Поведение единого центра мировой глобализации в последнее время свидетельствует о том, что там окончательно утратили душевное равновесие и начинают себя вести все более и более неадекватным образом.
Скажем прямо, что после иракской войны пришлось уже ко многому привыкнуть. Но когда на полном серьёзе очень ответственные информированные люди сказали, что Соединенные Штаты Америки оказывают прямое давление на высшее руководство России, требуя прямого соучастия в войне с Ираном, стало ясно, что с головой и с другими частями организма центра мирового глобализма, действительно, происходят очень странные вещи.
Будем называть вещи своими именами. Реальным весом в мировой политике пока не обладает ни Россия, ни Казахстан, ни другие элементы постсоветского пространства. Так или иначе, США имеют все основания считать, что в настоящий момент эти страны не являются самостоятельным фактором мировой политики и мировой экономики. Они могут соглашаться или не соглашаться с той же самой иракской войной, они могут тем или другим способом дистанцироваться от этого, но их точка зрения не является принципиальной.
Иракская война показала один очень существенный момент. Было ясно, что эта война быстрой, легкой и красивой победой не закончится. Было ясно, что абсолютное большинство мировых центров силы так или иначе дистанцировались от этого похода, поскольку каждый из них прекрасно понимал, что следующей мишенью рано или поздно может оказаться он. И тем не менее, произошло то, что произошло.
Тем не менее, нынешнее руководство единой мировой державы операцию в Ираке не считает поражением. Проведя работу над ошибками, они сделали более или менее внятные выводы: во-первых, они все-таки не выкрутили всех рук, которые должны были выкрутить, а во-вторых, они все-таки допустили большие промашки в области мирового пиара, потому что было совершенно очевидно, что, начиная эту войну, они имеют на своей стороне американское общественное мнение, но при этом они идут против мнения всех остальных цивилизационных центров. Из этого можно было сделать разные выводы. Можно было сделать тот, что по одежке все-таки надо начинать протягивать ножки, и некоторые действия пора сворачивать. И вывод диаметрально противоположный, - что надо лишь осуществить работу над ошибками в плане избранного ранее курса.
Кто может стать очередной мишенью американцев, более или менее понятно. Существует мишень в виде Корейской Народной Демократической Республики, возможны и какие-то другие точки, в которых можно попробовать продемонстрировать этот же самый напор и нажим.
Совершенно очевидно, что у России есть особая проблема, которой нет у большинства других стран, не подчиняющихся американскому диктату или недостаточно ему подчинённых. Этот фундаментальный пробел, который отморозкам вроде Бжезинского позволяет нас считать "черной дырой", заключается в фундаментальном отсутствии единого, характерного для всего общества представления о том, что такое национальный интерес России.
Можно взять любой, самый элементарный повод. Например, телевизионную дискуссию на тему, надо или не надо проводить в Москве Олимпиаду. Обсуждение заканчивается истерикой, когда выясняется, что все средства массовой информации и москвичи считают, что надо, и что от этого будет польза России и всему миру, а настроения того, что условно можно назвать российской провинцией, колеблются от безразличия до ненависти по отношению к зажравшейся Москве, которой только Олимпиады для полного кайфа и не хватает. Как это назвать?
Заполнение этой фундаментальной бреши является фундаментальным условием выживания страны.
Не случайно, что сейчас в средствах массовой информации России начали появляться алармистские представления (причем уже со ссылками на министерства и ведомства) по поводу наших нефтегазовых ресурсов, которые еще недавно представлялись неисчерпаемыми. Рентабельной нефти в России остается, кажется, на 10-12 лет, газ у нас также иссякает с точки зрения разработки потенциально новых источников. Разговоры об этом начались значительно раньше, чем поднялась нефтяная тревога.
Для нормального руководства любой страны эти тревожные сигналы должны говорить, что раз каких-то ресурсов остается мало, то их надо беречь как зеницу ока, и их надо расходовать наиболее целесообразным образом, не с точки зрения какой-то конъюнктурной стратегии – например, какова в данный момент цена на эти вещи на мировом рынке, - а на уровне куда более серьезного сложного и фундаментального анализа.
При этом надо понимать, что до тех пор, пока соответствующий уровень субъектности и внутринационального консенсуса не достигнут, о том, какие цели являются приоритетными, а какие вторичными, можно и не думать - любая страна будет являться зоной освоения для других субъектов, которые могут обладать значительно меньшими ресурсами, но зато обладать субъектностью.
Безусловно, нам необходимо сохранить все ценное из того, что у нас было и ещё есть, но продолжать действовать в том же духе, думая, что и другие будут поступать так же, как раньше, возможным уже не представляется.
Возник другой мир, в котором приходится жить и выживать по-другому. И с моей точки зрения, один из главных плюсов нашей страны заключается в том, что она выжила и пережила этот тяжелейший период, когда по всем традиционным стандартным критериям и подходам она должна была рухнуть. Россия выжила, но, к сожалению, ее выживание и рост во многом являются стихийными и регенерационными, и без появления же нового уровня субъектности везение рано или поздно кончится. Нам придется столкнуться с вызовами новых уровней, которые будет нельзя отразить традиционными способами.
