Идеология либерализма строится на том, что каждый может иметь обо всем свое индивидуальное представление, произвольные взгляды: на религию, этику, мораль и на социальное и политическое поведение. Если довести такой подход до предела, то в обществе разрушатся все связи, и каждый человек будет жить в своем собственном мире, отделенном от других прозрачной, но непроницаемой стеной. Под видом отказа от идеологии мы оказались в плену новой идеологии, только на сей раз, она навязывалась нам не открыто, а тайно, подспудно, под видом чего-то само собой разумеющегося. Сегодня эта либеральная хитрость, за которой легко различить планы российских западников, копирующих модели западной цивилизации (и стремящихся всеми правдами и неправдами навязать нам западные стандарты), становится все более и более очевидной.
Наше общество уже начинает ощущать отсутствие идеологии как недостаток. Мы утратили цельное представление о жизни, о нравственности, об истории, о будущем и о прошлом. И на пустом месте воцарились хаос и произвол. Это нас все менее и менее удовлетворяет. Если в Конституции написано, что у современной России как государства нет идеологии, то это еще не означает, что идеологии не должно быть и у нашего общества. Современная Россия как никогда ранее нуждается в идеологии, и нет никаких преград, чтобы эту идеологию искать, развивать, выстраивать. Без идеологии мы окончательно собьемся с пути, утратим мировоззренческие ценности и нравственные ориентиры. Из единого народа превратимся в расчлененную, хаотичную массу. Другое дело, какая конкретная идеология подходит современной России более всего.
Мы руководствовались идеологией на всех этапах истории. Как только идеология ослабевала, расшатывалась, утрачивая свое влияние на элиту и народные массы, разражался очередной русский кризис - усобицы, нашествия, смуты, взрыв ересей, бунты и революции. Оформление национальной идеологии менялось, но на всех этапах было в ней нечто постоянное. Мы русские всегда ощущали себя совершенно особым народом еще с эпохи митрополита Иллариона, прозревшего нашему народу великую судьбу. Митрополит Илларион, первый русский митрополит Всея Руси, относил именно к русскому народу евангельскую фразу «и последние станут первыми». Последними среди европейских народов мы приняли христианство, но стать первыми нам уготовано проведением «в исповедании слова Божья». Это предназначение русских (наша миссия) неразрывно связывалась с нашей державой, с православной верой, с Царем и Империей.
Эта избранность, предполагала, прежде всего, особую ответственность и не только за себя, но и за другие народы, связавшие свою судьбу с нами. Она утверждалась перед лицом западной культуры, перед католическим (а позже перед протестантским) миром, перед лицом европейских держав и европейских нравов, которые постоянно пытались стеснить нас, навязывая свое мировоззрение. Диалектика нашей национальной истории развертывалась таким образом, что все историческое бытие народа нанизывалось на единую ось, на спицу самобытности и нашей избранности. И как бы мы ни оформляли эту главенствующую русскую ось, она проступала сквозь все исторические этапы: и сквозь Московскую идеологию третьего Рима, и сквозь Санкт-Петербургский период и даже в советскую эпоху не прерывалась нить этой (тайной, не явной) идеологии русского избранничества, русского мессианства, которые и составляют сущность нашей идентичности. Это уже не просто идеология, а некая, сверхидеология, отражающая самую суть нашего национального бытия.
Совершенно очевидно, что прямое обращение к этой реальности и должно помочь нам заново обрести уверенность в себе, выстроить систему ценностей и приоритетов для того, чтобы продолжить традицию предков, осознав наше поколение закономерным звеном в цепи русского пути, а не случайным сборищем разрозненных атомов. Народ делает народом не только кровь, но и дух. Народ становится самим собой только тогда, когда у него есть ясное и внятное, близкое и понятное всем общее мировоззрение. Каким может стать новое русское мировоззрение, какой идеологией заполнить нам сейчас тревожный вакуум, открывшийся на месте исчезнувшей коммунистической доктрины?
В 90-е годы считалось, что на место марксизма, в РФ пришла эпоха демократии, причем демократии полностью скопированной с западного образца. Но все попытки внедрить эти принципы в наше общество давали весьма противоречивый результат. Сегодня социологические опросы показывают, что политики, которые более всего усердствовали в продвижении демократических норм и политических институтов России, оцениваются большинством народа крайне негативно. Эпоха имен Горбачева, Ельцина, Гайдара, Чубайса стала синонимом предательства, распада, воровства и провала. Если определенные демократические процедуры и нормы кое-как укоренились в российском обществе, то либерализм в целом энтузиазма сегодня не вызывает. Люди адаптировались к нововведениям, но в качестве идеологического содержания бытия как система ценностей, как национальная идея, демократия в России не состоялась. Об этом свидетельствует и позорный провал либерально-демократических партий на выборах в Госдуму - 2003 и несостоятельность оранжевой оппозиции в последующие годы. И это закономерно. Весь опыт русской истории убедительно доказывает, что, несмотря на все различия между эпохами, Россия всегда выбирала самобытную идеологическую модель, противопоставленную западу. Принцип персонификации власти в лице Царя или вождя, идея вселенской миссии, вверенной русским другими народами, связавшим с нами свою судьбу, масштаб централистской империи, отстаивание своей уникальной идентичности - вот, что было осью нашей идеологии во все века.
Скопированная с запада демократия предлагала раз и навсегда проститься с этой традицией, осудить наш исторический путь, окончательно порвав связи поколений. Демократы и реформаторы попытались было переписать нашу историю как одно сплошное недоразумение, как кровавые бессмысленные войны, варварство и невежество. На деньги западных фондов (фонд Сороса) учебники такого содержания стали внедряться в наши школы и ВУЗы. Но этот процесс вызвал сопротивление народа и с конца 90-х подобные попытки более не предпринимались. Очевидно, мы должны искать идеологию для новой России где-то в другом месте, нежели на либерал-демократическом западе. Наше мировоззрение, ценностная система, идеалы должны проистекать из живительного источника нашей собственной национальной истории. В этой истории, кстати, никогда не было ни узкого национализма, ни ксенофобий, ни кичливости чистотой крови. Русский всегда мыслил себя как всечеловека (если использовать слова Достоевского). Мы осознавали свою избранность не как привилегию или право повелевать другими, но как бремя ответственности, как добровольное обязательство помогать другим и отвечать за происходящее в мировой истории.
Во все периоды нашего исторического бытия есть идеологические константы, которые не меняются, но лишь развиваются и трансформируются, оставаясь всегда сущностно одними и теми же. Вот здесь и стоит искать основы нашей будущей идеологии. Горячая вера, стремление видеть соборную личность во главе государства, исполнение особой мировой миссии, завет соединения огромных континентальных просторов, построение общества на принципах братской любви и социальной справедливости, открытость к народам, разделяющим вместе с нами русскими идею такого построения - вот то, что лежит в основе нашей ценностной системы на протяжении всех веков. Это нас по-настоящему вдохновляет, придает нам силы и смысл нашему бытию и это то, что вполне может быть для нас целью. По такому образцу мы готовы организовывать свою жизнь и строить ее нравственные принципы. Идеология, сочетающая и священную память о прошлом, и рывок к лучшему будущему, и почитание основ нашей веры, и понимание трагического смысла советского периода (также вписанного в диалектику не простой истории России) сегодня по-настоящему нам необходима. И нет сомнений, что она постепенно уже складывается и будет сформирована в нашем обществе на пороге нового витка развития. Хотелось бы, чтобы это произошло как можно скорее.
