Среднеазиатский узел: исторический экскурс

Английская школа геополитики полагает, что тот, кто владеет Хартлендом, владеет миром. В американской школе эта точка зрения была существенно дополнена: для того, чтобы одержать победу над Хартлендом (т. е. над Россией), Мировой Океан должен установить контроль над Римлендом (т. е. над остальными евразийскими государствами), а в дальнейшем – поддерживать этот контроль и всеми силами препятствовать возникновению сильного государственного образования на территории Хартленда. Т. о. от положения дел в Средней Азии – т. е. в Римленде – зависит будущее Хартленда-России.

С распадом СССР Средняя Азия стала политическим регионом - здесь начался процесс (на сегодняшний день еще не завершившийся) образования государств и формирования наций современного типа. При установлении (еще в советский период) границ, получивших в итоге статус государственных, совершенно не учитывались естественные границы расселения народов. Потенциально это создает основу для всеобщего регионального конфликта, связанного с межнациональной рознью и возможностью пересмотра существующих границ.

Демократические институты власти в регионе не получили развития. Во всех странах Центральной Азии существуют авторитарные режимы. Оппозиция в целом (и особенно некоммунистическая) оказалась очень слаба, к тому же она оказалась расколотой на демократическое и исламистское крылья. Если в Таджикистане и Кыргызстане старые элиты были отстранены от власти (однако, они ее сохранили в ряде областей и сейчас пытаются добиться общегосударственного реванша), то в Узбекистане, Казахстане и Туркменистане они ее сохранили. Во всех странах Средней Азии существуют различные ограничения на деятельность оппозиционных партий, при этом существует практика образования квазипартий, для создания ложного впечатления наличия партийной оппозиции.

В настоящий момент Узбекистан фактически сдерживает рост напряженности в Средней Азии. Так, широко известна его роль в поражении “исламско-демократической” коалиции в Таджикистане. Сейчас узбекский режим является основным щитом против распространения фундаментализма. Однако желание Узбекистана насильно закрепить свое лидирующее положение вызывает негативную реакцию у соседей. При этом соседние страны обладают мощнейшим рычагом давления на Узбекистан, который крайне зависим от водных ресурсов, так как основные реки, протекающие по его территории, начинаются в Таджикистане, Кыргызстане и Афганистане.

Так, в середине 90-х годов ухудшились отношения Узбекистана с Туркменистаном и Таджикистаном. Истоки конфликта лежат, во-первых, в стремлении Узбекистана подчинить своему влиянию соседние страны, выступив их интегратором. Во-вторых, он стремится контролировать их внешние связи (в том числе с Россией); в-третьих, воспрепятствовать распространению мусульманского фундаментализма из западно-азиатских стран.

Узбекистан прибегает к давлению на Таджикистан, требуя больших уступок на переговорах с оппозицией. В то же время многие эксперты полагают, что Ташкент инициирует движение за автономизацию (или прямое отделение) наиболее развитой Ленинабадской области Таджикистана. Во время событий ноября 1998 официальные представители Душанбе неоднократно подчеркивали, что отряды вооруженных формирований пришли с территории Узбекистана, где существуют базы подготовки таджикских боевиков-оппозиционеров.

Вместе с тем существуют сомнения в этой версии. Можно было бы проигнорировать официальные заявления узбекской стороны в ходе этих событий о поддержке Э. Рахмонова, но трудно тогда понять действия Ташкента, который согласился на переброску через свою территорию правительственных войск Таджикистана для подавления мятежа. По всей видимости, М. Худойбердыев (лидер оппозиционеров), сторонник восстановления Советского Союза, слишком непредсказуем для Ташкента. Кратковременное потепление узбекско-таджикских отношений, произошедшее после визита премьер-министра Таджикистана У. Султанова в Ташкент в феврале 1998 (первый визит на высоком уровне за 5 лет), вновь сменилось напряженностью в двусторонних отношениях после событий ноября 1998 Узбекское руководство официально заявило, что боевики, обосновавшиеся на юге Кыргызстана летом 1999, получают указания и поддержку со своих баз, расположенных на территории Таджикистана. В свою очередь, Душанбе обвинил Ташкент в бомбардировке таджикской территории во время событий в Кыргызстане.

Туркменистан по экономическим (большие запасы углеводородного сырья), национальным (треть туркмен проживает в Иране) и географическим факторам (наиболее простой и короткий доступ на мировой рынок через Иран) сравнительно мало связан с другими центрально-азиатскими странами и придерживается политики «изоляционизма». Кроме того, с завершением строительства железной дороги Теджен-Серахс-Мешхед Туркменистан получил возможность влиять на внешнеторговые связи стран региона. Нередко президенты Узбекистана и Туркменистана обменивались достаточно жесткими обвинениями, связанными с распределением водных ресурсов.

Одно время конфликты Узбекистан-Таджикистан и Узбекистан-Туркменистан развивались параллельно, не пересекаясь. Но с осени 1995 президент Туркменистана выступил в поддержку Таджикистана в его противостоянии с Узбекистаном. Отношения потеплели лишь после визита И. Каримова в Ашхабад в октябре 1998.

Узбекско-киргизские отношения развивались достаточно равномерно, без каких-либо видимых вспышек напряженности. Но, по-видимому, Киргизстан может поддержать Казахстан в его борьбе с Узбекистаном за лидерство в регионе, учитывая, что киргизы традиционно ориентируются на казахов. Более того, Бишкек занимает весьма твердую позицию по вопросу распределения водных ресурсов, не совпадающую с позицией Узбекистана.

Сам Казахстан, начиная со второй половине 90-х годов, инициировал настоящие «торговые войны» в регионе. При этом следует отметить определенное отличие от первой половины десятилетия. В тот период нарастали экономические противоречия, прежде всего, между Казахстаном и Узбекистаном, что отражало их борьбу за лидерство в регионе. Казахстан пытался оградить свою территорию и экономику от Узбекистана для проведения экономических реформ и повышения уровня жизни в союзе с Россией, а Узбекистан стремился добиться полностью открытой границы в целях использования экономических ресурсов Казахстана без изменения своей собственной внутренней экономической политики.

Конфликтные ситуации в Центральной Азии естественны и неизбежны. К сожалению, нельзя избежать и серьезных политических трений. На сегодняшний день наиболее эффективным первоочередным шагом в решении возрастающих проблем является развитие региона в едином векторе геополитического развития. Поэтому, важное значение, для системы взаимоотношений, имеют внешние факторы, которые все более активно влияют на политические процессы. После распада СССР в 1991 советская Средняя Азия довольно быстро превратилась в зону соперничества России, Китая, в меньшей степени Турции и Ирана. США не сразу проявили повышенный интерес к региону. Однако к середине 1990-х годов США, осознав «нефтяную» значимость бассейна Каспия, начали активно проникать в среднеазиатские республики. Вашингтон быстро превратился во влиятельного геополитического игрока в регионе. В то же время главной составляющей стратегии администрации Клинтона на постсоветском пространстве на протяжении всех 1990-х годов было активное противодействие возможной интеграции вокруг России стран СНГ.

Более конкретно сущность политики Вашингтона в регионе сформулировал в марте 1999 С. Сестанович, в то время специальный советник госсекретаря Мадлен Олбрайт. «Сегодня, – заявил он в одном из текстов подкомитетов Палаты представителей, – всеобъемлющей целью американской политики в Средней Азии остается обеспечение суверенитета, независимости и территориальной целостности государств региона. Для реализации этой цели наша дипломатия сосредоточилась на четырех ключевых задачах». Далее в качестве задач перечислялись традиционные западные ценности, в частности формирование демократических институтов.

Более откровенно относительно демократических институтов и задач в регионе высказался в своей книге «Большая шахматная доска. Американское превосходство и ее геополитические императивы» З. Бжезинский: «Проблема прав человека важна как долгосрочное устремление, как цель, которая должна быть признана и преследуема. Но это также подразумевает признание того факта, что движение к этой цели не означает немедленного достижения … Выращивание демократических политических культур, требует времени, но это должно быть тем, к чему следует, сознательно стремится. Так что, на данном этапе наших отношений с этими странами, я бы сказал, цель сохранения их независимости должна преобладать над целью реализации всей совокупности прав человека». Другими словами достижение своих национальных интересов США ставят выше общедемократических ценностей.

Москва, со своей стороны, стремилась сохранить влияние в Средней Азии, но не сумела сразу выработать понятную и четкую внешнеполитическую стратегию в отношении среднеазиатских республик и не определила национальные интересы России в регионе.

Турция в первые годы после распада СССР выступала как доверенное лицо Соединенных Штатов, но одновременно стремилась реализовать свои собственные интересы. Однако довольно быстро выяснилось, что по своей государственной мощи Турция несоизмерима даже с тогда еще ослабленной Россией и не способна заменить ее. Соперником Турции в плане упрочения своего исламского регионального влияния выступает Иран.

Что касается Китая, быстро превращающегося в экономического гиганта, то ему Средняя Азия нужна, прежде всего, как богатая нефтью и газом территория для удовлетворения постоянно растущих потребностей в энергоресурсах. Кроме того, этот регион – географический сосед Китая и служит довольно емким рынком для китайских товаров. Наконец, Пекин довольно болезненно относится к геополитическому и особенно военному, с конца 2001, проникновению США в регион. Тесные связи с государствами Средней Азии, а также прочное сотрудничество с Россией необходимы Китаю для уравновешивания американского регионального присутствия.

Сами государства региона достаточно активно начали сотрудничать с США в различных сферах и особенно поддержали, предоставив им свои территории под военные базы, в период военной кампании в Афганистане. Наиболее надежный союзник США в регионе, по мнению американских аналитиков, являлся Узбекистан. И хотя Россия к этому времени еще аргументировано не обозначила свою линию поведения в регионе, и позиции США казалось безальтернативны, тем не менее, среднеазиатские лидеры не торопились занимать категоричную проамериканскую позицию. А внутри стран исторически существовали влиятельные круги, ориентировавшиеся на Россию, тогда как отношение к Америке обуславливались лишь фактором выгоды.

В целом, Конгресс США довольно благожелательно относился к государствам Средней Азии. Ситуация начала коренным образом меняться в первые месяцы 2003. Уже в 2002 в американской политической элите и в политико-академическом сообществе сложилось довольно определенное представление о среднеазиатских странах. А именно: неустойчивые деспотические режимы, возникшие в бывшей советской Средней Азии, могут стать рассадником для новых радикальных исламских и террористических группировок, представляющих угрозу национальной безопасности США. Тем самым большие усилия со стороны Соединенных Штатов, направленные на демократизацию и модернизацию Афганистана, могут быть сведены на нет. И чтобы не допустить такого варианта развития событий, необходимо демократизировать среднеазиатские государства. И здесь, анализируя слова З. Бжезинского, можно сделать вывод, что в процессе военной кампании в Афганистане США удалось закрепиться в регионе (как посчитали сами американцы) и перейти ко второму акту, прикрываясь, как обычно, громкими фразами о защите мировой демократии, заменить непредсказуемых региональных лидеров на марионеток Вашингтона. Доказательством этому служат события в Кыргызстане и Узбекистане, где произошли попытки повтора сценариев “цветных” революций, подобные тем, что произошли в Сербии, Грузии и Украине. Но, видимо, агенты “Фридом Хаус” не учли местной специфики, и финал оказался трагичным. Если в Кыргызстане им все-таки удалось провести некое подобие «революции», то в Узбекистане, зная возможные последствия и то, что выступления в Ферганской долине не будут поддержаны в стране, эти специалисты по массовым беспорядкам, не без помощи сотрудников американского посольства, все же инициировали кровавое побоище. Возникла большая вероятность дестабилизации политического равновесия в регионе, в результате чего пробудившиеся конфликты могли превратить регион в очередную горячую точку.

События, произошедшие весной 2005 в Ферганской долине, изменили геополитическую расстановку сил. Региональные лидеры, осознав реальную угрозу стабильности региона, и в частности угрозу своим режимам, переориентировали свои взгляды в сторону усилившейся, как экономически, так и политически России. Если развитие отношений среднеазиатских государств с Россией продолжится и дальше в том же направлении, то общий вектор их геополитической ориентации поможет им решить многие проблемы, возникшие в начале 90-х и не решенных до сегодняшнего дня. В противном случае узконацеленное посредничество потенциальных арбитров, направленное на полное подчинение Хартленда (через Римленд - Среднюю Азию) и на экономическую выгоду, в конечном счете приведет регион в полный упадок.