Кабмин «первого полугодия» запомнился известно чем - шоу и кризисами, которые, как часто казалось, взаимно друг друга же и порождали. Жернова нового президента мололи медленно. Ющенко называл правительство «лучшим в истории независимой Украины», явно надеясь этим зацепить струны души Тимошенко; увы, фанфары – не струнный инструмент. В это же время Виктор Андреевич отдавал секретарю Совбеза Петру Порошенко важнейшие, в том числе неформальные, полномочия, позволяющие влиять на суды, решение земельных вопросов и отношения с Россией.
Война между Тимошенко и "окружением Президента", олицетворявшая, как по учебнику, постреволюционную борьбу за власть, имела много последствий для ее героев и как минимум два – для страны. Во-первых, «журналистика в Теннеси» по Марку Твену окончательно заменила в Украине так и не появившуюся свободу слова (в чем, впрочем, есть сермяжная правда Истории, поскольку современная западная журналистика именно из такой и выросла). Во-вторых, после падения – относительного, конечно – нескольких "столпов" новой политики выяснилось, что политика пала вместе с ними.
Одним из символов падения политики, если понимать ее как искусство управлять, стало именно отсутствие управляемости. Когда те, кто мог и хотел по схемам предыдущей власти руководить теми же судами, ушли, остался тот, кто делать этого не мог – в смысле, системно. Но не умел и по-другому. В такой ситуации «феномен Пискуна» сделался неизбежен, как и "феномен НЗФ". А фраза Головатого о «судейской мафии» - объяснима.
Второе правительство, названное сразу же "Кабинетом Ющенко", притушило часть кризисов (часть погасли сами). Этому способствовали а) некоторая замена политиков профессионалами и б) некоторое отступление от провозглашавшегося на Майдане. Однако, не имея опоры в виде "арбитра нации", как это словосочетание понимал Кучма, исполнительная власть оказалась способна максимум договариваться со вчерашними врагами. Которые при этом оказались ей нужнее, чем вчерашние союзники - а вот что эта власть вдруг стала устраивать "старых" олигархов, очень сомнительно. Поэтому договорной процесс выражается в "совете олигархов при президенте" (как это сегодня называют в штабе Тимошенко) и всяких там меморандумах, но опоры на крупный бизнес эта власть так и не получила - сугубо вооруженный нейтралитет.
Политреформа в ее чисто утилитарном смысле – то есть как банальное перетягивание властного одеяла – начала вступать в действие, не дожидаясь никакого 1 января и уж тем более – 26 марта. Донбасс и Крым стали малоуправляемы из центра, предоставляя президентским назначенцам подписывать бумаги (в первом случае) или выталкивая их за желание что-то писать самим (во втором). "Апофигеем" свободы стала непредусмотренная Конституцией неприкосновенность депутатов местных советов.
Появилась полнометражная оппозиция, лидер которой к концу года в пику президенту заполонил своими новогодними поздравлениями даже чисто музыкальные телеканалы. В отличие от «оппозиции его величества» - коммунистов при Кучме - "регионалы" реально претендуют на власть и предлагают конкретное видение того, какой должна быть Украина. Если последняя все это выдержит, из "оранжевых" и "сине-белых" разовьются традиционные для европейских стран политические крылья, одно из которых будет более проамериканским и либеральным, а второе - более социалистическим и "евразийским". Об этом можно было бы даже говорить с уверенностью - если бы не проблема внешних влияний, о которой ниже.
Общий итог этой политики пока, увы, выразился главным образом в ломке. Существовавшая система управления была сломана из-за ее неадекватности требованиям общества - или, что то же самое, из-за неадекватности выдвинутых этим обществом лидеров требованиям системы.
Новая система могла быть более национальной, но не могла быть более демократичной. Пояснение простое: у нас не может быть Гавела или Валенсы, поскольку мы все еще на том этапе развития государственности, когда появлялись Пилсудские и Ататюрки. Однако "раздвоившийся" народ не был готов к национальной революции, а лидер революционной части народа оказался куда большим демократом, чем националистом. В результате этот лидер не смог преодолеть сопротивление крупного бизнеса, "мягкая" борьба которого с авторитарной властью была содержанием украинской политики времен позднего Кучмы. Новая авторитарная власть не состоялась.
Тем не менее, новые политические лидеры (не только президент) стали сторонним фактором в придуманных до них и не для них схемах. В результате случился самый печальный итог революции: начался передел собственности, который, однако, так и не закончился чьей-либо победой. Поскольку собственность только в маленьких дозах "есть кража", а в больших суть власть, процессы разброда начали стимулировать сами себя. Так и не осужденные главари фальсификаторов, так и не раскрытое дело Гонгадзе, отсутствие парламентского большинства - такие же следствия этого в политике, как спад роста ВВП - в экономике (хотя на последнюю еще много чего повлияло).
Душой наружу
Говоря о 2005 году, ясно, нельзя забыть и о том, что внутрикраинской политической борьбе помогали извне. Да так, что наша внешняя политика действительно стала продолжением внутренней, зато внутренняя слишком уж начала смахивать на продолжение внешней политики соседей… Основная причина здесь - ситуация в России. Не в том смысле, что москали съели сало, а именно во внутрироссийских процессах.
Россия взяла курс на создание метрополии, которую там, похоже, понимают как "далеко не СССР, но и близко не просто страна". Можно сказать, что Россия хочет играть для бывших советских республик ту же роль, которую СССР играл для стран соцлагеря. Вместе с этим Россия хочет стать "суперпридатком" Европы - в энергетически-сырьевом плане (это и называется "евразийством" у тамошних мыслителей). Главным и логичным инструментом достижения обеих целей является знаменитая "труба".
Войну, объявленную сегодня Россией Украине, многие считают в первую очередь войной за "трубу", и, судя по комментариям "газпромовцев", это недалеко от истины. Однако война, как известно - продолжение дипломатии другими средствами. До 2005 Москва прекрасно обходилась дипломатией: проект газотранспортного консорциума перевесил бы для нее любое ЕЭП, и согласие на такой проект Кучма дал, понимая, что иначе не удержать преемственность власти. Преемственности это, правда, не помогло. Россияне же страшно расстроились, небезосновательно подозревая, что Запад не любил Кучму (и, соответственно, любил его оппонентов) именно из-за согласия на такие вот прожекты.
А тот факт, что личные интересы нынешнего российского руководства намертво приварены к тем же "трубам", придает борьбе особую живость.
Ситуация первых дней 2006 года, когда исход "газовой войны" между Москвой и Киевом зависит от Европы (кого сочтут виноватым), на самом деле повторялась весь 2005-й. Весь год россияне убеждали Европу, что украинцев надо поручить их чуткому руководству, потому что сейчас ими руководят американцы, не заинтересованные в успехе европейского сверхпроекта. Внешняя политика Украины строго следовала этой канве - а куда она могла деваться? На практике это выразилось в том, например, что зарубежные визиты Виктора Ющенко имели ошеломляющий успех в США и сочувствующих им странах от Великобритании до Польши. И, наоборот, неуспех в России и ее сателлитах.
Вместе с тем, шумные поездки на Запад имели явно недостаточно практических результатов. Тому, кроме ошибок украинской дипломатии (которые нам в этом году на Западе обычно прощали), есть серьезные объективные причины.
США нужно от Украины очень немногое. Ну, на время притормозить развитие российско-европейского "газового моста". Ну, закрепить еще одного политического (лучше, конечно, военно-политического) союзника, тем более удобного, что он и у России под боком, и в ЕС может вступить, став там Польшей номер два. Ну, чтобы поменьше оружия производили. Как нормальный гегемон, США не считают такого рода требования слишком обременяющими слабейших - вот и со встречными шагами не торопятся. За согласие на наше членство в ВТО или отмену надоевшего уже всем Джексона-Вэника, по их мнению, надо платить отдельно, супермаркет в скидках не нуждается.
Европа вообще не знает, что ей нужно от Украины. В этом плане прошедший год, а точнее, конкретно "оранжевая революция", несет один позитив: если бы Евроконституция провалилась до украинских выборов, нам бы даже с Ющенко прямо велели подождать годиков двадцать с подачей заявки на членство в ЕС. Но в любом случае, надежных друзей, кроме поляков, у нас в Европе нет (ведь именно меркантильные интересы лучше всего скрепляют дружбу между государствами - как и между многими людьми).
Единственная радость - Европа, похоже, также не знает, нужна ли ей Россия в качестве не только сверхпоставщика энергоносителей, но и монополиста транзитных путей на эти поставки. Таким монополистом она станет (и это ее стратегическая цель) в случае сдачи украинской "трубы" алчущему "Газпрому".
Таким образом, во внешнеполитическом смысле итоги года "в сухом остатке" состоят пока главным образом в перемене вектора: если раньше холодом дуло с Запада, то теперь его место занял Восток. Проблема в том, что если Западу от нас нужно немного, то России от нас нужно все. Соответственно, Россия готова и все сделать для достижения своих целей. "Оранжевую революцию" не обязательно трактовать как прозападный переворот - в конце концов, Виктор Янукович шел к власти отнюдь не более правовыми методами, да еще и "первый начал". Но 2005 год показывает, что Майдан может войти в учебники украинской истории в том же качестве, в котором год назад вышел в эфир РТР.
Лицом к себе
Итак, нестабильность - вот главный итог ушедшего года для Украины. Именно в том смысле, что все это нас ждет и в начавшемся 2006. Политреформа не решит проблемы борьбы кланов, хотя бы потому, что они сменили позиции, которые изначально им предназначались. Слабость президента не избавит от угрозы авторитаризма, приход которого может быть поддержан внешне - чем Ющенко не Альенде, а Россия - не Штаты? (Разве что расстреливать вряд ли кого станут). Национальные и региональные противоречия могут поутихнуть после выборов, но могут, в зависимости от их результатов, и нарастать аж до высот безответственности наших политиков (хотя, конечно, дорасти до таких показателей трудно). А в конечном итоге 2006-й - если, конечно, действительно не случится как в Чили - станет удивительным близнецом 2005-го.
С другой стороны, это значит, что мы притащили с собой из прошлого года Выбор. Хотя Годом Выбора многие поспешили назвать еще 2004-й, на самом деле мы, как мудрый и неторопливый народ, решили растянуть это удовольствие. Из нас все еще может получиться Малороссийская губерния, а может и Гондурас. Но пока мы не стали ни тем, ни другим. Это, кстати, тоже итог 2005 года.
Александр Михельсон
