Магомед Рамазанов

Трансформация духовных ценностей и ее причины

Дагестан как естественная социальная лаборатория служит для отработки политических технологий в условиях разновекторности интересов различных групп населения

Опубликовано в республиканской общественно-политической газете "Дагестанская правда" № 117-118 от 23 апреля 2009

Общеизвестным фактом является всплеск политического, этнического и конфессионального экстремизма на Северном Кавказе после распада СССР. Тема экстремизма не сходит со страниц печатных изданий и с экранов телевизоров, множество аналитиков в России и за рубежом заняты исследованием причин, порождающих его.

Сложность, многофакторность, региональная специфичность экстремистских проявлений побуждают нас рассмотреть некоторые аспекты экстремизма в ключевом регионе Юга России – Республике Дагестан, так как именно в Дагестане он отличается наибольшим полиморфизмом, здесь тесно переплетены практически все составляющие этого грозного явления – религиозные, политические, этноклановые, культурологические, экономические.

Дагестан в силу своей беспрецедентной полиэтничности, особого геополитического положения и самого высокого в пределах России уровня религиозности населения представляется уникальным природным полигоном для отработки политических технологий в условиях разновекторности интересов различных групп населения.

В большинстве случаев в статьях прослеживается весьма упрощённая причинно-следственная связь явлений: развал экономики – безработица – отсутствие жизненных перспектив для молодёжи – вовлечение молодёжи в экстремистские религиозные группы – участие в террористических акциях (за финансовое вознаграждение) – гибель или тюремное заключение.

В реальной жизни всё далеко не так просто и однозначно. Никоим образом не умаляя существенной роли экономических факторов, в частности, безработицы и вынужденной миграции, в нагнетании социальной напряжённости, следует, тем не менее, рассмотреть более глубокие пласты причин, породивших, на наш взгляд, радикализм суждений и экстремизм действий молодых людей в Дагестане. Следует особо отметить, что далеко не всегда причиной их ухода к «лесным братьям» являются религиозные убеждения, требующие якобы перманентного «джихада» против неверных. Этот феномен требует внимательного изучения, рассмотрения Дагестана как естественной социальной лаборатории. Так называемые «вольные общества» Дагестана фактически являлись многочисленными суверенными горскими республиками, вступавшими друг с другом в различные федеративные и конфедеративные отношения. Основную массу населения Дагестана составляли свободные граждане «вольных обществ» - уздени. Они были носителями сетевой парадигмы существования, убеждёнными сторонниками идеалов абсолютной демократии. Каждый гражданин «вольного общества» выступал гарантом его суверенитета и благополучия и соответственно обладал всей полнотой прав, определённых законами общества.

В последние годы всё чаще и откровеннее обсуждаются столь щекотливые с позиций политкорректности вопросы, как место и роль этнической психологии и менталитета народов в обустройстве жизни общества. Вот что, в частности, пишет неофициальный идеолог партии «Единая Россия», известный философ, политолог и публицист Александр Дугин: «Для нас, русских, всё – царь. И это несмотря на огромные усилия по модернизации русских… режим демократии невозможен, неприменим для России. России нужны только диктатура и авторитаризм. Так было, так будет, так есть…». Оспаривать утверждение А. Дугина об извечной склонности русского общества рассматривать бытие через призму жесткого моноцентризма трудно. На фоне подобной психологической установки российского социума началась постепенная трансформация ценностной парадигмы этносов Дагестана. Еще полвека назад национализм и Дагестан были понятиями, совершенно несовместимыми, но уже сегодня можно говорить, что атмосфера всеобщей этноконфессиональной толерантности, характерная для Дагестана в обозримой ретроспективе, неожиданно быстро (по историческим меркам) изменилась. Явно обозначились проявления этнокланового и этнического противостояния.

Чтобы понять истоки этого явления, способствующего возникновению экстремистских настроений в молодёжной среде, необходимо осуществить объективный анализ масштабных социокультурных и демографических перемен, которые произошли в Дагестане во второй половине XX века. Начало негативной эволюции дагестанской ментальности положила кампания по массовому переселению горцев на равнину, главным образом – в города республики. Переселенцы с удивлением, сожалением, разочарованием обнаружили, что горожане в своей массе вовсе не соответствуют устойчивому стереотипу представлений о них как о высокообразованных, интеллигентных, деликатных и бескорыстных людях.

Обладая высокоразвитым природным чувством собственного достоинства и будучи воспитанными в духе уважительного отношения к чужим ценностям, горцы в городах всё чаще оказывались вовлечёнными в бытовые конфликты на почве уязвлённого этнического и этнокультурного самолюбия. Со временем переселенцы, ранее не обращавшие внимания на указанные факторы, стали рассматривать их как весьма значимые и серьёзно влияющие на взаимоотношения людей.

Гигантский позитив, десятилетиями наработанный русскими интеллигентами во взаимоотношениях с горцами, подвергся в середине XX века мощной атаке со стороны городских низов, и эта атака, увы, оказалась небезуспешной. Начался период постепенной трансформации общедагестанской нравственно-этической парадигмы, получившей ещё в глубокой древности название «намус», стала быстро набирать темпы астенизация природной толерантности, присущей дагестанцам. Зажившие было психологические раны Кавказской войны стараниями люмпен-пролетариев вновь дали о себе знать, задетое этническое самолюбие горцев вспыхнуло стремлением к самоутверждению, а это повлекло за собой возникновение всевозможных «национальных движений», всплеск межэтнических трений внутри Дагестана.