Геополитика, оперирующая с дуальным кодом, помогает систематизировать историю христианства по определенному признаку . Мы имеем дело не с разнообразием христианских конфессий и церквей, но с двумя группами: с Восточным христианством (преимущественно с Православием, а так же с типологически близкой ему Армянской монофизитской Церковью) и Западным христианством (преимущественно католичеством, из которого вышел позднее веер протестантских сект).
Здесь в рамках христианства проявляется общий цивилизационный дуализм: Восток-Суша соответствует созерцательности, умозрению, холизму, целостности, сердечному знанию, Запад-Море — практицизму, индивидуализму, дискретности, рассудочности.
Россия как сухопутная держава
В истории Руси есть свой геополитический дуализм.
Есть две противоположные оси: «Киев-Волынь-Новгород» и «Владимир-Суздаль-Москва».
Изначально обе оси находились под влиянием Византии и политически и религиозно. Но позднее на западных пространствах Руси все более и более стало сказываться влияние Европы. Восток же тогдашней Руси — Владимир и Москва — были оплотом дважды сухопутного цивилизационного импульса.
Это удвоенная сухопутность Москвы особенно проявилась после распада империи Чингизхана и автономизации и возвышения Улуса Джучиева. Ось «Сарай-Москва,» чьим зримым воплощением является сегодня Крутицкое подворье, бывшая ставка архиепископа Сарайского, была прообразом грядущего Московского Царства.
После полного освобождения Москвы от контроля Орды Русь оказалась в авангарде двух радикально сухопутных тенденций:
— византийской (чью государственно-религиозную эстафету Русь в полной мере приняла после падения Царьграда);
— ордынской (чью эстафету Русь приняла после распада Золотой Орды, как административный, политический, пространственный импульс).
Оппозиция западной цивилизационной матрице в Московском Царстве была полной.
Здесь важно отметить, что такие события как установление Патриаршества на Руси, наречение великого князя Московского Царем и Самодержцем Всея Руси, объявление Москвы «Третьим Римом», канонизация русского обряда Стоглавым Собором, созванным митрополитом Макарием — все это важнейшие признаки превращения Руси в самостоятельный полюс цивилизации.
До этого Русь была просто страной — совокупностью княжеств. С этого момента Русь стала именно цивилизацией, подобной не странам (Франции, Австрии, Германии), но «большим пространствам» (подобным Европе в целом).
Начиная с Московского периода Русь — не страна, но духовный политико-социальный континент. Русь с этих пор есть Евразия.
Именно двойное наследие — византизм и преемственность Орде— сделало русских русскими.
Великороссы как народ, как этнос, как язык, как культурный тип появляются именно в период Московского Царства.
Конечно, Киевская Русь, Новгород, Галиция, Волынь — это часть нашей политико-религиозной истории. Но это все же лишь пролог, становление.
Настоящая история Руси начинается в эпоху «Третьего Рима».
До этого русские лишь готовились стать Москвой.
После раскола они по инерции продолжали ей быть.
Москва есть геополитический полюс Суши, несущая точка опоры всей континентальной конструкции. Москва — это ядро евразийского начала.
Геополитический фактор в расколе
Базовое для русской церковной и политической истории явление— раскол XVII века может быть интерпретирован и геополитически.
Неслучайно среди роковых для русской церкви фигур-делателей раскола так много представителей Киевской Духовной Академии и тайных папских легатов.
Ключевой момент — лингвистическая основа книжной справы. Исчерпывающую оценку этому дал лингвист и евразиец кн. Николай Трубецкой (один из «отцов структурной лингвистики», основавший вместе с Романом Якобсоном, т.н. Пражский кружок). Справа состояла не столько в сверке старорусских книг с новогреческими изводами, но, главным образом, в подгонке московской редакции церковно-славянского языка под нормативы киевской, малороссийской редакции.
Носителями нового обряда первые сто лет были сплошь малороссы. Это от них пошли обливательное крещение, крыж (четырехконечный латинский крест) вместо восьмиконечного креста и другие квази-униатские крипто-католические элементы. Великороссы некоторое время после раскола были первыми подозреваемыми в симпатии к «брынской», «раскольничей» вере.
Таким образом, новообрядчество было теснейшим образом связано с западничеством.
Равнение же на греков XVII века (особенно если учесть, что на соборе 1666-1667 годов от имени патриарха Константинопольского и Иерусалимского действовали и вовсе самозванцы) также было далеко не евразийским деянием, так как Фанар к тому времени давно уже утратил политическую составляющую евразийской византийской государственности.
Собственно и сама Флорентийская уния — т.е. обращение на Запад— была мистически осмысленной причиной отдаления Руси от греков. Движение к католикам — это, безусловно, антиевразийская тенденция.
Именно в результате определенного прерыва связей с Царьградом, усугубившихся последующим турецким завоеванием, русский обряд законсервировался в древней форме. Отсюда же на Руси сохранилось древнее двуперстие.
Двуперстие — символ не только Старой Веры, но и евразийской тенденции Православия, символ Московской и великороссийской ориентации, вопреки малороссийской, ново-греческой.
Что такое атлантистский путь развития РПЦ в будущем?
Сегодня Россия вновь на распутье. Опять стоит выбор между Западом и Востоком, между сохранением евразийской идентичности или отказом от нее в пользу Запада, морской цивилизации, атлантизма.
Основные закономерности геополитики непреложны и объективны. Уйти от себя Россия не может. Ни кровь, ни жестокость, ни насилие не дадут результата. Россия есть Евразия, и никакими декретами это обстоятельство не отменить. Этого не смогли добиться ни Петр, ни кадеты и эсеры Февраля, ни большевики. Евразийская идентичность неизбежно проявит себя.
Как сопряжен этот геополитический выбор с Православной Церковью?
Здесь можно выделить две тенденции: «атлантистский» и «евразийский» сценарий развития РПЦ.
В случае атлантистского выбора собственно Православие будет минимализироваться. Фундаментальные стороны Церкви (обряд, догматы и пр.) искусственно демонизироваться, жизнь клира — всячески очерняться. Особенно это коснется традиционалистских тенденций, которым будет инкриминироваться «обскурантизм», «мракобесие», не соблюдение «прав человека», ограничение «свободы личности» и т.д.
Все собственно православные черты, сохранившиеся в РПЦ, будут подвергнуты критике. Различные же модернистские тенденции — «кочетковщина», «меневщина», «церковный либерализм» — приводящие Церковь к некоему подобию протестантизма, сводя ее учение до уровня светской морали, с вероятным отказом от некоторых таинств, понижением планки благочестия, ориентацией на смешение в общехристианском протестантского типа «плавильном котле», напротив, будут всячески поощряться.
Видимыми признаками этого процесса станут перевод богослужения на современный русский язык, новая волна экуменизма, модернизация Церкви и т.д.
Будут редактироваться церковные догматы. Наиболее сложные для современного рационального сознания сюжеты Священного Писания и Священного Предания будут перетолковываться как «моральная аллегория», либо подвергаться цензуре. Будут копироваться католические и протестантские моральные и социальные доктрины. Религия будет все больше отдаляться от Государства, политики, образования.
Государство будет бездействовать перед лицом импортированных культов и сект, не препятствовать расколам и усобицам, ставя на одну планку традиционные религии и ереси, экзотические или искусственно созданные культы под предлогом невмешательства в вопросы «свободы совести».
Т.е. в ускоренном темпе будет проделан тот путь секуляризации, который Запад прошел постепенно в течение последних нескольких веков.
Такой вектор развития можно определить как атлантистский или Морской.
Что такое евразийский вектор развития РПЦ в будущем?
«Евразийский сценарий» приблизительно состоит в следующем:
— РПЦ признает свою ответственность не только за религиозную сферу, но и за социально-политическое бытие русского народа, евразийской цивилизации.
— Усилятся разнообразные москвоцентричные тенденции вопреки санкт-петербургским, сопряженным с приматом светского, секулярного подхода.
— Церковь будет активно взаимодействовать с Государством и обществом, соучаствовать в наиболее важных государственных решениях, окормлять власть не только духовно, но и концептуально, на основе той системы ценностей, которая составляет основу православного мироучения. Т.е. будет взят курс на сакрализацию политики и социальной сферы в православном ключе.
— Параллельно в обрядовой сфере новый импульс получит дораскольная практика в совершении чина Крещения (трехпогружательного), молитвы, церковное пение (знаменный распев).
— Будет дан «зеленый цвет» единоверческим инициативам, сугубое внимание будет уделено связям со старообрядцами.
— РПЦ заявит свои претензии на формирование мировоззрения россиян — через образование, СМИ, широкое распространение нормативов православной нравственности.
— Государственный приоритет (и de facto и de jure) будет закреплен за РПЦ (наряду с другими традиционными для России религиями — традиционным исламом и иудаизмом, а также буддизмом).
Это можно будет назвать евразийской (сухопутной, континентальной) тенденцией.
Заключение
Излишне будет, наверное, упоминать, что движение «Евразия», все мы, чада Православной Церкви, русские люди, которым небезразлично наше прошлое и наше будущее, естественно, сделаем все от нас зависящее, чтобы реализовался второй сценарий.
Благодарю.
Спаси Христос!
Материал распечатан с информационно-аналитического портала "Евразия" http://med.org.ru
URL материала: http://med.org.ru/article/647