштабных вложений.