То есть объективно нам ничего не грозит, но, прикрываясь «исламскими террористами», враги России, как внешние, так и внутренние (имею в виду прежде всего мстительных олигархов, отлучённых от власти), для решения своих задач могут прибегнуть как к последнему средству к этакой имитации исламского террора.
Единого исламского терроризма не существует, и каждый под этим понимает что-то своё. Наше предложение создать некий мировой центр по борьбе с экстремизмом исламистского толка, прозвучавшее после атак на «башни-близнецы», было, по сути, отвергнуто американцами. Происходит лишь спорадический обмен мнениями, информацией на сей счёт между российскими и западными лидерами и спецслужбами. Никаких системных координационных усилий в этом направлении не предпринимается именно потому, что для нас и для Запада нет общей угрозы, всякий раз она имеет разный для обеих сторон характер. И не факт, что за некоторыми антироссийскими исламистскими проявлениями не стоят американцы. Зато факт – то, что за антиамериканскими акциями исламистов мы не стоим.
Исламский радикализм – движение для нас не дружественное, однако и не особо враждебное ныне само по себе. Посему отношение руководства Российской Федерации к странам, в которых мусульманские радикалы чувствуют себя довольно вольготно, избирательное. И с Пакистаном отношения налаживаем, и с Саудовской Аравией, откуда исламистские тенденции в основном исходят.
Но поскольку накал, некогда связанный с Чечнёй, абсолютно спал, а роль России в мире всё более возрастает (в чём, кстати, объективно заинтересованы все исламские движения и страны), ситуация в последнее время сильно изменилась. И сегодня ни одно из исламских государств, убеждён, не заинтересовано в том, чтобы поддерживать антироссийскую деятельность даже самых крайних своих радикалов.
Александр Дугин,
лидер Международного "Евразийского движения",
президент фонда "Центр геополитических экспертиз"
