В канун визита американского президента в Россию и преобразования своего движения «Евразия» в партию (30 мая) на эти и другие вопросы отвечает политолог и геополитик, директор фонда Центр Геополитических Экспертиз, философ-евразиец – Александр Дугин

Корр.: Вы называете Путина патриотом, однако многие другие политологи считают его либералом? Кто же Путин на самом деле? Что или кто формирует его взгляды?

Есть два фактора, с которыми Путину приходится сопоставлять любое своё решение. С одной стороны – это необходимость поддержки высокого уровня доверия внутри страны, выражаемого в высоком рейтинге, позитивных оценках общественного мнения, поддержке избирателей и т.д. С другой стороны – это внешние ориентиры – поддержка Запада, сближение с Европой и НАТО, адекватная деятельность на внешнеполитическом фланге. Между этими двумя факторами существует очень сложная взаимосвязь и почти обратная симметрия.

Народ России традиционно, в своём большинстве, ожидает от президента проявления «сильной руки», построения крепкого государства, патриотической ориентации, утверждения национальной самобытности, как об этом свидетельствуют многочисленные социологические опросы. В то же самое время внешний мир, особенно Запад, хочет от Путина совершенно противоположного – проведения активных либеральных реформ, утверждения западнических ценностей, соблюдения норм европейского сообщества.

Статистическая справка: По данным опроса ВЦИОМ 71% россиян считают, что Россия принадлежит к особой – «евроазиатской», или православной цивилизации, поэтому ей не подходит западный путь развития. Только 13% называют Россию частью западной цивилизации. (Опрос от 13 ноября 2001 года)

По мере того, как продвигаются либеральные реформы, происходит нарастание негативной реакции патриотического электората (т.н. «путинского большинства») на самого Путина и на его действия. Даже западная пресса отмечает этот факт: «Что заставляет Путина проводить откровенно прозападную политику, в то время как его народ этого совсем не хочет?» – таким вопросом задаётся американский "Los Angeles Times" в преддверии визита Джорджа Буша в Москву.

Избравшись на патриотической волне, Путин, пользуясь так называемым «межвыборным» периодом всё больше действует в либеральном ключе, выигрывая очки на Западе. Существует взаимосвязь между предвыборными временными зонами, которым соответствует патриотический, государственнический курс в политике президента, и наоборот, точками удаления от них, когда возможна максимальная реализация всех непопулистских мер и сближение с Западом. Путин, по всей видимости, исходит из этого прагматического баланса, а не из догматического «патриотизма» или столь же догматического «западничества».

Корр.: Либералы побеждают «православных чекистов»?

Я полагаю, что позиции условно говоря «православных чекистов», хотя мне и не нравится это понятие, начнут возрастать уже с этой весны, когда мы пройдём точку двухгодичного периода президентства Владимира Владимировича Путина. Это будет своего рода пик либерализма, после чего, по мере приближения к выборной ситуации либерально-западнический крен будет исправляться в патриотическую сторону. Соответственно, изменится баланс сил в Кремле, а точнее, державостроительные, государственнические инициативы получат новый импульс, что отразится и в усилении одних группировок в ущерб другим. Но я не исключаю, что дело повернется и иначе, и в качестве мотора патриотизма выступят кто-то иной, а совсем не питерские, от которых большинство наблюдателей этого ожидает.

Корр.: На кого же опереться Путину, чтобы удержаться у власти?

Для того, чтобы сохранить прочные позиции во главе Государства, Путину будет необходим именно соблюсти к выборам такой баланс в политической практике: 71 % патриотизма – 13 % либерализма (строго по опросу ВЦИОМ). Это дает беспроблемные перевыборы. В настоящий момент мы наблюдаем почти что обратный расклад – когда 71 % политики ориентировано на Запад, а 13% – в сторону патриотизма. К концу 2002 года это процентное соотношение будет достаточно динамично меняться в иную сторону, а «путинское большинство» станет реанимироваться, поэтому из усиления прозападных шагов не стоит делать слишком далеко идущих выводов. Также не стоит переоценивать значение саммита. В конце концов, у президентов двух могучих держав всегда есть вопросы для личного обсуждения. Не каждая встреча свидетельствует о сближении.

Корр.: Кого, на ваш взгляд, сегодня можно обозначить в качестве носителей патриотической государственнической идеологии?

Это очень расплывчатая категория. Как таковой «питерской команды» не существует. Есть разные люди из Санкт-Петербурга, близкие Путину, но объединения по какому-то определенному мировоззренческому признаку не наблюдается. Мне кажется, что миф о «православных чекистах» был газетной уткой. Спецслужбистское прошлое – это еще далеко не идеология. Это скорее стиль, тип, который в определенных ситуациях может ужиться с разными мировоззренческими представлениями – как патриотическими, так и либерально-западническими. Следует отметить, что вокруг первых кандидатов в разработчики «патриотической доктрины» из ближайшего окружения Президента, причисляемого к «православных чекистам», пока не сложилось никакого идеологического штаба, никакой серьезной интеллектуальной группы.

Более того, сплошь и рядом они опираются в своих эрзац-разработках на традиционный контингент либеральных полит-технологов, которые в конечном итоге, с разными оговорками призывают к глобализации и отстаивают либеральные реформы, адаптированные к российским условиям, а в этом, согласитесь, мало патриотического и совсем нет ничего православного. И наоборот, совсем непитерская группа во власти последнее время активизировала процесс разработки патриотических и идеологических проектов... Пока сложно говорить, где здесь кончается прагматизм и начинается убеждение, но факт запроса на идеологию на лицо. На мой взгляд, сегодня власть как никогда прагматична, людей с яркими выпуклыми и последовательными убеждениями – кроме разве крайнего атлантиста Чубайса – в ней практически нет. А потребность в идеологии, напротив, есть, и следовательно, этим обязательно кто-то займется – не симпатизанты так, прагматики...

Корр.: Приближение к выборам сильно изменит расстановку сил?

К декабрю 2003 года, к выборам в Думу и к 2004 году, к выборам президента, ситуация, изменится. Во-первых, либеральный курс обнаружит свои отрицательные результаты (недовольство населения жилищно-коммунальными реформами, повышение тарифов на энергоносители, либерализация естественных монополий и т.д.), а во-вторых, ориентация на Запад обнаружит свою тщетность, хотя бы потому, что не даст и даже теоретически не сможет дать никак ощутимых положительных результатов. Это усилит значение патриотического фактора – если этим не воспользуется президент, то все дивиденды достанутся оппозиции.

Корр.: Есть центристы, опора президента – они помогут?

На сегодняшний день положение власти довольно сложное. При наличии мощного патриотического потенциала, который и лег в основу первого избрания Путина, этот потенциал всё ещё не получил никакого ясного политического оформления. На нынешний момент структур, способных предложить адекватную политико-идеологическую опору президенту, практически нет. Есть структура, объявившая себя «партией власти», в лице «Единой России», но в собственно политическом и идеологическом проявлении здесь как раз очень большие проблемы. Дело в том, что в эту партию влили самых разнообразных персонажей, левых и правых, региональных фрондеров и государственников, ярких политиков и невзрачных чиновников...

При этом на рейтингах серия слияний отразилось довольно странно – совокупный процент относительно бывшего самостоятельного расклада не только не вырос, но и упал. Получается, что «Единая Россия» не столько политическая опора, сколько барометр электоральных позиций самого президента. А это никак не облегчает ему задачу. Я не допускаю, что такая партия как «Единая Россия» способна впитать какую-то последовательную идеологию (которую еще надо разработать), а также принести президенту дополнительную поддержку. Это, скорее, превентивная мера против фрондерства и партийно оформленный административный ресурс. Что очень не плохо, но далеко не достаточно. Я думаю, что гораздо лучше с идеологической проблемой справится наша партия «Евразия».

Евразийство постепенно стало крайне популярным учением – оно сочетает в себе и консерватизм и определенную открытость. Вместе с тем, это своего рода «научный патриотизм», основанный на геополитике. Я скептически оцениваю возможность привить евразийскую идею патентованной «партии власти» –– это не те люди, не те структуры, у них не тот склад и не тот формат. Поэтому и возникла идея самостоятельной партии «Евразия», партии патриотической, отчетливо идеологизированной и пропрезидентской.

Корр.: Может ли это, помимо реализации частных политических интересов её создателей, иметь ещё и какой-то прикладной для президента в международной политике?

Я думаю, что это как раз сильная сторона евразийства. Партия «Евразия» ставит своей принципиальной целью создание Евразийского Союза как прямого аналога Евросоюза. Ориентируясь на активизацию отношений со странами Востока, мы в то же время сторонники активного сближения с Европой. В этом и состоит евразийство. Пропрезидентские силы иного формата обречены на то, чтобы тенью следовать за прагматизмом его внешнеполитических шагов, а это существенно сужает поле для маневров.

Партия «Евразия» по самой основе своей идеологии не может двигаться в проамериканском направлении – из политических сил США мы поддерживаем лишь республиканцев-изоляционистов, не потому, что они нас любят –– «американская любовь» вещь сомнительная и ни к чему хорошему не приводит –– а потому, что они призывают США отказаться от спонсорства глобализации и сосредоточиться на внутренних проблемах и оставить остальной мир в покое.

И вместе с тем евразийство считает, что будущее России лежит в эффективном заключении серии стратегических альянсов с державами «береговой зоны» –– от Европы через арабский мир до Азии и Дальнего Востока. Следовательно, такая партия становится предсказуемым и прозрачным постоянным партнером для огромного количества политических сил зарубежных стран.

Прагматизм не может быть содержанием конкретной политики. Он всегда расположен в определенных рамках и должен иметь операционный простор. Для Путина очень важно иметь как атлантистский партийный фланг, лояльный ему, так и евразийский, столь же лояльный. В такой конфигурации у него будут полностью развязаны руки для любого маневра. С атлантистами сегодня все в порядке, но смутным и фрагментарным евразийством вовсю пользуется оппозиция. Это полезно не только для укрепления внутреннего положения дел в стране, но и для оптимизации внешнеполитических процессов.

Корр.: Я так понимаю, вы не сомневаетесь в том, что Путин будет выставляться и на второй срок президентства?

Путин первого срока разбирается с тем, что ему досталось. Он пришел к власти в критический момент нашей национальной истории и не ему, ни обществу до конца не ясно – что произошло? Кто мы? Куда нам идти? Где враги? Где друзья? И есть ли они у России вообще? Я надеюсь, что к концу его президенства это как-то прояснится. Но дальше и надо будет действовать. Поэтому Путин обязан, мне кажется, идти на второй срок. Первые 4 года нужны ему, чтобы «семь раз отмерить». Далее он будет резать – желательно, чтобы не по живому...

Мне кажется, Владимир Владимирович Путин должен нам всем: россиянам, стране, истории, поэтому он просто не имеет права перед народом взять просто так и уйти. Конечно, может быть бремя власти в такой сложной стране, в такой напряженной исторической ситуации и в таком враждебном окружении, на самом деле, гораздо тяжелее, чем представляется обывателю...

Задача Путина создать в России стабильный политический режим, отвечающий интересам российской государственности, интересам народа, приоритетам нашей геополитики. Лишь после этого ему можно будет думать об отходе от дел. Нынешнее равновесие обманчиво и очень хрупко. Сейчас оно держится только на Путине. Желательно сделать так, чтобы оно держалось само по себе на основе политико-мировоззренческой системы. Построение адекватной, тонкой, продуманной политики в сфере государственности, патриотизма, национальной идеи есть, пожалуй, важнейшая задача, и осуществить ее может только Путин. Со своей же стороны мы сделаем всё возможное, чтобы ему в этом помочь.