Путешествие по интеллектуальной Европе – поиски ответов на жизненные вопросы

Программа "Вехи" (№ 17) на телеканале "Спас"

Европа: бумажная крепость

Александр Дугин: В последние недели благополучная Европа пережила настоящий Апокалипсис. Европейцы за долгие послевоенные десятилетия совершенно отвыкли от лишений и войн, беспорядков и социального хаоса. Все это было где-то там, далеко, за пределами европейского внимания. Европейский обыватель делил весь мир на то, “как у нас” и “как у них”. Сама Европа казалась островком процветания, а окружающий мир был полон опасностей, социальных бед, столкновений, подчас войн. Европа воспринималась как крепость.

Крепость-Европа, заповедная зона, где безотказно действуют законы, работают отлаженные политические механизмы, соблюдаются права человека, выдаются социальные гарантии. И в рамках этой крепости-Европы не могут произойти события из той серии, что сотрясают окружающий мир. С высоты своего положения, своего благополучия, Европа привыкла раздавать всем остальным советы: что такое демократия? Как строить социальное общество? Как безукоризненно соблюдать права человека? Как обеспечить свободу прессы и беспрепятственную деятельность неправительственных организаций? В крепости Европа, казалось, построено надежное и гармоничное, обеспеченное и устойчивое гражданское общество, основанное на толерантности и множественности культур.

А политический язык превращался в стерильный запрограммированный код, откуда выбрасывалось все то, что могло быть заподозрено в пропаганде неравенства или даже просто культурного различия. Мультикультурное гражданское общество, в котором все формы коллективной идентичности – религиозной, этнической, классовой – были поставлены вне закона, воспринималось как универсальная модель. Реализованная в самой Европе и обязательная для остальных стран мира.

И вот все это в одночасье рухнуло. Идеальная модернистская пастораль приказала долго жить. Восставшие пригороды французской столицы, а потом и других городов Франции и шире Западной Европы разрушили тщательно выстраиваемый десятилетиями образ. Молодежь бедных кварталов, по сути превратившихся в гетто, в основном выходцы из Северной Африки, вследствие недоразумения, приведшего к случайной гибели двух подростков, принялись жечь автомобили, бросать бутылки с зажигательной смесью в социальные центры и школы, полностью вышли из повиновения. В целом ряде французских пригородов появились зоны, неконтролируемые властью или полицией. Кое-где, как, например, в Лионе, повстанцы вышли за пределы предместий и организовали беспорядки уже в самом центре города.

Это было настоящим восстанием, с которым Франция не смогла справиться ни в первые дни, ни даже в первые недели.

Французская пресса постепенно заговорила о гражданской войне, и даже о расовой войне, так как участники беспорядков были сплошь афро-арабской молодежью неевропейского происхождения.

И образ крепости Европы не просто дал трещину, он рухнул.

Оказалось, что мир и спокойствие в Европе – фикция, и европейское пространство тщательно заминировано целыми этно-религиозными анклавами, никак не поддающимися ассимиляции. Хваленая социальная система Европы лопнула как мыльный пузырь, не справившись с основной задачей обеспечения стабильности и общественной гармонии. Национальный вопрос совершенно нерешен, а значит, гражданское общество лишь фасад, прикрывающий собой реально существующие и только обостряющиеся со временем этнические и расовые противоречия. Политическая демократия оказалась бессильной и несостоятельной перед первым серьезным вызовом, с которым она столкнулась, и начала пробуксовывать. Свободная пресса разделилась на два лагеря, один из которых встал на сторону вставших и набросился с критикой на власть, во всем обвиняя остаточный фашизм европейской государственности. Другой лагерь принялся повторять пошлые националистические банальности, которые сам же критиковал еще вчера с неподдельным возмущением.

Одним словом, стены Европы рухнули. Ее безопасность, ее отдельность, ее образцовость оказались иллюзией. Европа - часть всеобщего мирового пространства, сотрясаемого тяжелейшим кризисом. И волны этого кризиса захлестнули европейский континент. Причем не сегодня, а уже давно. Сегодня просто это вышло на поверхность, и никто уже не может уйти от признания этого обстоятельства.

В чем состоит смысл сегодняшнего кризиса в Европе? Каковы его причины? Кто в нем виноват? Как его преодолеть? Куда и как двигаться дальше? Кто может спасти Европу? И, наконец, какую роль в этом сможет сыграть Россия? – ответы на все эти вопросы мы пытались выяснить в ходе нашего путешествия по интеллектуальной Европе – по маршруту Амстердам-Антверпен-Брюссель-Париж.

Европейские интеллектуалы, публицисты, политики, общественные деятели мучительно ищут адекватный ответ на то, что происходит в Европе. Мы попытались не просто понаблюдать за этим процессом, но и поучаствовать в нем по мере сил, предложив наше русское патриотическое видение сложившейся ситуации.

Националисты – запоздалое признание

В центре внимания прессы и политической жизни Европы сегодня - безусловно, представители национальных политических партий и движений. Все происходящее подтверждает то, о чем они говорили всегда. Но тогда в благополучной и сытой, безопасной и успешной Европе их не слушали, не принимали всерьез, стыдились и даже преследовали. Их тревога в отношении краха политики ассимиляции, их опасение столкновения сильной идентичности иммигрантов со слабой идентичностью коренных европейцев, их призывы к бдительности и национальному возрождению полностью игнорировались. Сегодня их правота стала очевидной. То, о чем они громогласно предупреждали, чего опасались и чему пытались сопротивляться, вопреки политкорректному большинству – свершилось. И больше с ними не считаться невозможно.

Одним из таких политиков является лидер фламандского движения «Вламсбеланг» Филипп Девинтер. Совсем недавно он подвергался судебному преследованию за активное привлечение внимание к проблеме криминогенных зон в иммигрантских гетто бельгийских городов. В народе у фламандцев партия Девинтера пользуется огромной популярностью: в сложной парламентской системе Бельгии у нее десятки представителей в парламентах разного уровня, а три депутата избраны и Европарламент.

Филипп Девинтер поделился с программой «Вехи» своим видением ситуации в Европе. Во время нашего разговора ему звонил бургомистр города, с просьбой помочь навести порядок. «Хотя он мой политический оппонент и звонит мне впервые, мы, конечно, будем сотрудничать с ним и сделаем всё, что в наших силах», - прокомментировал Девинтер звонок бургомистра.

Александр Дугин: Как вы характеризуете сложившуюся ситуацию?

Филипп Девинтер: Думаю, что события в Европе воплощают полный крах мультикультурного общества, идей глобализма. В таких странах как Франция, Бельгия, Германия через искусственную стимуляцию внешней иммиграции политики пытались создать «плавильный котел», как в Америке. Но эта затея провалилась потому что иммигранты совершенно не желают ассимилироваться. Они настаивают на своем образе жизни и сейчас поднялись, чтобы отстаивать его. Они хотят создать в самом центре Европы анклавы мусульманского арабского или африканского мира. И то, что происходит сегодня, это настоящая религиозная и этническая герилья, партизанская война. Это этническая война в Европе. Пока она захватила пригороды Парижа, Лиона, Страсбурга, Брюсселя и сейчас распространяется на другие зоны. По сравнению с тем, что ожидает нас в самые ближайшие годы, это лишь незначительные происшествия. Самое серьезное – впереди.

Александр Дугин: Кто ответственен за происходящее?

Филипп Девинтер: Политики правящего класса, сторонники мультикультурного и глобалистского общества, называющие себя антирасистами. Они защищают всех эмигрантов, включая радикальных исламистов, утверждая, что любая критика этих групп, заведомо есть расизм. Они год из года внушали им мысль о том, что привлечь внимание можно только с помощью массовых выступлений, акций протеста, чтобы к их проблемам прислушались. На самом деле ни в коем случае нельзя было легитимизировать под гуманитарными предлогами эти формы исламского и арабского экстремизма, которые приносят сюда в Европу настоящую интифаду. Их надо рассматривать как обычных преступников, нарушающих закон. Те, кто бросают бутылки с зажигательной смесью в машины, спортивные и культурные учреждения, в детские сады - просто обычные преступники. Их надо депортировать именно в таком качестве, и ни в коем случае не оправдывать тем, что они якобы ведут здесь освободительную борьбу.

Александр Дугин: Вы думаете, это самое правильное решение? Изгнание бутовщиков из Европы. Вы же сами сказали, что причина не столько в эмигрантах, сколько в политическом классе, который привел к их многочисленному появлению и препятствует их реальной ассимиляции?

Филипп Девинтер: Высылка виновных может решить нынешний кризис. Но причина всей ситуации останется. Так как она состоит в ориентации политического класса Европы на мультикультурное общество. Это абсолютная ложная идея «мелтинг пота», плавильного котла. Я убежден, что на конкретном пространстве нам нужна только одна культура, только одна идентичность, только однородное общество. У нас не может быть общественного единства, если не будет единства культурного. Причина всех восстаний в Париже, Марселе, Брюсселе – одна – мультикультурное общество. Никто не говорит этим молодым арабам и неграм в Европе – усваивайте европейскую культуру, наши нравы, наши обычаи, структуру нашего общества. Усваивайте нашу идентичность. Им напротив говорят, оставайтесь сами собой, живите в вашем гетто, исповедуйте ислам. Но это несовместимо с нашей культурой, с нашими корнями. Что такое Европа? Это Рим, это Греция. Это христианская цивилизация. Вот это Европа. И нам, европейцам, надо сохранять эту идентичность любой ценой. Так как мультикультурное общество обречено на колоссальный провал.

Александр Дугин: А что Вы думаете о России?

Филипп Девинтер: Во-первых, я хочу сказать, что с огромным уважением отношусь к России. Это великая держава, не только в контексте Европы, но и в мировом масштабе. Я имел честь несколько раз посетить Россию. Я убежден, что будущее Европы и будущее России состоит в том, чтобы работать вместе. Ведь наши интересы лежат не в Америке, а на нашей европейской почве. У нас есть много общего с русскими и это надо защищать. И я думаю, что сотрудничество Западной Европы с Россией является необходимым и даже приоритетным направлением нашего развития.

«Какая Европа завтра?» - Антверпен

В Антверпене фламандским интеллектуальным журналом «Тексты, комментарии и исследования», сокращено «Текос» организован коллоквиум «Какая Европа завтра?», для участия в котором пригласили и меня. Тема, постоянно заботящая этот круг блестящих бельгийских, французских и голландских интеллектуалов, группирующихся вокруг «Текоса», стала особенно актуальной именно сегодня. Какой будет Европа завтра после того, что произошло сегодня?!

И в центре внимания коллоквиума – вопрос об идентичности. Об идентичности самих европейцев, об идентичности ее врагов. О новом распределении извечной пары «друг-враг», с которой, по словам немецкого юриста и философа Карла Шмитта, чрезвычайно почитаемого в среде европейских консервативных интеллектуалов, начинается политика как таковая.

По мнению гостя из Франции, прибывшего прямо из горячей точки, с корабля на бал, известного публициста, депутата мэрии Лиона, основателя движения «Земля и Люди», профессора Пьера Вьяля, высшая идентичность Европы лежит в ее имперском предназначении.

Пьер Вьяль: Дамы и господа, сегодня я буду говорить об имперском предназначении Европы. Чтобы существовать, Европе необходимо оружие. И этим оружием является наша европейская идентичность, произрастающая из корней индо-европейской цивилизации и основанная на особой системе наших ценностей. Сегодня эта наша европейская идентичность поставлена под вопрос, событиями последних недель, которые являются иллюстрацией столкновения цивилизаций. Нашей европейской идентичности брошен вызов выходцами из иных культур – арабской, африканской и турецкой.

Для того, чтобы адекватно вести себя в ситуации столкновения цивилизаций и отстаивать свои интересы перед лицом других великих держав – особенно США и Китая – Европа должна обладать и политическим оружием, дополняющим ее культурную идентичность. Это оружие есть Империя.

Мы называем эту Империю евро-сибирской, которую населяют многочисленные коренные народы, принадлежащие в большинстве своем к индо-европейской цивилизации, имеющие общие корни, составляющие гордость мировой истории и простирающие свое могущество от Компостеллы до Владивостока.

Как написал мой коллега и друг Де Борэк, профессор Сорбонны, определенным образом Рим все еще жив, потому что он живет в нас. На самом деле символ Империи переживает целые эпохи. Вначале Рим пережил свой конец через Византийскую империю, так как Константинополь с гордостью называл себя Вторым Римом.

Посла падения Константинополя под ударами турок в 1453 году Россия взяла факел Империи из рук Византийской империи. И Москва тогда по праву стала называться Третьим Римом. Слово «Царь» происходит от того же корня, что и «Цезарь» и «Кайзер». А двуглавый орел является имперским символом. Его головы повернуты в разные стороны к Востоку и Западу, к области духа и к области преходящей политической власти.

Участники коллоквиума засыпали легендарного консервативного мыслителя вопросами. Один из них был таким:

Вопрос: В свете последних событий, которые происходят во Франции, видите ли Вы знаки пробуждения национального духа у французов, новое утверждение их идентичности?

Пьер Вьяль: Я очень на это рассчитываю. Не знаю, подтвердятся ли в самое ближайшее время мои расчеты. Но в любом случае, все наблюдатели и журналисты во Франции сегодня признают, что отныне никогда и ничего уже не будет как прежде. После того, что за эти 2 недели произошло во Франции.

Другой гость из Франции депутат парламента, лидер партии «Вначале - Эльзас!» Робер Шпилер, в отличие от националиста Пьера Вьяля, стоит на регионалистских позициях. Для него малая Родина Эльзас важнее, чем якобинская централистская Франция. А Большой Родиной является Европа, Европа народов, Европа ста флагов.

Робер Шпилер: Я не думаю, что в западном христианстве можно найти силы для сопротивления тем вызовам, с которыми сталкивается Европа сегодня. Но где искать эти силы? Их надо искать в наших корнях. Какими бы они ни были. В том числе и христианскими. Не все из нас имеют веру. Но все мы имеем память. И поэтому мы должны сегодня понять, кто мы? Откуда мы взялись? Кто были наши родители, наши предки? Какую культуру они созидали и завещали нам. И сели бы наши предки вернулись сейчас к жизни, они спросили бы нас с негодованием. Что же вы наделали! Во что же вы превратили нашу Европу?! Почему же вы не сражались против всех опасностей, против врагов, против ложных ценностей?! И я и мои соратники, мы черпаем нашу силу для борьбы и для усилий в памяти наших предков, наших корней. И это дает нам силы стоять и продолжать наше сражение. Сражение за Европу.

«Какая Европа завтра?» - Брюссель

В Бельгии фламандцы и валлонцы недолюбливают друг друга. Но, к моему удивлению, на втором коллоквиуме, на сей раз в Брюсселе, в прекрасном старинном замке, где собрались уже валлонские националисты, было много тех же лиц, что и в Антверпене. Перед лицом угрозы европейской и бельгийской идентичности сплачиваются все. И снова, как на коллоквиуме в Антверпене, в центре внимания идентичность Европы. Какая Европа завтра? Это по настоящему волнует всех.

Знаменитый бельгийский интеллектуал, издатель журнала «Вулуар» Роббер Стойкерс дает свой анализ наступившего кризиса, обвиняя во всем неолиберальную идеологию и, конечно же, США.

Робер Стойкерс: Приток иммиграции есть прямое следствие глобализации и применения к жизни теорий неолиберализма. Конечно, явление иммиграции в Европу было известно и раньше, но именно теории неолиберализма привели к тому, что в Европу хлынули потоки бесполезных мигрантов. Раньше иммигранты прибывали в Бельгию с каким-то смыслом. Например, в основе итальянской общины находятся пленные солдаты из армии Муссолини, которые работали у нас в шахтах. И они были полезны – в их присутствии был смысл. Сегодня потоки иммигрантов в нашу страну бессмысленны. Они играют на руку только противникам Европы, в первую очередь, США. Они бессмысленны и лишь ослабляют нашу экономику, разрушают наше общество, ведут к тому, что самые слабые из нас просто вымирают.

Гость из Испании Энрико Бисбаль, главный редактор журнала «Тьера е пуэбло», справедливо заметил, что события, которые затронули Францию и Бельгию не сегодня-завтра могут перекинуться и на другие европейские страны, в частности, на Испанию, где существуют все те же самые проблемы.

Энрико Бисбаль: Хочу вам сказать, что в настоящий момент 10 процентов населения Испании имеют неевропейское происхождение. Это значит, что у нас зреют те же проблемы, что и во Франции.

Подытоживая дискуссию, я выступил со своей позиции, предостерегая от того, чтобы справедливая озабоченность происходящим не привела к грубому национализму и эскалации этнических конфликтов.

Александр Дугин: Мы должны точно определить, что такое идентичность. Потому что именно это является осью нашей битвы, осью нашего утверждения. Выясняя, кто является нашим врагом, а кто нашим другом, мы должны ясно понять, что нашим врагом является не тот, кто утверждает другую идентичность, чем наша, но тот, кто отрицает любую идентичность вообще, кто не имеет собственных корней и отбирает у других право их иметь. Наша идентичность должна найти себя врага не в другой религии, не в другой расе, не в другой этнической или цивилизационной принадлежности, но в философии, отвергающей идентичность как таковую. И это не абстракция, а реальная группа людей, которые претендуют на управление целым миром, но которые основывают свою власть на отрицании любой формы веры, религии, этнической традиции, общины, укорененной культуры, ценностной системы, какой бы она ни была. Это и есть наш настоящий враг.

Это очень важно. Я убежден, что мы должны основывать нашу идентичность на позитивных ценностях, на утверждении, а не на отрицании. Мы должны говорить не столько о том, что и кого мы ненавидим, но что и кого мы любим. Мы любим Европу. Мы, русские, любим нашу Родину, Россию. Мы любим нашу веру, мы любим наших предков, наши корни, наши ценности. И мы ненавидим не ценности других культур, других народов, других религий, других рас, других обществ и цивилизаций. Мы ненавидим лишь тех, кто отказывает нам в праве любить.

Население Европы, как, впрочем, увы и России, стремительно стареет. Тем ценнее тот факт, что европейское будущее заботит и политически активную молодежь, также принявшую участие в собрании в Брюссельском замке. Они предлагают свое решение, простое, но на самом деле самое верное.

Эрик Бове, лидер движения «Молодежь Валлонии» (Бельгия): Могу сказать одно: делайте детей, делайте детей, делайте детей. Это единственный способ сохранить нашу идентичность! В религиозных семьях должно быть по 10-12 детей. Только так мы спасем Европу…

Патрик Тибо, Национальная ассоциация (Бельгия): На сто процентов согласен с Папой Иоанном Павлом Вторым, когда он говорил: аборт это грех. Это грех против нашего этноса. Только безродные космополиты и глобальные капиталисты могут настаивать на абортах, так как это ослабляет волю народов к сопротивлению.

Обращение к католическому учению молодых бельгийцев не случайно. Западное христианство целые тысячелетия было осью европейской культуры, философии, морали, живым центром европейского единства.

На католической идентичности Европы настаивали и другие участники, и в этом с ними согласились даже те, кто особых симпатий к церкви не испытывает.

Антуан Эскада, член католического братства «Святого Патрика»: Мы все обязаны Богу. И церкви. Христианство составляет неотъемлемую часть нашей идентичности. Конечно, мы многое должны и своим корням и своим предкам и своему народу. Должны своему земному отечеству. И мы должны своей цивилизации. Христианство является важнейшей составляющей той цивилизации, которую мы называем европейской. И поэтому католичество составляет неотъемлемую часть нашей идентичности.

Посмотрите, что делают эти люди, добиваясь своих так называемых прав. Сотни церквей заняты нелегальными мигрантами, людьми не имеющими никакого отношения ни к нашей церкви ни к нашей культуре. Таким образом они шантажируют власть, чтобы она предоставила им дополнительные права. И когда они захватывают очередную церковь, к ним приходят журналисты. И таким образом они приобретают широкую общественную трибуну. Если мы не будем реагировать, мы потеряем Европу. И мы должны защищать церковь не только из христианских чувств, но из верности нашей европейской идентичности.

Место действия – Франция

После относительно спокойных Брюсселя и Антверпена, где сожженные машины исчисляются десятками, мы отправляемся в горячую точку, на передовую европейского хаоса. Во Францию.

В самом Париже довольно спокойно. Полицейских на улицах больше чем обычно, а в грязных эмигрантских кварталах, неотличимых по этно-социальному составу от предместий, царит странное воодушевление деклассированных элементов. В Париже и других крупных городах объявлен комендантский час. Такой Франции мы не знали с эпохи Алжирской войны. Такое впечатление, что находишься в центре тайфуна.

В уютном парижском кафе, недалеко от станции метро «Терн», мы встретились со знаменитым французским писателем, крупнейшим специалистом по современной геополитике Жаном Парвулеско. Как ни странно, волнения в предместьях и проблема социальной неустроенности иммигрантов его не очень беспокоит. Гораздо важнее для него сбой в европейской интеграции и реализации того, что он называет «великоконтинентальным имперским проектом Париж-Берлин-Москва».

Александр Дугин: Как Вы оцениваете, господин Парвулеско, нынешнее положение в Европе?

Жан Парвулеско: Я оцениваю это положение целиком негативно. Я оцениваю их негативно, так как единственная интересная и важная тенденция в современной политике, имперская стратегическая ось Париж-Берлин-Москва терпит сокрушительное поражение. Провал европейской конституции во Франции усугубил положение вещей. А то, что произошло недавно в Германии, вообще можно назвать трагичным. Потому что Ангела Меркель есть не кто иная, как агент американских спецслужб. Так что ось Париж-Берлин-Москва внезапно оказалась представленной только одной Москвой. Так что нам остаются только революционные пути. Я имею в виду, что политические структуры Франции и Германии, которые провалили интеграционные континентальные начинания, должны быть заменены новыми революционными структурами, которые только и способны подхватить инициативу континентальной интеграции. Это необходимо для того, чтобы ось Париж-Берлин-Москва смогла и далее существовать.

Александр Дугин: Как скажется на состоянии Европы те беспорядки, которые проходят сейчас в парижских пригородах и в других городах Франции и Европы?

Жан Парвулеско: Я думаю, что этому уделяется слишком много внимания. Эти факты бандитизма, показывающие распад общественной системы Европы. Нет сомнений, что эти беспорядки управляются из некоторых закрытых центров европейских исламистов. Но явно приложили руку и отдельные провокационные спецслужбы в самой Франции, которые заинтересованные в ускорении некоторых деструктивных политических процессов.

Александр Дугин: Есть мнение, что за этим стоят американские спецслужбы, которые создают социальный дисбаланс в Европе, мстя таким образом за противодействие американской политике на Ближнем Востоке и в Ираке.

Жан Парвулеско: В данном случае я так не думаю. Американцы не обладают прямыми инструментами для организации спецопераций такого рода в Европе. Но косвенно, это на самом деле выгодно американцам и они действуют через некоторые лево-либеральные организации, которые прикрывают и провоцируют беспорядки в иммигрантской среде.

Александр Дугин: Что Вы думаете относительно будущего Европы? Что будет лежать в основе новой Европы?

Жан Парвулеско: Я убежден, что новая великая имперская Европа будет построена на принципах Традиции. То, что объединяет все европейские страны, это наличие особой трансцендентной этики, лежащий в основе различных общностей народов Европы. Все они являются разными ветвями, восходящими к единой гиперборейской традиции. И здесь надо понимать, что несмотря на внешнее временное поражение европейской интеграции, возрождение этой тайной европейской идентичности является неизбежным и обязательно рано или поздно произойдет. И какими бы деструктивными ни были происходящие сегодня процессы, Европа на марше и ничто ее не остановит.

Особо мы должны остановиться на роли России. Все развивается очень стремительно. Сейчас будущее всей Европы, ее грядущее возрождение основывается исключительно на России. У России сегодня двойная миссия. Первая миссия – восстановиться самой, а вторая – помочь восстановиться Европе. Не знаю, осознают ли русские эту вторую миссию. Есть ли у них инструменты для осознания того, что именно сейчас Россия приближается к высшей точке своего имперского предназначения. И что это отразится в ее ближайшем будущем. Европейская цивилизация, шире, планетарная цивилизация сегодня зависит от России. Россия, сама того не осознавая, стала в центре глубинных процессов современного мира. Сегодня, как бы парадоксально это ни казалось, роль России в мире не меньше, если не больше Советского Союза. И если последние 20 лет Россия была почти на обочине истории, сегодня абсолютно точно она возвращается в нее.

В моей последней книге «Владимир Путин и Евразийская Империя» я старался привлечь внимание именно к этой теме. К этой глубоко революционной миссии новой России. И президент России Владимир Путин должен как можно быстрее осознать глубинное значение этой миссии, которая предназначена России в деле создания Великой Европы и нового витка мировой цивилизации.

Александр Дугин: В евразийском проекте большая роль уделяется пробуждению Великой Азии, которая становится новым полюсом в деле противостояния Большой Европы американской гегемонии.

Жан Парвулеско: Когда я говорю о Евразии, когда я говорю о большой Европе по оси Париж-Берлин-Москва, я не забываю о геополитическом значении Индии и Японии, каждая из которых имеет свою особую миссию в этом велико-континентальном контексте. Не знаю, насколько это известно широкой публике, но в Японии сегодня происходят чрезвычайно интересные процессы. Коидзуми - такой же избранный провидением правитель, как Путин в России. Коидзуми взял на себя имперскую миссию Японии, идущую сквозь века. В Индии, конечно, ситуация сложнее, и националисты потеснены нынешней правящей партией «Индийский национальный конгресс», которая ориентирована про-американски. Но и в этой партии есть важные великоконтинентальные элементы. Было бы очень важно, чтобы Россия и Япония активнее влияли на внутреннюю политику Индии, чтобы Нью-Дели включалось бы активнее в ось Париж-Берлин-Москва-Нью-Дели-Токио. Кроме того в следующие 10 лет резко возрастет планетарная роль Сибири. И в этом процессе суждено сыграть значительную роль, как ни странно, Германии. Это очень тонкий процесс, но постепенно территория Сибири станет избранной территорией великонтинентальной революции, от которой зависит будущее Европы. Все будет решаться именно в Сибири.

Я бы хотел, обращаясь к русским, сказать следующее. Русский народ сейчас выходит из головокружительного и страшного ночного периода своей истории, связанного с коммунизмом, и поднимается к пику своего исторического предназначения. И это породило явление, которое вы сами наверное до конца не понимаете. И новая Россия Владимира Путина восстановила основные имперские символы царской Империи.

Я не знаю, осознает ли русский народ свою эсхатологическую миссию? Миссию, взятую им от Византийской империи… Но это понятно даже нашим врагам, которые говорят о России Владимира Путина, пусть с отрицательным знаком, в тех же терминах, что и я. Я думаю, что пора говорить открыто и больше ничего не стесняясь о том великом трансцендентном значении, которое имеет великая Россия в своей сути. Россия – это мост между двумя мирами. И важно, чтобы сами русские это ясно понимали и не теряли времени даром.

Александр Дугин: «Не теряли времени даром». Очень ценный совет. Подчас кажется, что мы именно этим и занимаемся. При такой позитивной конъюнктуре цен на нефть и газ, России самое время вкладываться в укрепление собственной идентичности всерьез. Чтобы возродить страну, экономику, обороноспособность, национальный дух, религиозную жизнь. Чтобы поправить ситуацию с демографией. Чтобы активно заняться динамичной наступательной эффективной геополитикой, возводящей Россию снова в ранг великих мировых держав.

Очень важны слова Жана Парвулеско и всех остальных, с кем мы говорили в этой поездке, о том, что вся надежда у них на Россию. Это они, сытые и благополучные европейцы, ждут от нас помощи и спасения. Света с Востока. И если мы перестанем подражать им, а вернемся к своим корням, то сама Европа будет нам за это только признательна.

Ту же идею в своем интервью высказал крупнейший европейский интеллектуал, основатель мощного консервативного движения «новых правых», объединяющего лучшие умы всех европейских держав, главный редактор журналов «Нувель Эколь» и «Кризис» Ален де Бенуа, который любезно согласился принять участие в программе «Вехи».

Александр Дугин: Как Вы расцениваете то, что происходит в эти дни во Франции, в пригородах Парижа, где иммигранты жгут автомобили и забрасывают бутылками с зажигательной смесью детские сады и школы? Каковы причины этой ситуации.

Ален де Бенуа: Надо проанализировать то, что происходит во многих городах Франции. Сожженные автомобили, атаки на силы полиции, поджог школ, магазинов и детских садов. Естественно, это недопустимо и необходимо реагировать. Но надо искать причины происходящего. Есть причины политические, есть социальные. Но совершенно очевидно, что на первом плане стоит проблема иммиграции. Теперь всем очевидно, что проблема иммиграции никогда должным образом не ставилась, и поэтому остается совершенно нерешенной. Поэтому ответственность следует разделить на две части. Есть, с одной стороны, ответственность самих иммигрантов, творящих беспорядки, которые уже сожгли 5-6 тысяч машин. И надо заметить, что это машины принадлежат, как правило, людям из самых бедных слоев населения… Но вместе с тем есть ответственность политического касса в целом, как правых, так и левых, которые не смогли предвидеть того, что было совершенно очевидно даже простым наблюдателям. И на основе непродуманной социальной политике в самом центре современной Франции возникло 500 или 600 неблагополучных кварталов, которые на глазах превратились в настоящие гетто. Или в зоны, где закон бездействует. Куда не отваживаются заходить ни пожарные, ни полиция, ни врачи. И эти зоны имеют свою структуру управления, где основную роль играет преступность, подпольная экономика. В первую очередь, наркотики. Это тотальный провал иммиграционной политики Франции. В последние десятилетия во Францию прибыла целая масса иммигрантов совершенно нового качества, в отличие от прежних иммигрантов, которые, как правило, были европейского происхождения. Эти же иммигранты были совсем иные. С иными культурными традициями. И вот в результате. Мы получили проблемы социальные, культурные и политические.

Александр Дугин: Правильно ли говорить, что иммигранты виноваты в том, что происходит?

Ален де Бенуа: Нет, я не думаю, что виновны иммигранты. Зачинщики беспорядков и бандиты виновны в совершенных ими преступлениях. Я не хочу скатываться в политкорректную социологию, которая говорит, что если у них проблемы в школе, безработица родителей, то им позволено жечь машины, ясли, общественные центры и спортивные заведения и устраивать беспорядки, чтобы выразить себя. Мы видим, что уровень жизни многих французов в последнее время существенно понизился, они уже не могут позволить себе многое из того, что могли раньше. Но они же не начинают крушить все вокруг себя и жечь, что попало?! И все же настоящими виновными являются те, кто создал эту взрывоопасную ситуацию, в которой даже искры достаточно, чтобы взорвать пороховую бочку. Еще что касается Франции, мы присутствуем при финальном поражении французского стиля интеграции иммигрантов в наше общество. В других странах Европы религиозные, этнические, культурные особенности иммигрантов признаются. Во Франции же по традиции якобинского национального государства интеграция состояла в простой ассимиляции иммигрантов. Причем на индивидуальной основе. Французское право устроено так, что не признает ничего кроме индивидуальности и отрицает любые юридические формы у общины, религиозного или этнического сообщества. Человек может иметь свою религиозную или этническую идентичность, но при условии, что она остается невидимой для политической и правовой системы. В сфере общественного такие характеристики не признается, и они целиком помещаются в сферу частного. Эта модель в прошлом была достаточно эффективна, когда культурные отличия были незначительными и когда существовали могущественные структуры, поддерживающие и укрепляющие идентичность французов. В частности, такими институтами были армия, образование и так далее. Сегодня же эти институты в глубоком кризисе. И община, существование которой французское право отказывается признавать публично, дала о себе знать патологическим образом. С моей точки зрения, если бы мы заранее признали существование этнической или религиозной общины как правовой и политической единицы, вещи не дошли бы до патологического состояния, как это происходит сегодня. Ведь эти тенденции подавлялись слишком долго. И сейчас этно-релгиозные и этно-культурные общины заявляют о своей идентичности неестественным и конвульсивным образом. Что очень плохо.

Александр Дугин: Но это ставит вопрос об общинной этно-религиозной идентичности и самих французов. Сегодня вызов, с которым сталкивается французское общество исходит из тех кругов и общин, идентичность которых отлична от идентичности коренных французов. Но проблема, как Вы показали, шире, и естественно становится вопрос и об идентичности коренного населения Франции и шире Европы…

Ален де Бенуа: Вот именно, я думаю это очень серьезная проблема. Дело в том, что большинство европейцев не уверено в своей собственной идентичности. Европа сегодня - это стремительно стареющий континент. Стареющий в демографическом смысле. При этом Европа не очень стремится снова стать планетарной силой. Не особенно хочет играть ведущую роль в мире. Так что создается впечатление, что Европа не прочь выйти из истории. И люди начинают чаще говорить об идентичности, потому что правящая в Европе политико-экономическая и социальная система сама по себе ведет к методичному уничтожению этой идентичности. Мы видим, как логика технической, экономической и материальной глобализации неуклонно ведет к тому, что любые формы идентичности жестоко уничтожаются, как препятствия к созданию однородного планетарного поля, в котором процессы глобализации протекали бы с максимально эффективностью. Мы живем в эпоху стирания идентичности. По крайней мере, так обстоит дело в Западной Европе. И многие французы не очень уверенные в том, какова же их идентичность на самом деле, склоняются к тому, чтобы определить ее негативным образом – через неприязнь к тем, кто со всей очевидностью отличен от них самих. И они начинают говорить себе: мы не иммигранты, мы не магребинцы, мы не арабы. Но сказать, что я не то и не то, еще не значит сказать, что же я такое. И вот коренные европейцы, люди с расплывчатой идентичностью, сталкиваются с другими людьми, чья идентичность намного более ясная, отчетливая и определенная. И которые при этом обладают гораздо большим динамизмом, демографической активностью и энергией. И вот происходит столкновение этого меньшинства, которое активно с демографической и жизненной точки зрения, с большинством коренных европейцев, которые беспомощны, слабы и не способны осознать самих себя как единое целое, как сознательную историческую общность. Это и есть та проблема, с которой мы сталкиваемся сегодня.

Александр Дугин: Что вы думаете в таком случае о будущем Европы? Ведь в таком состоянии довольно трудно сохранить и упрочить свои позиции в современном мире, где разворачивается жесткая конкуренция огромных держав. Какой проект может быть выработан для Европы?

Ален де Бенуа: Для меня Европа – это первая необходимость. Потому что я не мыслю в терминах нации или государства-нации, а мыслю в терминах континента или в терминах империи. Или в терминах федерации, великой федерации народов. Я хочу сказать, что современный мир, мир постмодерна, в котором мы живем, находится перед великой альтернативой. Или мы движемся через процесс глобализации к однородному, унифицированному миру, где различия, идентичности, коллективные общины исчезают. И это будет однополярный мир, который в современных условиях окажется под естественным контролем американской державы. Или напротив культурные ансамбли, ансамбли этносов и национальностей, объединенных историей и географией, системой ценностей, договорятся между собой, чтобы создать полюса, основанные на цивилизациях и культурах. Полюса политической воли. И эти полюса будут выполнять функцию ограничителей глобализации. Потому что сегодня большинство государств либо слишком большие, либо слишком маленькие. Они слишком большие, чтобы отвечать повседневным требованиям их граждан. Но слишком маленькие, чтобы в одиночку отвечать тем глобальным вызовам, которые проистекают из стратегической, политической, экономической и экологической областей. Поэтому совершенно необходимо, чтобы Европа воссоединилась, объединилась, но это очевидно ставит вопрос о том, что это будет за конструкция. Пока европейская интеграция в основном строилась в экономической сфере. И совсем немного в политической сфере. И как только делались попытки перейти к политической сфере, постоянно возникали заторы. Как это произошло во Франции с референдумом по европейской конституции. И поэтому можно сказать, что сегодня Европа полностью блокирована. И сегодня необходимо найти способы разблокировать ситуацию, которая пока завела нас в тупик. Ницше говорил: «Европа будет создана лишь на краю могилы». Это точный образ. Это значит, что только перед жесточайшим смертельным вызовом, европейцы соберутся с силами и с духом, чтобы по настоящему объединиться.

Что же касается проекта для Европы, то он диктуется, с одной стороны, процессом глобализации и необходимостью его регулировать с помощью многополярной системы, а с другой - геополитикой. Мы, жители западной Европы, Восточной Европы, России и дальше в сторону азиатского континента, принадлежим к единому геополитическому пространству. Карл Шмит справедливо говорил о сухопутном могуществе, которое противостоит морскому могуществу, которым являются сегодня Соединенные Штаты Америки.

Александр Дугин: Какой вы видите роль России в дальнейшем развитии геополитических процессов, в столкновении цивилизации суши с цивилизацией моря?

Ален де Бенуа: Россия должна сыграть центральную роль и по историческим причинам и по географическим. Особенно по географическим, ведь она находится в самом центре континента. Равно как и Германии отведена огромная роль, так как она находится в самом центре Европы, Европейского полуострова. Судьба России затрагивает не только самих русских. Она напрямую затрагивает всех европейцев. От того, как будет развиваться Россия в ближайшие 10-20 лет, зависит судьба всего нашего континента. И то, во что он превратится. Я горячий сторонник того, чтобы между Россией и остальной Европой развивались самые тесные связи. Пока трудно представить конкретную форму, в которой произойдет это сближение Европы с Россией, и едва ли сейчас можно говорить о полной политической интеграции, но вполне можно уже сейчас выстраивать отношения привилегированного партнерства. Но самое важное, что нам надо понять – это что наши судьбы неразрывно связаны между собой. Мы далеки от 19 века, когда Западная Европа могла определять себя в отрыве от России, и Россия могла делать то же самое. Мы связаны как настоящим моментом, так и древней историей.

Александр Дугин: В заключение господин де Бенуа, не хотели бы Вы передать что-то особое русским телезрителям канала «Спас», которые нас смотрят?

Ален де Бенуа: Во-первых, я не хочу выглядеть западноевропейцем, который дает всем уроки. Но что я хотел бы сказать русским, так это то, что мы смотрим на них не просто с дружеским чувством, что само собой разумеется, но с огромной надежной. Поскольку мы очень многого от них ожидаем. Я понимаю, что русские сейчас находятся в сложной ситуации, на развилке дорог. И у вас множество проблем. Я говорил, что Европа стареет. Россия стареет, увы, тоже. И население России сокращается. Это, в том числе, и следствие войны. Но нас ждет впереди еще кое-что и похуже. Но что я пожелал бы русским- чтобы они как великий народ снова подали нам пример. И чтобы мы смогли взять друг у друга только самое лучшее.

Подведение итогов

Какая Европа завтра? Ясного ответа на этот вопрос нет, похоже, ни у кого. Все говорят, что происходит что-то необратимое, фатальное, разрушительное. Европа входит в темную зону. И видится, что спасение ее только в возврате к собственным культурным, этническим, духовным, религиозным и если угодно имперским корням. Здесь родилась эпоха Модерна, современный мир. Здесь же он и умирает. На наших глазах.

И на смену этой стремительно уходящей в прошлое эпохе модерна приходит нечто новое. Пока еще смутное и неопределенное, но довольно зловещее. Это постмодерн. Чем он будет для Европы? Для всего человечества? Глобализацией, концом истории, всеобщим смешением, окончательной утратой какой бы то ни было пока еще сохраняющейся, хотя и почти призрачной, идентичности? Превращением всего в хаотичный расслабленный плавильный котел? Или мы сможем отвоевать свой постмодерн, основанный на возврате к нашим корням, нашим историческим и религиозным традициям, к нашей крови и нашему духу, к родной земле, которая вопиет к нам из-под отбросов индустриального рывка? Мы покидаем модерн. Его закат в Европе уже догорает.