"Когда в конце XVIII века в г. Красноярске основывалась школа, для которой потребовался законоучитель, то во всем составе духовенства этого города не оказалось ни одного священника, который смог бы учить детей священной истории и начаткам православного учения веры. Стали искать такого способного человека в духовенстве Енисейского и других округов, но результат был тот же. Тогда, нужды ради, с разрешения духовного и светского начальства учителем был определен сосланный на заводы поселенец из российских дьяконов, некто Полянский..."
Я обнаружил эту занимательную историю в 12-м томе собрания сочинений Николая Семеновича Лескова. Недавно исполнилось 170 лет со дня рождения великого писателя, и мой интерес к его творчеству был вызван чисто журналистским поводом - отметить публикацией знаменательное событие. Однако по мере углубления в лесковскую тему я понял, что рассказ о его творчестве - это не просто дань памяти. Книги Лескова удивительным образом связываются с нашим сегодняшним днем.
Впрочем, давайте посмотрим, чем закончилась история с первой красноярской школой и законоучителем Полянским. Лесков пишет: "Это был какой-то отчаянный гуляка, которому "нужды ради" выпала доля положить начало русской школе в крае, но порочные привычки ссыльного дьякона были причиной того, что "через год он оказался совершенно неспособным по неумеренному винопитию" и от учительства был устранен, а на его место определен способный человек, разысканный в Томском заказе. Это был пономарь Суслов, которого красноярское духовное правление аттестовало так: "Он, Суслов, в читании исправен, и письмо-умеющ, и арифметики первую часть ныне доучивает в твердости, - чему и священно-церковнослужительских детей обучать со временем может". Из всех учителей того времени в Сибири никакой другой не был так хорошо аттестован, как этот Суслов, а об остальных учителях духовных школ Тобольская духовная консистория сделала общий отзыв, что "из них не все и писать умеют или умножать по арифметике". Такие трудности приходилось преодолевать сибирским архиереям с обучением нарождавшегося в XVIII веке поколения молодых духовных".
В хрониках "Сибирские картинки XVIII века" Николай Лесков выступает не сочинителем-беллетристом, он опирается на архивные документы и записи тогдашних жителей. Лесков поступал так во многих своих сочинениях, и у меня появилось ощущение, что и всем известный "Левша" - это не сказка, а конкретно-документальный рассказ о русском умельце, подковавшем английскую блоху. Как никто другой, Лесков знал реальную, внутреннюю жизнь русских людей XIX века, а главное, видел и умел показать, как в этой конкретной жизни идет жизнь духа. Николай Лесков - великий писатель. Для меня он стал неким живым звеном, объединяющим столь непохожие миры Толстого и Достоевского. Пожалуй, именно эта триада дает целостное представление о том, что мы называем "русская классическая литература". Отрадно, что сейчас к Лескову в России проснулся неподдельный интерес. Появились экранизации его произведений - "Очарованный странник", "Леди Макбет Мценского уезда", антинигилистического романа "На ножах". И этот интерес кажется мне далеко не случайным.
В книге "Русский узел евразийства", изданной в 1997 г. в Москве, куда включены работы философов-эмигрантов, я встретил статью "Знамения былого (о Лескове)". Ее автор, евразиец Петр Сувчинский, писал в 1922 году: "Лесков из былого, поверх провала современности, знаменует в будущее о том, что единственно может на крыльях своих удержаться над бездной - о подвиге. Неужели те глубинные пласты России, которые должны будут обнажиться после того, как ветер революции сдует и разметает всю ее наносную пыль, не окажутся урожайными и не взрастят ту конкретно-духовную культуру, которая станет верой для всех?"
Сейчас, после того как материалистическо-атеистическая идеология перестала господствовать в России, эта надежда евразийцев начинает осуществляться. Не может этому помешать даже агрессивное давление западной культуры, которая навязывает нам тот же материализм, но в капиталистической аранжировке. Евразийский взгляд на Россию прост и естественен - это признание очевидного факта: под влиянием природных, геополитических факторов в России на протяжении веков сформировалась особая цивилизация, резко отличающаяся от западного прагматического строя и не сводимая к восточной эстетическо-этической созерцательности. Современный евразиец, известный философ и публицист Александр Дугин пишет: "Россия по всем объективным признакам, по своему историческому качеству является оплотом и осью сухопутной континентальной метацивилизации. Она выражает логику и волю политического комплекса Востока. Путь Востока суммируется в России, где ему придается (по контрасту со статическими архаическими восточными цивилизациями - индусской, китайской, японской) элемент социальной динамики. Россия - это голос Востока, голос традиции, выраженный современным языком. Запад идет совершенно иным путем. Это путь моря, атлантизма, торгового строя, модернизации, путь того, что называется "современным миром".
Современное евразийство в лице философа Александра Дугина и его сторонников становится знаменем молодых интеллектуальных сил России. Интернетовские сайты, клубы философов-социологов, общественно-политические организации во многих городах России, учебник А. Дугина "Основы геополитики", выдержавший несколько изданий, - все это свидетельства новой "конкретно-духовной культуры". Западные наблюдатели, например лондонская "Файнешнл Таймс", отмечают, что дипломатия современной России строится по схемам евразийской геополитики. В этом нет ничего удивительного: ведь умонастроение, выраженное сейчас на уровне понятной и аргументированной теории евразийства, все время было характерно для народов, населяющих пространства лесостепей срединной Евразии.
Перечитывая книги Николая Лескова, легко понять и почувствовать: именно этот особый евразийский дух уловил писатель, внимательно и проникновенно изучавший жизнь народа Российской империи. Не только русских - его героями становятся и степняки-казахи, и кавказцы, северные якуты и тунгусы, народы Поволжья, украинцы и молдаване... Пожалуй, труднее назвать ту нацию и народность, чей своеобразный внутренний мир не вызвал бы у писателя живой интерес. И это тоже знак евразийства - искреннее уважение к национальным особенностям любого народа.
В повести Лескова "На краю света" описана трагическая ситуация.
Православный епископ, объезжавший пределы своей сибирской епархии, и его спутник тунгус оказались застигнуты в тундре снежной бурей. "Некрещеный дикарь" спас священника, показав при этом бескорыстие и самопожертвование... "Я проглотил несколько кусочков сырого мяса и стоял с медвежьим окороком на руках над спящим дикарем и вопрошал себя: "Что за загадочное странствие совершает этот чистый, высокий дух в этом неуклюжем теле и в этой ужасной пустыне?.. Прости меня, блаженный Августин, а я с тобой не согласен, что будто "самые добродетели языческие суть только скрытые пороки". Нет; сей, спасший жизнь мою, сделал это не по чему иному, как по добродетели... Он покинул свой треух и бежал сутки в ледяной шапке, конечно, движимый не одним естественным чувством сострадания ко мне, а имея также RELIGIO, - дорожа ВОССОЕДИНЕНИЕМ с тем хозяином, "который сверху смотрит"... И я поклонился у изголовья моего дикаря лицом донизу, и, став на колени, благословил его, и, покрыв его мерзлую голову своею полою, спал с ним рядом так, как бы я спал, обнявшись с пустынным ангелом". (Рассказ написан на основе воспоминаний епископа Иркутского, впоследствии архиепископа Ярославского Нила.)
Можно долго писать о Николае Лескове, но, надеюсь, наши читатели сами найдут возможность и узнают неповторимый мир его чарующих книг. Уверен я в одном: творчество Николая Семеновича Лескова, этого странника-евразийца, будет и в новом тысячелетии определять духовные устремления людей нашей страны.
Павел Полуян
Материал распечатан с информационно-аналитического портала "Евразия" http://med.org.ru
URL материала: http://med.org.ru/article/2767
