Ирина Хакамада, лидер партии "Наш выбор":
- Я не думаю, что нынешнюю волну протестных выступлений можно назвать предтечей революции. Но в любом случае это признак достаточно серьезного осознания обществом того факта, что сегодняшняя власть лишает их даже тех благ, что были у них при прежней власти, от которой сегодняшняя так сильно отмежевалась. Общество впервые начинает понимать, что нынешняя "стабильность" приводит к отъему собственности у богатых, денег у бедных, льгот у нищих. В общем, у всех все забирают, но ничего не возвращают. Но осознание это может привести к радикальному изменению политической конъюнктуры скорее в долгосрочной перспективе. Потому что нужна энергетика. Нужно, чтобы еще появились лидеры.
Сергей Марков, директор Института политических исследований:
- Я думаю, что признаки революционной ситуации в России, конечно, есть, но не политические, а социальные. Нынешний политический режим хотя и далеко не идеальный, не вполне демократический, но достаточно стабильный. Основой политической стабильности является прежде всего сила главного института - института президентства, которая исходит как от популярности президента, так и от цезаристской политической традиции России. Кроме того, в стране отсутствует ясная позитивная альтернатива президенту. Оппозиция чаще всего выступает с негативной программой. А вот в социальной сфере существует несколько признаков революционной ситуации. Во-первых, наличие социально-экономической олигархической системы, которая выталкивает из экономики десятки миллионов людей, перекрывая им карьерный рост. Во-вторых, в стране существует колоссальный разрыв в уровне доходов. Люди могут сравнить свое положение с тем, что показывают по телевидению. Они видят рекламу товаров, которые не могут купить. Традиционно сравнивают свой уровень жизни с европейским и советским. В-третьих, отсутствие интегральной идеологии в обществе. И, наконец, колоссальный моральный кризис верхов. Символами российской элиты стали: ночной клуб, Куршавель и фильм "Бригада", показанный по государственному телевидению. Но замечу, что эта революционная ситуация не выльется в революцию, пока не будут созданы политические предпосылки.
Эдуард Лимонов, лидер Национал-большевистской партии:
- "Льготные" бунты имеют все признаки народных волнений. Но о революционной ситуации говорить пока рано. На улицы выплеснулся народный гнев. Но отольется ли он в некие революционные формы, зависит от степени организованности оппозиции. Причем здесь я имею в виду не столько политические силы, но общественные, в том числе правозащитные структуры, профсоюзы. То самое гражданское общество, которого якобы нет в России. Но оно есть. И для него это серьезный экзамен. Даже пару сотен манифестантов нужно как-то организовать, сформулировать требования. Ведь это в большинстве своем обыватели, никогда ни в чем подобном не участвовавшие.
Леонид Гозман, секретарь политсовета СПС по идеологии:
- Революции возникают при отсутствии или крайней слабости демократии. Демократические институты для того и существуют, чтобы, во-первых, препятствовать принятию решений, которые вызовут неприятие у большинства населения. И, во-вторых, чтобы легитимным, ненасильственным путем корректировать решения, если они были неправильно приняты. Вот когда этого нет, то тогда и возникает народный протест, который все сметает. Еще один фактор возникновения революционной ситуации - это отсутствие или слабость свободных СМИ. Тогда у каждого человека возникает знакомое каждому, кто жил в СССР, чувство, что его обманывают, что им манипулируют. Я думаю, что нынешняя власть все-таки менее авторитарна и более демократична, чем была власть Государя Императора сто лет назад. СМИ тоже достаточно свободны. Кроме того, для революции необходима вера большого количества людей в то, что достаточно предпринять какие-то простые шаги, и все будет хорошо. В то же время ситуация с принятием закона о монетизации льгот показывает, что у нас слабая демократия. Если бы депутаты знали, что им надо будет ехать в свои округа и там избираться, они бы, наверное, постарались серьезно подумать, прежде чем принимать этот закон. Раньше губернатор знал, что, несмотря на административный ресурс, какой-нибудь пенсионер пойдет на выборах и вычеркнет его за то, что тот плохо работает. А сегодня губернаторы знают, что надо с начальством в первую очередь договариваться, а не с народом. Ошибки при проведении серьезных реформ неизбежны. Но слабость демократических институтов эти ошибки усиливает, делает их неизбежными.
Геннадий Гудков, депутат Госдумы от "Единой России":
- Я не согласен с тем, что в стране сейчас есть признаки революционной ситуации. В стране есть социальная напряженность. Это вызвано политикой правительства РФ, затронувшей в первую очередь пожилую часть общества - льготников, пенсионеров. Сама же идея абсолютно правильная, но реализована крайне неуклюже.
Что касается революционной ситуации, то она, согласно классическому определению, возникает не только тогда, когда низы не хотят жить по-старому, но и верхи не могут по-старому управлять. А как показывает практика, по-старому управляют без всяких проблем. На сегодняшний день бюрократически-государственный феодализм, который построен в Российской Федерации, достаточно прочен. И главное, что наш народ не понимает истоки и причины своих бед. Не парламент страной управляет, не отдельные политики и я даже рискну сказать, что не президент. Управляет сегодня огромная и сплоченная бюрократическая номенклатура. И она - главный тормоз развития страны. Так что революции сейчас быть не может. Может быть, просто бунт, бессмысленный абсолютно. Он, наверное, не будет беспощадным, потому что молодежь не участвует. Вот когда молодежь идет в протест - это опасно. Если будут отменены отсрочки от армии, тогда революция может случиться.
Что может угрожать России - "оранжевый сценарий" или "русский бунт"?
Александр Дугин:
- У нас была уже одна прозападная "оранжевая революция" - 1991 год. С Путиным как раз многие связывали надежды на искоренение ее результатов. И именно потому, что он все-таки встал на этот путь, нам, возможно, в 2008 году предстоит "оранжевая революция-2". Общий баланс действий президента направлен на усиление геополитического влияния России. А все "оранжевые" и "розовые" революции на постсоветском пространстве направлены как раз на его ослабление. В американской стратегической доктрине, так называемой доктрине Вулфовица-Либби сказано, что главная задача США - не допустить формирования на евразийском пространстве некой военно-политической силы, способной ограничивать интересы США в этом регионе. Но в революции-2008 могут использоваться с провокационной целью и патриотические организации. Подобный сценарий уже начали активно и всерьез готовить заокеанские центры. Против Путина, против того, чтобы он мог либо продлить свои полномочия, либо предложить преемника, будет использована мощная сеть организаций, которые возьмут на вооружение в том числе национал-патриотическую риторику. И нынешняя интрига по привлечению Лимонова и Проханова в эту коалицию преследует именно такую цель.
Ирина Хакамада:
- Я бы не взялась категорично утверждать, что "оранжевая революция" в России в принципе невозможна. Но шансы, что у нас революция обернется кровью, конечно, выше. При этом для действительно радикального выступления нужен толчок. Так, к примеру, отмена отсрочек от армии промоет мозги студентам. Молодежь скоро почувствует на своем примере то, что пенсионеры уже ощутили.
Эдуард Лимонов:
- Наша власть множество раз доказывала, что она безбашенная, что бескровный "оранжевый" сценарий у нас вряд ли реализуем.
Сергей Марков:
- Я думаю, что "оранжевая революция" в либеральном варианте у нас сегодня невозможна. Скорее она возможна в форме этнического русского национализма. Главной причиной является то, что либеральная идея в России не склеена с патриотической. К тому же либеральные партии несут на себе ответственность за реформы 90-х годов, которые воспринимаются исключительно негативно. Символом российского либерализма до сих пор является свобода, как безответственность. Нет идеи национального возрождения в европейском смысле, как это имело место на Украине.
Геннадий Гудков:
- В определенной ситуации возможен "оранжевый сценарий". Если, допустим, в протест будут вовлечены молодежь, дееспособные люди среднего возраста, предприниматели, интеллигенция, военнослужащие. Хотя я сильно сомневаюсь, что в России возможна "революция роз", бархатная революция. В лучшем случае революция помидоров. Я не помню, чтобы в России когда-нибудь происходило что-то бархатное. Самым бархатным был штурм Зимнего, при котором один человек пострадал. Все остальное было с кровью. И с большой кровью.
Леонид Гозман:
- Я думаю, что у нас, к сожалению, возможна не "оранжевая", а "коричневая" революция. Есть вероятность реализации изоляционистской, националистической идеи. Националистические, ревизионистские или коммунистические настроения усилились. Смотрите, как легко сегодня бывшие коммунистические функционеры вдруг оказываются в националистических движениях. Опять, по их словам, Россия - "в кольце врагов". Очень печально и крайне безответственно, что сегодня часть начальства заигрывает с этими силами.
Какие меры могут быть предприняты властью для недопущения потрясений?
Александр Дугин:
- Пока патриотическое большинство, и я сам отношусь к этой категории граждан, верит в Путина. Но накопление критической массы недовольства нерешительностью идет очень быстро. И через год сложится очень интересная ситуация - чтобы предотвратить создание революционной ситуации, власти придется совершить патриотическую революцию сверху.
Ирина Хакамада:
- Адекватных контрмер власть предпринять не может. Она способна только давить, обманывать и запугивать. От этой власти надо ждать репрессий.
Эдуард Лимонов:
- Власть сейчас грозится судить людей за акции протеста. И очень напрасно это делает. Ей бы не усугублять ситуацию, а понять, что люди действительно доведены до отчаяния, и попытаться прислушаться к их требованиям.
Геннадий Гудков:
- Надо четко понимать, что если власть будет тиражировать ошибки и эти ошибки будут затрагивать все более широкие слои населения, то, конечно, можно довести народ до остервенения. Понимаете, пока большей части населения есть что терять, революции не будет. Не надо доводить народ до состояния, когда нечего терять.
Кроме того, если нынешняя клановость при подготовке решений не исчезнет, то элита не будет способна к эффективным контрреволюционным мерам. Это может, конечно, иметь самые серьезные последствия.
Леонид Гозман:
- В стратегическом плане, с моей точки зрения, нужно принять меры по усилению демократии, по развитию свободы СМИ, вне зависимости от того, нравится ли их читать конкретному начальнику или нет. Высокое начальство живет в информационном вакууме. И у президента Буша в этом смысле ситуация ровно такая же, как и у президента Путина. Но Буш включает у себя в Белом доме телевизор и видит что-то совершенно отличное от докладов секретарей. А когда Путин в Кремле включает государственные каналы, то он ничего нового там не видит.
Что власть будет делать, я не знаю, но могу сказать, чего я боюсь. Есть все признаки того, что власть будет не столько решать нынешнюю проблему, сколько искать виноватых среди оппозиции. Одно информационное агентство у меня уже спрашивало: "Кто, по вашему мнению, является организатором и координатором выступлений пенсионеров по стране?". Отсюда понятны и действия - давайте искать координаторов и тащить их на лобное место. Это очень опасная тенденция. И, конечно, если протесты будут продолжаться, есть очень большая опасность, что власть применит против пожилых людей силу. Я надеюсь, что, по крайней мере, на федеральном уровне людей, которые бы поддержали эту идею, либо нет, либо их очень мало. Но у кого-то просто могут не выдержать нервы.
Сергей Марков:
- Власть прежде всего должна проводить политику, ориентированную на развитие страны. Если это происходит, то власть становится более популярной. Однако этого недостаточно. На Украине экономический рост был 10-13%, но все равно произошла "оранжевая революция". Власть должна заботиться об обратной связи с народом. Эта обратная связь может реализовываться в самых разных формах: и в партийной системе, и в СМИ. Кроме того, власть не должна допускать грубых ошибок. Очевидно, что монетизация льгот в той форме, в которой она происходит, - это ошибка.
Власть может сделать разные выводы из "оранжевой революции". Первый неправильный вывод - это формирование "бурой" контрреволюции, или попросту - "завинчивание гаек". Например, будет политической ошибкой отрезать финансирование российских неправительственных организаций из-за рубежа. Это будет означать самоизоляцию России и прерывание связей с Европой. Нужно увеличивать их финансирование внутри страны. Второй неправильный вывод - заигрывание с "коричневой" революцией. Правильным будет, если власть перехватит лозунги "оранжевой": антиолигархизм, возрождение нравственности, европеизация страны и консолидация нации вокруг общенациональных целей.
Что может стать основой для реального общественного согласия?
Александр Дугин:
- В России подавляющее число людей - патриоты. Необходимо провозгласить национальные интересы высшим государственным принципом. Но не в узком этническом ключе, а в евразийском, с учетом интересов всех народов, проживающих в России. Необходимо жесткое внедрение в общество моральных ценностей православной традиции и исконной русской этики. Следует осуществить жесткую зачистку агентов влияния Запада. Необходимо определить внутреннего врага. Как ни странно, именно это позволит прийти к реальному консенсусу. Есть абсолютно одиозные фигуры и группировки во власти, в обществе. Без репрессий, пусть даже мягких и нежных, но последовательных, не обойтись. Необходимо отказаться от ультралиберализма в экономике и обратиться к модели социального государства. Какие-то реформы необходимы, но их надо проводить с учетом национального менталитета.
Ирина Хакамада:
- Реальное общественное согласие может возникать в двух случаях. При общественном благополучии - когда всем хорошо и все протягивают друг другу руки. Или, наоборот, в случае ужасного кризиса, когда есть один общий враг. Первый вариант как-то не получается. Нам до реального европейского качества жизни шагать лет 50. Поэтому о согласии говорить рано еще.
Эдуард Лимонов:
- Всем политическим партиям следует понять, что сейчас речь не идет о выработке некой единой идеологии. Нельзя пытаться навязать всем свои программные тезисы. Когда в наш адрес, например, говорят: "Мы не можем объединяться с наследниками Сталина", это показатель полной беспомощности. Это не политика, а истерика. Сейчас не время идеологических споров. Главное - установить в стране климат свобод. И уже в нем будут конкурировать идеологии. А сейчас надо заморозить идеологическую ловлю душ. Сперва требуется восстановить политическое пространство в России. И в перспективе было бы желательно, чтобы народ никому не отдал предпочтения. России не нужно однопартийное государство. Оно не должно быть однозначно левым или правым. В парламенте, правительстве должны быть представлены самые разные силы. Надо, чтобы ни одно идеологическое верование не преобладало и чтобы каждое было услышано.
Геннадий Гудков:
- Основой для реального общественного согласия может стать только более широкое, коллегиальное и взвешенное управление страной, больше ничего. Для этого должно быть желание политической элиты. Пока идет концентрация власти, что дает небольшие плюсы и очень большие минусы. Нет политического диалога, не хватает борьбы точек зрения. Мы принимаем неправильные решения, загоняем проблему в тупик, потому что кто-то там где-то как-то интерпретировал указания президента. Такой подход, естественно, чреват ошибками.
Леонид Гозман:
- Я, наверное, скажу что-то совершенно непопулярное сегодня. Я считаю, что тот курс на либеральные реформы, который был начат правительством Егора Гайдара, который проводился под руководством первого президента РФ Бориса Ельцина, этот курс должен быть продолжен. Я уверен, что те неприятности, что мы имеем сейчас, связаны именно с отступлением от этого курса. Иначе мы имели бы сегодня более спокойную и успешную страну.
Cергей Марков:
- России необходимо новое понимание справедливости: бедные отказываются от мести богатым, а богатые отказываются от чрезмерного личного потребления и начинают работать на общенациональные задачи.
Подготовили: Владлен Максимов, Шаген Оганджанян, Дмитрий Тараторин
