Своим ответом на вызов чеченских сепаратистов Путин обозначил новую “повестку дня” российской политики после Ельцина. Эта повестка вкратце была такова: “Самоценность государства Российского под сомнение ставиться не должна”. Путин закрепил этот тезис первыми шагами своего президентства. Все общество – интеллигенция, СМИ, чеченцы, Татарстан, губернаторы, думцы – было вынуждено с этим согласиться.
Далее: три года своего правления после первых радикальных шагов – округа, реформа Совета Федерации, высылка геополитических интриганов-олигархов – Путин не подтверждал активными действиями свои ранние начинания. У всех игроков политического процесса создалась иллюзия отката к периоду позднего ельцинизма.
Откат от намеченных государственнических реформ сопровождался геополитическими уступками в пользу США, что особенно проявилось после 11 сентября 2002 г. Казалось, путинские реформы захлебнулись. Видимо, определенным силам мировой геополитики, а также внутрироссийской потенциальной оппозиции в лице сепаратистов, исламистов, некоторых олигархов и т.д. представилось, что наступил удобный момент для серьезной дестабилизации путинской России. Они решились бросить Путину и в его лице России вызов. Это были трагические события на Дубровке.
В теракте был заинтересован кто угодно, только не чеченцы. Чеченцы приняли путинские правила игры. Чеченская диаспора и ее авторитеты пошли на активное – практически поголовное – сотрудничество с властями и силовиками; северная Чечня полностью признала федеральную легитимность, и даже большинство полевых командиров так или иначе приспособилось к определенному, подчас парадоксальному симбиозу с российскими военными. На повестке дня стояло политическое решение чеченской проблемы, которое в целом устраивало всех чеченцев. Теракт одним махом перечеркнул все это. Отныне чеченцы еще не скоро даже чисто теоретически смогут претендовать на статус “политического субъекта”. У них как у народа больше нет прав. Остаются права граждан. Но политически чеченцев как этноса больше нет. На неопределенный срок.
Силы, бросившие вызов Путину и России, не могут также проистекать напрямую из территорий ислама. Ислам как цивилизация в определенных аспектах очень слаб, и для реализации своих стратегических геополитических интересов ему жизненно необходимы партнеры – Россия, Европа, азиатские страны, другие потенциальные участники многополярного устройства. Исламизм, исламский радикализм – ваххабизм, “Аль-Каида” действуют против интересов мусульман, во имя идеалов собственной еретической секты (т.н. чистый ислам) и на руку атлантистской однополярной геополитике. Поэтому исламистские террористы выполняют миссию не мусульман, а их противников, отстаивая интересы тех, против кого якобы направлена их борьба. Исламисты и их структуры – всевозможные “интернационалы” и “исламские комитеты” – должны быть стерты с лица земли. Это в интересах не только человечества, но и самих мусульман. Эти силы, напав на Москву, действовали против интересов ислама.
На Западе – и особенно в США – мнения о президентстве Путина и его геополитическом значении разделились. Часть стратегов считает, что Путин приемлем для Запада и его лояльность США достаточна. Другая часть (Бжезинский, Вулфовиц и т.д.) убеждена, что Путин лишь отвоевывает хитростью для России передышку и она скоро воспрянет. Эта вторая часть – с опорой на некоторые антипутинские круги бывших и настоящих россиян – решила цинично протестировать реальный статус системы Путина, которая (по некоторым внешним признакам) стала давать брешь за брешью.
Теракт на Дубровке был организован с подачи этих геополитических сил. Исламисты-чеченцы – кстати, Мовсар Бараев был выкормышем именно исламиста Хаттаба и его помощника, которые были, как сегодня общепризнано, кадровыми сотрудниками ЦРУ, – играли на руку совсем иным заказчикам. Неудивительно, если выяснится, что опорной инфраструктурой террористов в Москве окажется совсем не чеченская диаспора.
Когда террористы осуществили первый этап своего плана, многие вещи стали очевидными. Снова, как при позднем Ельцине, всплыли т.н. демократические политики, которых остаточные СМИ изгнанных олигархов с помощью террористов попытались реанимировать. Снова раздался забытый лозунг правозащитников: “Нет войне в Чечне”.
Если бы эта кампания достигла определенного уровня и Путин поколебался бы, его политическая легитимность была бы потеряна и мы бы оказались в совершенно иной стране. В этом и заключался коварный замысел: нерешительный в самом главном вопросе Путин больше не Путин, а Россия снова, как при Ельцине, больше не Россия. На это и делалась ставка.
Серьезность вызова дополнялась и еще одним обстоятельством. Если бы в результате штурма погибли все заложники, то Путину пришлось бы подтверждать свою правоту такими мерами, на которые он психологически был не готов. Кроме того, это могло вызвать неконтролируемую волну стихийного национального гнева, межнациональные трения, что поставило бы страну на грань гражданской войны.
Организаторы теракта все рассчитали точно: с таким вызовом путинская система, неспособная решить куда более простые задачи в благоприятных условиях и буксующая почти на ровном месте целых три года, не могла бы справиться. Путин должен был бы подтвердить свой радикальный выбор серией столь серьезных политических мер, что было бы критическим для страны и народа. Оставалось одно решение – узкие врата...
Путина, политический строй и Россию в целом спасли спецслужбисты. В этот раз силовики решили почти неразрешимое уравнение. Несколько секунд промедления – и число жертв изменилось бы в десятки раз. В руках чекистов была Россия. Они ее не потеряли. Они спасли президента, спасли страну, спасли нас с вами. 26 октября были спасены не только 750 заложников – была спасена Россия. Путину остается закрепить свою тяжелую драматическую победу. Он оказался “тем, что надо”. Он оправдал веру тех, кто в него поверил. Он встал стеной на пути тех, кто решил из-за его колебаний, что из него можно вить веревки и все вернуть назад. Как оказалось, нельзя.
Мы победили. Это было непросто. Это было оплачено дорогой ценой. Но это так. Погибшие люди не отравленный скот. Они пали за Родину, за страну. Ведь каждый русский, каждый россиянин уже на войне – нас мало кто любит вокруг и уж точно никто не жалеет. И мы должны быть готовы в любой момент заплатить за то, что наша страна – Россия, что наш язык – русский, что мы – граждане великого Отечества. За величие, достоинство, гордость и свободу всегда надо платить. Пощады нам не будет. Но и мы должны быть милосердны, только поставив сапог на грудь поверженного врага. Не раньше того. Не раньше.
Нация верит Путину, и не зря, как он только что показал. Но теперь мы ждем дальнейших действий. Руки у президента развязаны, мандат доверия возобновлен. “Да, он способен нас защитить, он способен сказать жесткое “нет” врагам”, – про себя или вслух думают россияне от Камчатки до Калининграда. Он развеял сгущавшиеся сомнения.
Вопрос Чечни уперся не в силовые возможности и не в международное сообщество, он уперся в коррумпированность политического класса, в том числе и военного. Решить это невозможно без реальной и содержательной кадровой революции. Сегодня она не просто возможна, она неизбежна.
СМИ: первый канал и РТР показали себя адекватными российскими каналами. Они помогали президенту, народу, силовикам. Они с честью выдержали испытания. Это национальные СМИ. ТВС показал, что нити, ведущие к русофобскому лобби, неизменно играющему на понижение статуса России и ее властей, сохранились. Поведение не слишком далеко ушло от прямого пособничества террористам. НТВ продемонстрировало, что неспособно изгнать до конца хмель фрондирующего псевдогуманистического цинизма. В целом СМИ вели себя адекватно, хотя ряд элементов вопиющим образом выходил за рамки национальных стандартов политкорректности. Однако в целом: как же далеко мы ушли с Путиным от страшных ельцинских времен. До 1999 года террористы давали бы свои пресс-конференции по всем российским каналам, общались бы с Касьяновым и Путиным по телефону, расстреливали перед облизывающимся Киселевым заложников…
Президент сейчас обязан придать реальное содержание тому, что он начал. Мы ждем от него, чтобы он продолжал быть самим собой, чтобы он стал наконец самим собой. И мы всем сердцем его в этом поддержим.
Александр Дугин
