Развитие военных, транспортных и телекоммуникационных
технологий в послевоенное время показали, что
географическо-пространственная взаимосвязь, которой
оперировали геополитики, определенно устарела. Необходимы были
коррективы. Эту задачу отчасти решил француз П.Галуа. Он
подчеркивал, что появление ракетно-ядерного оружия
уравновешивает силы государств, которые им владеют, вне
зависимости от географического положения, размеров,
отдаленности одна от другой. Факторами геополитики, по мнению
Галуа, стали также освоение космического пространства и
глобализация электронных средств массовой информации.
Однако и после этого геополитику на Западе продолжают
рассматривать, в основном, в пространственно-географических
категориях. Англичанин Дж. Паркер в 1991 году писал:
«Геополитика определяет государства как пространственный
феномен и имеет целью постичь и понять основы их могущества, а
также природу их взаимодействия одно с другим».
Россиянин К. Плешаков в 1994 году подчеркнул: «Геополитика
может быть определена не просто как объективная зависимость
внешней политики той или иной нации от ее географического
месторасположения, а как объективная зависимость субъекта
международных отношений от совокупности материальных факторов,
которые позволяют этому субъекту осуществлять контроль над
пространством».
В 1995 году россиянин К. Сорокин определил два уровня
геополитики: фундаментальная политика, изучающая развитие
геополитического пространства планеты, и прикладная
геополитика, разрабатывающая принципиальные рекомендации
относительно генеральной линии поведения государства или
группы государств на мировой арене. Сорокин именует это также
геостратегией.
Оптимисты и пессимисты
Но, перейдем от науки к практике. Какие подходы
используются сильными мира сего в современной геополитике?
Победа Запада над СССР положила начало новой эпохе в
международных отношениях. Осмысление западными геополитиками
новой планетарной реальности привело к появлению двух
принципиальных схем.
Первая - «пессимистическая» для Запада. Она продолжает
традиционную для атлантизма линию конфронтации с
Евразией-хартлендом. «Пессимисты» убеждены, что и после
падения СССР конфронтацию нельзя считать завершенной, а
поэтому надо создавать новые союзы, основанные на
цивилизационных традициях и устойчивых этнических архетипах.
Этот вариант можно называть «неоатлантизмом». Единственный
существенный нюанс такого подхода состоит в выделении
дополнительных геополитических зон (кроме Евразии), которые в
дальнейшем также смогут противостоять Западу. Наиболее
заметной фигурой в неоатлантической концепции геополитики
является американец С. Хантингтон.
Вторая - «оптимистическая» для Запада. В том смысле, что
ситуация, сложившаяся после победы Запада, рассматривается как
окончательная и необратимая. На этом строится теория
«мондиализма», концепция Конца Истории и Единого Мира, которые
утверждают: все формы геополитической дифференциации -
культурные, национальные, религиозные, идеологические,
государственные и т.д. - вот-вот будут окончательно преодолены
и наступит эра единой общечеловеческой цивилизации, основанной
на принципах либеральной демократии. История завершится вместе
с геополитическим противостоянием, которое придавало истории
главный импульс. Этот геополитический проект связывается с
именем американца Ф. Фукуямы.
Полемика С. Хантингтона и Ф. Фукуямы, продолжающаяся уже
полтора десятилетия, на политическом уровне отвечает двум
ведущим политическим партиям США: Фукуяма олицетворяет
глобальную стратегическую позицию демократов, Хантингтон
выступает в качестве рупора республиканцев.
Запад и все
остальные
По мысли Хантингтона, стратегическая победа Запада не
является цивилизационной победой. Западная идеология -
либерал-демократия - стала безальтернативной только на
какое-то время. Уже вскоре у незападных народов проявятся
цивилизационные и геополитические особенности. Отказ от
коммунистической идеологии и сдвиги в структуре традиционных
государств - распад одних образований и появление других - не
приведут к автоматическому равнению всего человечества на
универсальную систему атлантических ценностей, но, наоборот,
сделают снова актуальными более глубокие культурные слои,
освобожденные от идеологических клише.
Хантингтон утверждает, что наряду с западной
(атлантистской) цивилизацией, в которую входят Северная
Америка и Западная Европа, можно предвидеть геополитическую
фиксацию еще семи потенциальных цивилизаций:
славяно-православная, конфуцианская (китайская), японская,
исламская, индуистская, латиноамериканская, африканская
(возможно).
Все эти потенциальные цивилизации совпадают в том, что
вектор их развития и становления будет ориентирован в
направлении, отличном от траектории атлантизма. По этой
причине Хантингтон считает, что уже сейчас, не обращая
внимания на эйфорию мондиалистских кругов, в качестве основы
надо использовать более реалистичную формулу: «Запад и Все
Остальные».
Рекомендации Хантингтона сводятся к следующему. Западу
необходимо обеспечить более тесное сотрудничество и единство в
рамках собственной цивилизации, особенно между ее европейской
и североамериканской частями. Надо интегрировать в Запад те
общества в Восточной Европе и Латинской Америке, чьи культуры
близки к западной. Следует ограничить военную экспансию
конфуцианских и исламских государств. Необходимо и впредь
обеспечивать военное преимущество на Дальнем Востоке и в
Юго-Западной Азии. Следует использовать трудности и конфликты
во взаимоотношениях исламских и конфуцианских стран и
поддерживать группы, которые ориентируются на западные
ценности, в других цивилизациях. Следует усилить международные
институты, которые отражают западные интересы и ценности,
обеспечить привлечение незападных государств в эти институты.
В качестве наиболее вероятных противников Запада Хантингтон
называет Китай и исламские государства.
Деньги - главная
ценность!
Новой версией мондиализма в постсоветскую эпоху стала
доктрина Ф. Фукуямы. Он предлагает следующее видение
исторического процесса. Человечество от темной эпохи «закона
силы», «невежества», «нерационального управления социальной
реальностью» двигалось в наиболее разумном и логическом
порядке, воплощенном в капитализме, то есть в современной
западной цивилизации, рыночной экономике и
либерально-демократической идеологии. История и ее развитие
продолжалось только за счет нерациональных факторов, которые с
течением времени уступали место законам разума, общему
денежному эквиваленту всех ценностей и т.д. Падение СССР
явилось устранением последнего бастиона «иррационализма». С
этим связано завершение Истории и начало особенного
планетарного существования, которое будет продолжаться под
знаком Рынка и Демократии, которые объединят мир в отлаженную
и рационально функционирующую машину. Все регионы мира должны
реорганизоваться по этой модели.
Легко заметить, что Соединенные Штаты проталкивают в жизнь
одновременно обе концепции. Оккупация Ирака и Афганистана,
поддержка «своих» режимов в Мире Ислама, старая «дружба» с
Тайванем, подогревание сепаратистских настроений в Тибете и
Синьцзяне, на Северном Кавказе, расширение НАТО, препятствия
европейцам в их стремлении отправиться на корабле ЕС в
самостоятельное плавание - явные признаки геополитики «по
Хантингтону». План «демократического переустройства» Ближнего
и Среднего Востока, поворот Сербии, Грузии и Украины в сторону
Запада, намерение распространить Северо-Американскую зону
свободной торговли (НАФТА) на Латинскую Америку, укрепление
МВФ и Мирового банка - это примеры геополитики «по
Фукуяме».
У Украины больше всего шансов испытать на себе «вариант
Фукуямы» - как относительно родственной Западу культуре. Если,
конечно, со стороны украинцев не будет возражений против
«Рынка и Демократии». Ибо в таком случае к нам могут применить
геополитику «по Хантингтону»…
Владимир Нестеров
