Александр Дугин

День России: надежда с привкусом печали

Новая Империя на развалинах старой

Опубликовано на мультипортале "KM.ru" 9 июня 2007

Этот день возник как своего рода антипраздник. Если большинство остальных республик от распада СССР получило старт новой, независимой государственности (хорошо это или плохо - другой вопрос), то 12 июня 1990 года, когда Верховный совет РСФСР принял декларацию о суверенитете России, мы «празднуем», по сути, распад СССР и утрату Россией огромного пространства. Соответственно, День России - это «праздник» распада империи, потери территорий, потери людей, резкого сокращения нашего влияния в мире. И радоваться, осознавая корни этого праздника, у приличных людей нет никакого резона.

Именно благодаря этой деструктивной и позорной своей сути праздник 12 июня не получил широкого распространения. Люди, конечно же, пойдут погулять, выпьют, но содержание праздника от этого не изменится. Его придумали демократы и либералы, губители империи, которые хотели не просто разрушить нашу страну и нанести ей максимальный вред, но и заставить русский народ, как баранов, радоваться этому унижению и распаду.

Но постепенно, вместе с реформами Путина, начиная с его прихода к власти, сама Россия стала меняться. Трансформировалось за эти восемь лет и значение этого праздника, и наше понимание России. Если в 90-е годы Россия представляла собой только безжизненный обрубок, остаток великой империи, то сегодня у нас все больше и больше оснований воспринимать Россию как ядро для построения нового Русского величия, как плацдарм выхода на новый имперский цикл. И, соответственно, тот же праздник России, 12 июня, постепенно меняет смысл.

Поскольку мы рассматриваем Россию не только как окончательный результат распада (которым нам предлагают довольствоваться и радоваться, что хоть это оставили), а как ядро новой континентальной имперской конструкции, как остов будущего евразийского союза, который мы будем строить вместе с нашими братскими народами, то этот праздник приобретает для нас совершенно иное значение. Путин наделил Россию новым смыслом - Российская Федерация из продукта распада стала превращаться (постепенно и пока еще не необратимо) в платформу нового державостроительства.

Хочу подчеркнуть, что Российская Федерация в ее границах - это неудовлетворительное территориально-политическое образование. Россия как империя гораздо шире, чем РФ, но в то же время РФ гораздо шире, чем этнические земли русских. Потому что как имперский народ, мы русские, мы россияне, естественным образом должны контролировать гораздо более широкие территории. Но, подчеркиваю, вместе с другими народами, будучи открытыми к вовлечению в процесс державостроительства огромных этносов - как славянских (белорусы и малороссы), так и тюркских или каких-то других. Вот в этом открытом, максимальном понимании «русских» Российская Федерация бесконечно мала для нас. А если говорить об этнических русских, то, конечно, они живут только на части территории РФ. Существуют огромные анклавы, в которых традиционно проживают другие этносы. И в этом состоит вся двусмысленность Российской Федерации.

Сейчас существуют как бы три формы понимания этого праздника (12 июня).

Для нас, евразийцев, сторонников возрождения Империи, этот праздник может сулить будущее державостроительство, а Российская Федерация - это начало. То есть это нечто недостаточное и неудовлетворительное в сегодняшних границах, но обещание будущего расширения и интеграции. Вместе с Путиным мы вполне можем рассматривать РФ именно таким образом и вполне можем надеяться, что так оно и станет в дальнейшем. Поэтому постепенно мы, евразийцы, которые изначально были жесткими противниками этого праздника, начинаем признавать его некоторую осмысленность. Его позитивное значение в том, что он обещает грядущую интеграцию.

Второе понимание этого праздника - чисто «россиянское», если угодно. Это - сторонники сохранения статус-кво и наследники тех либерал-демократов, которые в 1990 году привели России к «независимости». Здесь сочетается определенный патриотизм, но патриотизм именно статус-кво (Россия в нынешних границах) с остатком антиимперского и, по сути дела, русофобского отношения к Большой России, к России как империи (царской России, СССР или проекту евразийского союза). Вот с такими людьми, с эрэфовскими патриотами у нас, конечно, понимание далеко не полное. С их пониманием Дня России - таких людей, как, например, Бурбулис, который стоял у истоков декларации о суверенитете России 12 июня 1990 года, - мы, конечно, никогда не согласимся.

Есть, однако, еще третья категория. Это уже совсем, на мой взгляд, окончательная сволочь. Это представители ультраэтнического русского национализма, которые считают, что Российская Федерация - «слишком большая» территория, где «слишком много инородцев», и нужно создать «республику Русь». То есть они хотят еще уменьшить территорию нашей государственности. Эти люди подлежат политической аннигиляции. Я полагаю, что сторонники «республики Русь», которые тоже не любят этот праздник, наиболее опасные и преступные элементы из всех врагов нашего народа. Потому что они (такие люди, как ДПНИ или представители партии «Великая Россия» - Рогозин, Поткин) фундаментально опасны. В отличие от прямых либералов, таких как Новодворская или, там, Хакамада с Немцовым, которых уже давно никто не слушает, этим людям «узколобые юнцы» из социально обездоленных слоев могут составить определенную аудиторию. Сторонники «республики Русь» - противники и российского патриотизма, и имперского проекта. В этом отношении мы даже больше разделяем либеральный патриотизм сторонников Российской Федерации.

Таким образом, к празднику Дня России может быть три возможных отношения. Первое - печальное, но с некоторой надеждой. Это имперское отношение, которое, кстати, характерно и для большинства коммунистов, в этот день вместе с нами оплакивающих падение СССР. Но при этом мы, евразийцы, еще и верим в будущее - в то, что Россия станет основой новой Империи, нового евразийского союза. Есть второе отношение - это эрэфовский патриотизм. И третье - совершенно антироссийская, экстремистская, преступная позиция неонацистов.