Для подготовки официального обращения в ЦК РКП (б) с призывом образовать Молдавскую автономную республику, создается творческий коллектив во главе с Г. Котовским. Будучи членом транснациональных коминтерновских структур, он мыслил масштабами мировой революции. Румыния, Болгария, Югославия виделись ему странами, перспективными для вовлечения в Коминтерн, а национальные границы представлялись скорее пережитком, и одновременно – возможным орудием слома мировой капиталистической системы. Бедные балканские государства, чем-то похожие на монархическую Россию, по мнению идеологов Коминтерна, были наиболее вероятными кандидатами на удачные революционные перевороты и присоединение к Советской России. Для начала новой коммунистической атаки на буржуазную Европу нужен был лишь маленький геостратегический мост – им в итоге и стала МАССР.
4 февраля 1924 года в партийные органы поступает докладная записка о необходимости создания Молдавской Советской Социалистической Республики. Этот документ подписали: Г. Котовский – командир 2-го кавалерийского корпуса; А. Бэдулеску (Г. Москович) – председатель Балканской коммунистической федерации исполнительного комитета Коминтерна; П. Ткаченко (Я. Антипов) – бывший секретарь областной коммунистической организации Бессарабии и член контактного центра Румынской коммунистической партии; С. Тимов (С. Тинкельман) – бывший член ЦК КСМ Бессарабии, бывший председатель Румынской коммунистической партии и Балканской коммунистической федерации; А. Николау – бывший член Автономной Верховной Коллегии по русско- румынским делам; А. Валиу – бывший член Румынского ревкома и президиума Одесского отдела международной пропаганды; И. Дическу-Дик (И. Кантон) – бывший секретарь Румынского военного ревкома; Т. Диамендеску – бывший организатор Румынской революционной полевой батареи в Советской России, участник гражданской войны; Т. Киоран – заведующий румынским сектором Коммунистического сектора национальных меньшинств Запада; В. Попович – бывший комиссар Первой интернациональной бригады в Советской России, участник гражданской войны. Секретарем инициативной группы и ее идейным руководителем стал Ион Дическу-Дик. Он же был и главным автором записки.
Состав группы достаточно красноречиво демонстрирует ее транснациональный характер, равно как и вектор геополитических интересов. Ось Бесарабия-Румыния-Балканы, как штык вспарывающая юго-западное подбрюшье буржуазной Европы – вот цель, ради которой старые революционеры пришли в движение и породили идею Молдавской автономной республики. Об искусственном характере МАССР говорит уже то, что этнические молдаване на территории автономии были в явном меньшинстве. Но для целей, поставленных авторами проекта, это не имело значения. Даже если бы во всей МАССР не проживало не одного молдаванина, их бы просто назначили на партийных собраниях. Авторы проекта придерживались мнения, что попытка организовать Мировую революцию с опорой на одну лишь пролетарскую солидарность, дала сбой при столкновении с национальным самосознанием. Ну что ж, в таком случае мы и национальное самосознание поставим на службу пролетарскому делу – рассудили старые революционеры. Когда же пролетарская Советская Россия с подачи авторов проекта, ощутила потребность в геополитических прорывах на Балканах, уже ничто не могло остановить ее устремлений. Национальные, этнокультурные, исторические и религиозные предпосылки создания автономии рассматривались отныне лишь в пропагандистском контексте и подгонялись под них.
Сами авторы записки, будучи убежденными интернационалистами, вообще не воспринимали национальной мотивации всерьез, считая ее таким же пережитком прошлого, как и религию. Именно с таких позиций и был составлен их проект, в котором подробно излагались цели строительства МАССР, главной из которых на первом этапе был возврат Бесарабии в состав СССР. Вслед за этим предполагалось распространение революции на Балканы. В документе особо подчеркивалось: "Молдавская республика может сыграть ту же роль политико-пропагандистского фактора, что и Белорусская республика по отношению к Польше, и Карельская – по отношению к Финляндии. Она служила бы объектом привлечения внимания и симпатий бессарабского населения и дала бы еще больший повод претендовать на воссоединение с ней Заднестровья (т. е. Бессарабии)".
Очевидно, что ни о каком "воссоединении" молдаван, живущих по обоим берегам Днестра, речи в этом проекте вообще не шло. Авторы записки, будучи людьми, по-своему очень трезвыми и последовательными, считали, что решение бессарабского вопроса – это только первый этап, за которым должна последовать революция в Румынии и других странах Юго- Восточной Европы. Они прямо, без обиняков, писали, что "объединение Приднестровья и Заднестровья служило бы стратегическим клином СССР по отношению к Балканам (через Добруджу) и к Центральной Европе (через Буковину и Галицию), который СССР мог бы использовать в качестве плацдарма в военных и политических целях". Кроме того, по их мнению, "все эти факторы, вместе взятые, несомненно, окажут сильное идейное влияние на окружающие области, и, при соответствующей международной обстановке, могут революционизировать все положение на Балканском полуострове".
Как видим, текст записки полностью подтверждает наши предположения о замысле ее авторов. В документе нет ни слова об "этнокультурном возрождении" и уж тем более – о "братстве православных народов". Да и не могли они появиться из-под пера романтиков мировой коммунистической революции, перманентных бунтарей духа освободивших свое сознание от химер национализма и клерикализма.
Логика борьбы за мировую революцию и принадлежность большинства руководителей СССР к тому же транснациональному революционному братству стали залогом успеха этого, на первый взгляд авантюристического, проекта. 12 октября 1924 г. была провозглашена Молдавская автономия в составе Украины. Первый этап битвы за Балканы завершился. Что же было потом?
В 1940 году СССР возвращает себе Бессарабию. Столицу из Тирасполя – опять же по геополитическим соображениям переносят – в Кишинев, поближе к Бухаресту, к Балканам. Бессарабия, которая с точки зрения геополитики занимает промежуточное положение между Западом и Востоком, была прочно вмонтирована в коммунистический евразийский массив. Уже после окончания второй мировой войны, когда Балканы стали коммунистическими, она продолжала играть роль "геостратегического якоря". На территории МССР находились аэродромы, склады вооружений, воинские части которые в любой момент могли обеспечить советское превосходство на балканском театре боевых действий. Таким образом, идеология евразийского вызова порожденная в недрах транснациональной группы, в умах Дическу-Дика, Котовского и Фрунзе получила свою полную реализацию.
Однако поражение в противостоянии с западным блоком и развал СССР поставили крест на геополитическом потенциале советского, а в нынешней интерпретации восточнославянского Евразийства. Балканская ось рухнула, ее нечем стало поддерживать ни в военном, ни в экономическом отношении. Вместе с ней рухнула и Молдавская Советская Социалистическая Республика. Ее крах был вполне логичен и предсказуем не только с точки зрения прикладной политологии и конфликтологии, но и с позиций классической геополитики. Искусственная МССР – этот Голем, предназначенный для атаки на Европу, могла существовать ровно столько, сколько жил Советский Союз с его претензиями на роль мирового центра притяжения. Ликвидация СССР автоматически возвращала ситуацию к раздельному существованию Приднестровья и Бесарабии. Левобережье вновь стало порубежной восточнославянской территорией, но уже со статусом самостоятельного государства.
В память об автономии, и исходя из принципа уважения к одному из государствообразующих народов, наша вторая государственность называется Приднестровская Молдавская Республика. Но при этом все понимают, что в ее основе лежит принцип гражданской идентификации, интернационализм и порубежный символизм. Часто в привязке к Приднестровью приходится слышать эпитеты – рубеж, форпост, крепость, бастион. Так на медийно-идеологическом уровне проявляется природа нашей государственности, так до сих пор живут идеи романтиков той самой революции. Поэтому вполне логично, что и сегодня молодая элита Приднестровья возлагает цветы, как к памятнику герою гражданской войны Котовскому, так и на могилы героев 1992г. Все они свято верили в особую историческую миссию ПМР.
Однако геополитический коллапс породил ряд острых вопросов, которые в одинаковой степени стоят и перед Бессарабией и перед Приднестровьем. Первый – какова дальнейшая судьба этих образований. Касаясь Бессарабии, на политическом рынке заявленной под брендом "Республика Молдова" можно сказать следующее. Эта территория не исторически, не геополитически никогда не была самостоятельной. Практически всю свою историю она принадлежала сначала Турции, потом России, Румынии, и, наконец, СССР. Причем, смена хозяев никогда не зависела от воли самих бессарабцев – их территорию просто подминал под себя сильнейший. Удивительное, с точки зрения здравого смысла, нынешнее существование Молдовы связано с тем, что Россия настолько ослабела, что уже не может удерживать Бессарабию в своем геополитическом пространстве. В свою очередь Румыния еще не настолько усилилась, чтобы произвести ее повторную аннексию, причем не обязательно военным путем. Но в исторической перспективе судьба Молдовы предрешена – она будет поглощена, и скорее всего – Бухарестом, который динамично развивает идеологию Великой Румынии. В ожидании этого Молдова, как всякое несостоятельное государство, обречена, прозябать под сенью криминально-тоталитарного режима худшего латиноамериканского покроя. Сразу возражая своим потенциальным оппонентам, в первую очередь – кишиневским, скажу, что для загнанных в тоталитарный зоопарк граждан Молдовы, ее объединение с Румынией является единственным цивилизованным выходом из сложившейся ситуации. Простой пример: что выберет здравомыслящий человек – паспорт Молдовы или паспорт интегрирующейся в Евросоюз Румынии? Касаясь Приднестровья, сразу отмечу, что Тирасполь стоит на гораздо более сложной исторической развилке. Восстанавливая свою порубежную геополитическую роль ПМР, что вполне естественно, всегда ориентировалась в восточнославянском направлении. Среди населения и политической элиты очень популярны идеи присоединения к Союзу Белоруссии и России, по нарастающей развивается стратегия интеграции в Украину. Но все эти замыслы, так до сих пор и не реализованы. Причины опять же во многом геополитического характера.
Во-первых, зона геополитического влияния России имеет тенденцию к перманентному сокращению. Достаточно очевидно, что сегодня в мире доминируют США и Запад в целом. Российский геополитический фронт откатывается к ее государственным границам, и мы, находясь фактически, в тылу противника, все сильнее ощущаем нашу отдаленность от Москвы и связанные с этим перебои с жизнеобеспечением. Украина теоретически могла бы принять Приднестровье – но пока, увы, только теоретически. Идея "Великой Украины" активно оформлявшаяся в начале 90-х так и осталась периферийной. В Киеве нет мощных национально- патриотических фигур, нет и реальных политических сил, готовых пойти на прямой конфликт с Западом и заявить о своих претензиях на Приднестровье. Из популистских соображений с такими заявлениями периодически выступают маргинальные политики – но не более того. Мы можем рассчитывать на дружбу, понимание и партнерство с Украиной, но никак не на присоединение к этому государству. С Западом у Приднестровья традиционно очень сложные отношения. Европа и Америка в разворачивавшейся на берегах Днестра драме всегда поддерживали Кишинев – и в период фашистского режима М. Снегура и сегодня, при коммунно-криминальном режиме В. Воронина. Причины этого тоже вполне понятны. Западные стратеги осознают, что Приднестровье и в 1924 и в 2004 гг. было, есть и будет порубежной геостратегической зоной восточнославянского влияния. Если бы в процессе государственного развития наша Республика изменила свою природу и заявила о том, что былому мессианству она предпочитает статус маленькой восточноевропейской демилитаризованной страны, то и Запад постепенно смягчил бы к нам свое отношение. Проблема лишь в том, что просто на слово нам не поверят, и будут отслеживать реальные изменения в приднестровском обществе и массовом сознании. Поэтому, говоря о том, что, мол, и Приднестровье "может войти в Европу" – разумея под Европой ЕС, следует честно ответить самим себе на простой вопрос: насколько мы действительно готовы к таким трансформациям?
Сказанного, на мой взгляд, достаточно для некоторых концептуальных выводов.
- Молдавская автономия создавалась как евразийский вызов буржуазному Западу на балканском направлении. Личности ее основателей и политическая судьба самой первой государственности это наглядно подтверждают.
- По мере реализации евразийского проекта к Приднестровью была присоединена геополитически спорная территория – Бессарабия. Для закрепления ее в зоне советского влияния столицу перенесли в Кишинев. При этом, сознавая уязвимость положения МССР, Москва в самой Бессарабии, как правило, размещала только идеологические и социокультурные объекты, а главный промышленный комплекс выстраивала в более геополитически надежном Приднестровье. Вспомним, что институты, театры, киностудии, филармонии и самое – главное органы партийного руководства находились в Кишиневе. В Тирасполе же был лишь пединститут без идеологически значимых факультетов, да Драматический русский театр, как символ исторически русского города. В институте, например, не было исторического факультета, отделений социологии, журналистики и т. д. Зато Тирасполь и Приднестровье в целом представляли собой промышленную зону, которая, как вечный донор, питала кишиневскую партийную и национально-культурную элиту.
- Развал СССР и связанное с этим закрытие транснациональных геополитических проектов привело к конфликту интересов двух частей МССР – Приднестровья и Бессарабии, которые могли существовать вместе лишь в рамках большого советского проекта. Это закончилось фактическим формированием двух самостоятельных государств. Причем одно из них, несмотря на международную признанность, геополитически бесперспективно и нежизнеспособно. Второе же, пусть и непризнанное, несет в себе цельную идеологию и четко сориентировано в системе геополитических координат.
- Судьба Бессарабии, несмотря на определенный трагизм сценария, предрешена – она будет поглощена либо восточнославянским пространством, либо романским. С учетом же временного (а по всем объективным признакам – долговременного) кризиса восточнославянского массива, румынские перспективы Бессарабии видятся единственно адекватными.
- В этих обстоятельствах Приднестровью не остается нечего иного кроме дальнейшего строительства собственной независимой государственности. Любые переговоры с Кишиневом бессмысленны даже не по причине прогрессирующего безумия правящей там камарильи. Они бесперспективны с геополитической точки зрения. Бесарабия, как самостоятельное государство, не жизнеспособна и рано или поздно вольется в Румынию. Прагматизм подсказывает целесообразность выстраивания добрососедских отношений с Бухарестом, но не с его сателлитом Кишиневом.
Надежды на вхождение Приднестровья в Союз Белоруссии и России или в состав Украины сегодня иллюзорны – этого не позволит западное сообщество. Сохранять же с ними братские, партнерские отношения нам не помешает никто. Да и с самим Западом нам необходимо аккуратно, шаг за шагом налаживать отношения. Ведь апофеозом любого признания является вхождение в ООН и другие международные организации. Без консолидированной воли наших традиционных союзников на Востоке и новых на Западе это не возможно.
Геополитические процессы развиваются флуктуационно. Первая молдавская государственность создавалась на взлете Советской России, а вторая – наоборот, в годы развала СССР. Но это никоим образом не ломает главного – государства создаются и разрушаются людьми. Мы имеем полное историческое и геополитическое право на самостоятельную жизнь и собственную государственную миссию. Возможно, что она будет даже более значимой, чем миссия Первой Республики.
Д. Ю. Соин,
доцент, кандидат социологических наук,
директор Приднестровского филиала
Совета по Национальной стратегии РФ
