Кроткая царица Анастасия Романова, имевшая на Ивана огромное нравственное влияние, и которую он с печалью вспоминал всю свою жизнь, болела десять месяцев. После ее смерти многие современники были уверены в том, что ее отравили. Если это так, то тем самым подтверждается предположение о страшной борьбе вокруг трона и царя Ивана.

7 августа 1560 года царица умерла, а уже 17-го августа царь распорядился послать послов в Польшу, Швецию и Черкасы искать себе невесту. Подобная неприличная торопливость также говорит о скрытых интригах и влиянии на царя его новых любимцев. Наиболее выгодный союз русские бояре видели в браке Ивана с сестрой польского короля. Русским послам приглянулась его младшая сестра Екатерина.

Сигизмунд-Август выдать Екатерину замуж в Россию не отказывался, но, соблюдая свои государственные интересы, настаивал на предварительном заключении мира между Россией и Польшей. Царь Иван находился тогда в зените своей славы, и вся Европа видела в нем энергичного и сильного противника турецкой экспансии. Стоит сказать, что Европа в те годы, хотя и отчаянно сопротивляясь, но шаг за шагом отступала под ударами турок-османов. Турецкая империя была необычайно сильна, и ее войска уже захватили земли балканских славян, большую часть Венгрии и появились под стенами Вены.

Россия же в эти годы, наоборот, энергично теснила мусульман. И это, конечно же, взывало к ней интерес и симпатии христианских стран.

Польша не менее России страдала от крымских набегов, к тому же постоянно опасалась вторжения турок из-за Дуная. Поэтому союз с Москвой и в Польше был желателен и требовалось для него лишь заключить если не вечный, то долгосрочный мир, который давал бы гарантии прекращения взаимных войн и территориальных претензий. Иван Грозный еще не омрачил свое царствование кровавыми расправами, потому польская аристократия с удовольствием поддержала бы такой союз и он был бы заключен при небольших усилиях и взаимных умеренных уступках. Но неожиданно, по инициативе России, переговоры о сватовстве были прекращены и русские послы вернулись в Москву.

Так же неудачно было сватовство и в Швеции.

В Черкасы было направлено два посольства: одно к князьям Сибоку и Кануку, другое к большому кабардинскому князю Темрюку, которое возглавил дьяк Вокшерин. От Сибока и Канука посольство вернулось ни с чем, но миссия Вокшерина увенчалась успехом. Он вернулся с единственной претенденткой на руку и сердце царя – княжной Кученей. Спустя месяц после ее крещения состоялась свадьба.

Отец Кученей – Темрюк Айдарович (Темгрюк, Темир-Гуки) – был в это время большим князем в Кабарде, одном из десяти родственных племен – черкесов, или, как они сами называли себя, адыгов. Черкесы были хотя и воинственным, но разрозненным и нищим народом. Они не имели ни письменности, ни значительной культуры. Их князья (пши) носили такую же одежду, как и самые простые соплеменники, ели такую же пищу и жили точно в таких же жилищах. По своему материальному положению Темрюк мог сравниться разве что с захудалым российским князем.

Зажатые со всех сторон сильными врагами – дагестанцами, ногаями, Персией, Грузией, Крымом – черкесы влачили жалкое существование. Они были обязаны выплачивать Крыму дань деньгами и людьми. Не довольствуясь этим, крымские татары часто совершали военные походы в их земли. Делали набеги на их земли и ногаи, и дагестанцы. Кроме того, у черкесов были часты взаимные межплеменные войны.

Учитывая все это, вряд ли можно сказать, что выбор был удачен. С политической точки зрения это был крайне нежелательный для русского царя брак. Но тем не менее он состоялся.

В чем же дело?

Попробуем разобраться в истории поездки за невестой.

В русских документах сохранились любопытные подробности состава посольства. В него был включен князь Михаил Черкасский и царевич Бекбулат.

Михаил Черкасский был родным сыном Темрюка и прибыл в Москву в 1558 году. До крещения он носил имя Салтанкул. Казанский царевич Бекбулат был женат на дочери Темрюка Алтынчач и приходился, таким образом, родственником Салтанкулу. Вторая жена Бекбулата, Дюнчеман, была если не дочерью Темрюка, то его ближайшей родственницей. Так что посольство за невестой было почти семейной поездкой и естественно, что они привезли в жены свою ближайшую родственницу. Единственное их стремление было как можно более упрочить свое положение при дворе. Возможно, что не без их прямого вмешательства не удалось посольство к другим черкесским князьям – Сибоку и Кануку. Слишком велика была ставка – первое место при царском дворе.

Еще больше интересного мы откроем для себя, если проследим чуть дальше родственные связи Темрюка и Бекбулата. Русские летописи упоминают, что Бекбулат являлся родным братом Шиг-Али, касимовского царя и главнокомандующего русской армией. В свою очередь, Шиг-Али был в близком родстве с последним казанским царем Едигером, жившим в Москве после покорения Казани.

Следующих двух своих дочерей Темрюк отдал в жены ногайским князьям Тинехмату и Казыю. Старший сын Тинехмата, Ормагмет-мирза, был от черкешенки.

Черкешенкой была и мать астраханского царевича Кайбулы Ак-кубековича, а сам он был женат на племяннице Шиг-Али. Но с ногайскими князьями были связаны и казанские цари. Шиг-Али имел жену Сююнбеку, дочь ногайского князя Юсуфа. Сестра Едигера была отдана замуж в дом ногайского князя Исмаила. Третьей женой Бекбу-лата была сестра ногайского князя Казыя.

Даже по этим скупым и отрывочным сведениям можно судить, насколько крепки были родственные связи между главными мусульманскими родами. Татарские цари, ногайские ханы и черкесские князья составляли как бы одну большую семью. Надо полагать, что на самом деле эти связи были еще более тесными, так как жен и детей у них было значительно больше того, что упоминалось в документах.

Но тогда на вторую женитьбу Ивана Грозного нельзя смотреть как на что-то случайное. Похоже, что татарско-черкесские кланы, объединив свои усилия, сумели женить царя Ивана на своей кандидатке. Возможно, что и отравление царицы Анастасии, и опала Сильвестра и Адашева есть начало этой огромной интриги…

Как бы там ни было, усилия многократно оправдали себя. После свадьбы начинается стремительный взлет новых царских родственников. Салтанкул назначается окольничим и тем самым сразу попадает в число «великих» бояр, которых в стране было около десятка. Он становится выше многих русских князей, и Рюриковичей, и Гедсми-новичей, и уже значится главным воеводой в Большом полку. Его двоюродный брат Хорошай-мурза получает в Москве чины и невесту из царского дома – Марфу Никитичну Романову. Троюродный брат Салтанкула, Казый, получает невесту из дома Мстиславских, ближайших родственников царя Ивана, Другие родственники получают княжеские титулы, поместья, посылаются воеводами в города и становятся во главе полков.

Кроме почета и чинов Салтанкул получил и нечто большее. Он получает в жены лучшую московскую невесту – дочь Василия Ивановича Юрьева, родного племянника царицы Анастасии и любимого боярина царя Ивана. Салтанкул породнился не только с царем, но и с его весьма влиятельными ближайшими родственниками.

Таким образом, после заключения брака с княжной Кученей окружение царя мгновенно сменилось и стало исключительно «мусульманским». Нетрудно догадаться, почему подверглись опале бывшие царские родственники, бояре Романовы. Они стояли на пути все усиливающегося влияния восточно-кавказских кланов.

В Москве сразу почувствовали огромную силу этого нового окружения царя. Русские боярские роды и не пытались даже вернуть себе утраченные позиции. Они лишь спешили выразить победителям свою лояльность в самой надежной форме – они спешили породниться с «мусульманами». Иван Федорович Мстиславский, троюродный брат царя, выдал за крещеных татар трех своих дочерей. Род Романовых выдал двух дочерей. Породнились с «мусульманами» через браки дочерей Кутузовы, Шереметевы…

В нашей исторической науке преобладает мнение, что брак на черкесской княжне – продолжение восточной политики Грозного. Желая найти в Прикавказье надежных союзников в борьбе против кочевых племен и Крыма, царь остановил свой выбор на черкесах. Можно согласиться и с этой точкой зрения, и она мне видится довольно обоснованной. Закрепив союз с черкесами браком на Кученей, царь, как можно было ожидать, с удвоенной энергией начнет нажим на ногаев и Крым и быстро приведет их в покорность. Но самое поразительное заключается в том, что вся восточная политика России сходит на нет именно после этой свадьбы! Именно после заключения союза с черкесами Иван Грозный, как бы разочаровавшись, отворачивается от своих южных рубежей, оставляя границы государства практически беззащитными, и все силы бросает на войну с католическими Ливонией и Польшей.

И здесь можно сделать только один вывод: под влиянием нового окружения русская внешняя политика царя стала приобретать явно проазиатский оттенок. Укрепившись в России, мусульмане не спешили отдавать под власть русских свои земли, но широко использовали русские войска для защиты своих интересов. Уже в ближайшие годы московские стрельцы ходили походом на Кубань и Терек, чтобы защитить черкесов от их врагов.

Все русские историки брак Грозного на Кученей описывают весьма сдержанно, тем самым как бы относя его в категорию малоудачных с политической точки зрения. Но и в нравственном отношении этот брак был так же неудачен, если не хуже. Кученей не имела душевных добродетелей царицы Анастасии. Все русские летописи единодушно обвиняют ее в том, что она явилась главной вдохновительницей создания опричнины. Именно она зажгла «пожар лютости», что полыхал над Россией двадцать лет.

Первый набор своих телохранителей царь Иван произвел в 1550 г. Состояли они из русских князей и дворян и были связаны с остальной русской аристократией и русским народом родственными и духовными узами. Это была если не лучшая часть отечественного рыцарства, то все же достойная и преданная не только лично царю, но и народу, и Православию. Естественно, что эти люди не могли всегда слепо выполнять любую волю царя.

Исходя из этого, можно восстановить и истинную роль царицы Марьи-Кученей в создании опричнины. Она внушила царю мысль о ненадежности его старой гвардии. Немало в этом ей способствовали и новые родственники царя.

Как писал Андрей Курбский, со всех сторон царю «во уши шептаху» «презренные ласкатели», желая повернуть его политику в нужную им сторону: «Паче же шурья его и другие с ними нечестивые губители всего тамошнего царства. Чего же ради сие творяху? Того ради воистину: да не будет обличена злость их и да невозбранно будет им всеми нами владети, и суд превращающие, посулы грабити и другие злости плодити скверные, пожити свои умножающе». Под «шурьями», или братьями жены, многие историки понимают Романовых. Но, как кажется, это ошибка. Курбский имел в виду новых родственников царя – черкасских и татарских князей, так как Романовы сами стали первой жертвой после смерти Анастасии, и «пожитки» свои они не умножили после создания опричнины, а лишь потеряли былое богатство. Да и замена гвардии совсем не отвечала их интересам.

Но именно «мусульманскому» клану нужны были резкие перемены в царском окружении, чтобы как можно более закрепить свой неожиданный успех. Несомненно, что в силу личных интересов, в силу врожденной подозрительности они стали внушать царю мысль о замене старой гвардии на новую, набранную на этот раз не из россиян, а из инородцев, которые, будучи чужими в русской земле, были бы преданы только царю и беспрекословно послушны его воле. Тем легче было с такими сатрапами начать преследование той части аристократии, которую Иван подозревал в изменнических настроениях.

Набор в опричное войско, по моему мнению, начался задолго до официального объявления о нем. Решение о введении опричнины царь обнародовал в начале 1565 года и сразу же начал «перебирать людишек», отбирая дворян в личную гвардию. Но, скорее всего, перебор 1565 года был лишь заключительной частью всего мероприятия и преследовал совсем иные цели.

В наших архивах сохранились интересные документы, которые называются «Обыск государевых и поместных пустых земель и угодий». К сожалению, эти документы относятся лишь к Бежецкой и Вотской пятинам Новгорода. Но несомненно, что подобные обыски проводились по всей русской земле, и цель их очевидна – составить мнение о том, как много земель и деревень можно выделить новым служилым людям. Это была инвентаризация земельных ресурсов всего государства. Царь явно к чему-то готовился. В то же время все 1563 и 1564 годы московское правительство интенсивно сносились с ногаями Большой орды и, возможно, с черкесами. К ногаям в течение этих лет посылалось множество посольств с подарками, посылались гонцы с грамотами, и цель у них была одна – царь своим именем просил у ногайских ханов людей «для своих царских нужд».

Чтобы склонить к этому кочевников, кроме подарков их задабривали и иными способами. Из астраханских тюрем были выпущены люди хана Уруса, схваченные при разбоях в русских землях. Ногаи ответили согласием, и их послы и военные отряды прибыли в Москву. Около двух тысяч ногаев прибыло в 1563 году. В 1564 году прибыли в сентябре 1582 человека, в ноябре 1353. Относительно военных отрядов черкес сведений в архиве не сохранилось, но можно предположить, что и они прислали своих воинов, так как в начале 1565 года к Темрюку было послано посольство с подарками. Видимо, так царь благодарил своего тестя за военную помощь.

Спустя десять дней после прибытия последнего отряда ногайцев Иван Грозный неожиданно уезжает из Москвы со своей семьей и своим двором. Из Александровской слободы он прислал в столицу грамоту, в которой писал, что он недоволен своими подданными и потому «не хотя терпеть ваших измен, мы от великой жалости сердца оставили государство и поехали, куда бог укажет нам путь».

Спустя некоторое время Иван Васильевич дал себя уговорить, вернулся на царство, но круто изменил свою политику. На Россию обрушился чудовищный террор. Два десятилетия, вплоть до своей смерти, благоверный царь неистово предавал своих подданных лютым казням, даже без малейшей вины с их стороны. И опричнина была его кровавым и верным орудием мести и расправы с русским народом.

Побудительные мотивы организации опричнины настолько были не ясны даже современникам тех событий, что ставили их в недоумение. И даже сами опричники не могли определенно ответить на этот вопрос: «Планы и мнения великого князя были противоестественными, ибо положение вещей не вынуждало его оставлять государство, и тем менее подозревать все население в измене; причина всего этого была лишь та, что он хотел удовлетворить своей ядовитой тиранской наклонности…» – так писали ливонцы Таубе и Крузе, долгое время служившие в рядах опричнины.

Сразу после возвращения в Москву царь приступил к организации своей новой гвардии. Для этого из многих городов и уездов были созваны в столицу дворяне и тщательно расспрашивались особой комиссией, чтобы выявить их происхождение, происхождение их жен и круг друзей. К большому сожалению, критерии отбора до нас не дошли, и мы не можем сказать, какие «анкетные данные» нужны были, чтобы попасть в число опричников. Но отсев был огромный: из 12 000 собранных в опричнину попало всего лишь 570, т. е. менее 5%. Участь остальных была трагична…

«Другие из тех же областей, представители знатных родов, были изгнаны безжалостным образом из старинных унаследованных от отцов имений, и так, что они не могли взять с собою даже движимое имущество и вообще ничего из своих имений… им не разрешалось возвращаться домой, жены и дети были также изгнаны, и они должны были идти пешком… Остальные должны были тронуться в путь зимой среди глубокого снега, так что многие из их благородных жен родили в пути на снеге; если кто-либо из горожан в городах или крестьян в селах давал приют больным или роженицам, хотя бы на один час, то его казнили без всякой пощады. Мертвый не должен был погребаться на его земле, но сделаться добычей птиц, собак и диких зверей. И многие из тех, которые могли прежде выступить в поход с 200-300 лошадьми, обладали состоянием во много тысяч гульденов, должны были нищими бродить по стране и питаться подаянием…» (Таубе и Крузе).

Так кто же был поселен на землях изгнанных русских дворян? Конечно же опричники. Все это изгнание и избиение дворян и было предпринято с целью материально обеспечить новых слуг царя.

Ответить на немаловажный вопрос, из кого состояла опричнина, документально мы не можем (за редким исключением). Списки опричников до нас не дошли, хотя известно, что они были. Но то, что во главе опричного войска был поставлен Салтанкул, а во главе опричных полков инородцы – Шейдяков (ногай) и Муртозалей Кайбулович (татарский царевич), говорит о многом. Видимо, они и формировали эти полки и набирали в них большей частью своих единокровцев.

Приведу небольшой список помещиков, которые были помещены в Бежецкой и Вотской пятинах после «обыска» 1564 года. Поместья этим людям розданы были в 1565-1566 гг., т. е. в те годы, когда опричнина была уже утверждена и шло интенсивное изгнание русского дворянства со своих земель:

Зенеяк Алишев, Байбулат Мамышев, Дмитрий Улдесов, Кн. Петр Коурзянов, Леонтий Теребердеев, И шей Сююндюков, Михаил Сююндюков, Текей Девешов, Бидалей-мирза Багишев, Шавкал Беречанов, Куземка, Курмансеит Тенсеитов, Тегеша, Баубек Девлет-Килдеев, Кутлуян Асанов, Кайбула Борчин, Сатыим Теребердеев, Досай Абызов, Утсмнш Келдешов, Мусикей Мурзин, Еболак Богатырь, Девлет-Килдей Богатырь, Черияр, Еилган Кошалыев, Алиша Алдияров, Федор Розгельдиев, Досай Ликичиев, Кунделей Мамаев, Иван Саламыков, Квашня Саламыков, Тугучюр-мурза Азямсин, Шабулат-мурза Тобулатов, Асанчюра Кулушев, Белек-Абыз Козембердеев, Татык Тереулов, Тонготар Уланов, Аидар Акбуров, Елболда Куйдагулов, Исуп Колзаков, Олексей Ел.хозиь, Ментик Черкасов, Кн. Бурнаш Кудеяров, И шей Чигирсв, Енбулат Конбосаров, Епанча-мирза Карагиз-мирзин, Ебагин, Ерлагаш-мурза Комашин, Евай-мирза, Ногаиш Ахтылев, Девеш Богатырь, Теребердсй Боушканов, Коензяк, Видалей, Канчюра Олбеяров, Маметкул Исеншиков, Козембак Абыков, Козяй Кутуев, Караул Игилыков, Уанаш-Улан Чалым-Уланов, Якшисат-Улан Чалым-Уланов, Аныча, Алабердей, Даир-мурза, Ебоган-Богатырь Кудайгула Кудайбахтыев, Яилган Кошалыев, Сунчелей-мурза Тиммахматов, Кн. Караул Шейбаков, Билдалей-мирза Енговатов, Маакмет Матаев, Тюгий Кощеев, Курмаш-мирза Юрко Батаев, Енебек Сатымов, Апонай Бокшандин, Коурбай Ебоулов, Кутлусат-Улап Уапаш-Уланов, Акчюра Уземеев, Алабердеп Уземеев, Ишеп-мирза Кошум-марзин, Ишук Бухарин, Кундруг Ишимов, Сатым Теребердеев, Котлеват Акчазов, Сепгельдей Баирячев, Бндалей Баирячев, Карпчей Черкасов, Хапкильдай Абызов Котпалыев, Сатлынган Бурундуков, Тлеша Теребердеев, Девлет-мирза Сатлыганов, Кощак Тадырев, Дон-Богатырь Бнгулуев, Кудайбиш-мирза Токин, Атемеш-мирза Токин, Табыч-Богатырь Чейкулатов, Биря Бурундуков, Олебаик Мусекин, Кн. Тенишев, Утекеш Аллагулов, Кн. Мурза Мышецкий, Кн. Кулубат Черкасский, Кулеш Урманчиев, Кн. Ишим Адосулин, Ногаиш Ахтылев, Мамыш Ододуров, Курбат Уваров, Кн. Коурзян, Баши-мурза Кутлеяров (Из книги: Самоквасов Д.Я. Архивный материал. М., 1909. Т. 1-2.).

Такова была «аристократия», насаждавшаяся волей опричных вождей и послушным им царем на исконно русских землях. Хотя прямых указаний нет на то, что перечисленные здесь люди состояли в опричнине, но в этом можно не сомневаться. О том, что они опричники, говорит и время наделения их поместьями, и время запустения этих же поместий - 1571-1572 гг., когда Грозный казнил значительную часть своих кровавых приспешников. Видимо, эти люди или бежали из России в этот период, или же были казнены, вследствие чего их поместья оказались пустыми.

Не исключено, что они переметнулись на сторону крымского хана Девлет-Гирея при его нашествии на русские земли в 1571 году.

Несколько позднее здесь же на новгородских землях были помещены: Кн. Бузунак Сабанчеев и его жена Арасалтан – 1568 г.; Кн. Роман (Ромадан) Амахашуков, Гамдем Чимофов, Ислам Алей-мурза Ахметеков, Ислам Газы-мурза Биюков (Илбиюков), Турчанин Николай Янов, Иван Егупов (был Челкан-мурза) – все в 1570 г.

И этот процесс насильственного изменения состава русской аристократии интенсивно шел по всей России. «Мусульманская партия» фактически правила страной и, пользуясь отсутствием заметного сопротивления, безжалостно истребляла население, прибирая к рукам его богатства. Спустя десять лет после организации опричнины писцовые книги Коломенского уезда отметили, что на триста человек тамошних дворян приходится: 2 гречан, 5 новокрещенов, 6 литовцев и немцев, 105 человек служилых татар, 3 вдовы татарки, да 3 толмача (национальность не указана). Таким образом, около 40 % всех помещиков уезда были нерусского происхождения. Иноверцы широкой волной разлились по России.

В нашей исторической науке утвердилось ошибочное мнение, что опричнина истребляла только политических противников Грозного. Но похоже, что опричнина уничтожала прежде всего русских, невзирая на их политические симпатии. «Своим опричникам великий князь дал волю всячески обижать земских» (Штаден). «Если кто-нибудь из земских был ограблен или убит кем-нибудь из опричников, то нельзя уже было получить никакого удовлетворения ни судом, ни жалобою царю… И эта свобода, данная одним грабить и убивать других без всякой защиты судебными местами или законами (продолжавшаяся семь лет), послужила к обогащению первой партии и царской казны и, кроме того, способствовала к достижению того, что он имел при этом в виду, т.е. к истреблению дворян, ему ненавистных, коих в одну неделю и в одном городе Москве было убито до трех сот человек» (Флетчер). «Если кто-либо из опричников знал богатого князя или боярина или горожанина или крестьянина, совершал он над ними злодеяния различными способами… Опричники не делают никакого различия между высокопоставленными и подлыми, духовными и светскими чинами, горожанами и крестьянами…» (Таубе и Крузе).

Любопытны и те моральные качества, в силу которых шел отбор людей в опричнину. Все без исключения авторы в один голос утверждают, что это было сборище негодяев. «Если тиран примечал где-нибудь человека особенно дерзкого и преступного, то скорее привлекал его к сообществу и делал слугою своего тиранства и жестокости» (Шлихтинг). «Собрал себе со всея Русские земли человеков скверных и всякими злостьми исполненных» (Курбский). Своему народу он «противопоставлял величайших негодяев» (Горсей).

В 1563 году ногайский хан Исмаил сообщил в Москву о том, что он схватил двух мурз – Ибреим-мурзу и Ель-мурзу Исуповых, своих племянников, замешанных в сговоре с Крымом и изменнических действиях против России. Вскоре эти весьма опасные враги России были доставлены в Москву и… «царь же великий князь пожаловал их свыше многих мурз»! За что? Может быть, это досадная ошибка? Ель-мурзе был даже «пожалован» город Романов…

Вместе со своими изменниками-племянниками Исмаил выдал Москве и других врагов России: Чалым Улана, князя Тениша, князя Утеша, князя Коурзяна, Девлет Килдея, Девеша, собиравшихся примкнуть со своими ногаями к войскам крымского хана в будущей войне против России. Как это ни поразительно, но и эти предатели были пожалованы царем. Их имена мы находим среди тех ногаев, которые были помещены в новгородских землях. Некоторые из них были помещены даже с сыновьями и внуками. Вольготно же было российским врагам у трона русского царя!

Смирив и устрашив казнями русский народ, выходцы с Волги и Северного Кавказа стали сводить внутренние счеты. Сразу же после утверждения опричнины и начала массовых казней русской аристократии последовало несколько смертей среди видных представителей инородческих кланов. В летописях ( также и у иностранцев) их смерти никак не связываются с начавшимися репрессиями и вроде бы вызваны естественными причинами – старостью и болезнями. В эти же годы в Москве свирепствовал мор и, похоже, что и в самом деле они умерли своей смертью.

С этим можно было бы согласиться, но уж слишком бросается в глаза строгая закономерность в отборе жертв смерти. За период чуть более года один за другим неожиданно умирают все вожди казанского клана: царь Едигер (2-го августа 1565 г.), царевич Бекбу-лат – около 1566 г., царевич Тохтамыш – около 1566 г. Умирает и недавно прибывший в Москву крымский царевич Утемиш-Гирей – 11 июня 1566 г.

Но нет ни одного известия о смерти лиц из кабардинского и ногайского клана. Случайно ли это?

При все старании нельзя усмотреть и причастность царя к их смертям. Обычно в летописях отмечались почти все подвергшиеся опалам и казням. Но на страницах хроник мы находим неизменно доброжелательное отношение к этим татарским царевичам. Может быть, это была скрытая, но беспощадная и кровавая борьба за власть? Но кто тогда боролся с казанцами? Кабардинцы, ногаи, крымцы, русские бояре?

Какие-то невидимые драмы и жуткие интриги сотрясали страну. Поскольку казни русской аристократии после смерти казанцев продолжались, то надо полагать, что победителями в междоусобной войне среди инородцев остались кабардинцы и ногаи. Они устранили своих недавних союзников, не желая делиться с ними плодами побед. Опричнина победила, Россия лежала распластанная у ног инородцев, и те стали устранять лишних, желая единолично владеть неожиданными богатствами. Салтанкул безжалостно убрал своих недавних партнеров по политическим интригам.

Похоже, что именно это имеет в виду Шлихтипг, когда рассказывает, как царь посылает опричников к городовым воеводам, чтобы они, под предлогом дружбы живя с ними, улучали время убивать их. Затем им же поручалось уничтожение семейств этих воевод. В этом случае все действия опричнины автоматически связывались с волей царя. Но, как кажется, это большое заблуждение. Карательный орган под управлением Салтанкула стал настолько самостоятельным при безвольном и больном царе, что практически единовластно вершил суд над страной. Об этом выразительно говорит Штаден: «Опричники обшарили всю страну, все города и деревни в земщине, на что великий князь не давал им своего согласия. Они сами составляли себе наказы».

20 апреля 1567 года умирает Шиг-Али, самое значительное лицо среди казанских татар после царя Едигера. В это же время со страниц русских летописей навсегда исчезают имена царевичей Ибака и Кайбулы. Если бы они отъехали в другое государство, то это нашло бы хоть какое-то отражение в документах. Видимо, их смерть наступила тихо и незаметно от яда агентов Салтанкула.

Но Салтанкулу мешали не только казанцы. В 1570 году состоялся огромный процесс, на котором были обвинены практически все руководители московских приказов вместе с печатником (канцлер и глава дипломатической службы) Висковатым, казначеем (министр финансов) Фуниковым и ближайшим родственником царя, троюродным братом царицы Анастасии С. В. Яковлей. По этому делу проходило до трехсот человек, которых обвиняли в желании отдать Россию одновременно во власть Польши, Крыма и Турции. 116 человек из числа осужденных были казнены тут же, после чего были казнены их семьи. 184 оставшихся были разосланы в дальние города и монастыри в опалу. Правительство в Московском государстве было уничтожено в один день, и страна осталась без власти.

Но еще более странно то, что по этому же делу были казнены и опричники! Нескольких человек из своего ближайшего окружения царь выдал на расправу. Это были его недавние любимцы и преданнейшие люди: князь Афанасий Вяземский, Алексей Басманов и его сын Федор и другие. И снова русские люди… Похоже, что Салтанкул проводил безжалостные этнические чистки в своих рядах. Ночь опускалась над Россией, и страна захлебывалась в крови, полностью отданная во власть главного царского опричника Салтанкула и его подручных.