Деполитизация стала основой «новой политики», и в этом есть много положительного. Откровенно говоря, России сейчас, действительно, не до политики: возня тщеславных и ограниченных себялюбцев-«лидеров», вялых полупенсионных организаций маргиналов-неудачников, игры в партийные шашки лоббистов-олигархов друг с другом и с административным аппаратом - все это никак не затрагивает ни населения, ни реальных проблем, ни конкретных идей и стратегий. Показательно, что у российских партий нет даже намека на последовательную философию политики, повсюду - случайный конгломерат разрозненных популистских лозунгов, ни у одной из партий нет ни идеологических журналов, ни институтов, ни внятных экспертных центров, ни интеллектуальных фондов.
Позитивная сторона деполитизации делает главным и почти единственным политическим субъектом самого Президента, дает ему необъятный мандат политической свободы. То, что ему ничто не мешает, само по себе замечательно: Путин отныне фокус российской политической жизни, полюс ожиданий, надежд и чаяний.
Деполитизиация дошла сегодня до своей критической черты, где Президент вполне может сказать, перефразируя Людовика XIV: «политика – это я». Но тут обнаруживается второй аспект проблемы: «если Путин и есть политика, то каково политическое содержание самого Путина?» Конечно, большинство россиян угадывают Путина, интуитивно расшифровывают – даже не столько его слова, но и его молчание. Микрожесты, мимика, движения, интонации Путина, безусловно, само по себе уже «политический курс», в основных чертах понятный и принятый населением. Путин за Россию, Путин не Ельцин, Путин против олигархов, Путин за повышение ВВП, Путин против безобразий, терроризма и экстремизма, Путин за модернизацию, Путин независим и самостоятелен, Путин силен, отчасти жесток, отчасти терпелив. Это вполне годится на роль политической повестки дня. Это и есть наша политическая повестка дня, но отныне она – по самой логике развития социальных процессов – должна быть переведена из подразумевания в ясные отчетливые формулировки, из намеков – в утверждения, из настроения – в идеологию, из поползновений – в стратегию, из пожеланий – в план. А это требует нового курса. Демонтаж того, что подлежало сносу, завершен. И на том предыдущем этапе, наверное, действительно, тактически было правильно сообщать нации о второй – позитивной – половине программы лишь намеками. Это деморализовало противников, спутало планы тех сил, которые консолидировались бы и причинили бы серьезные неприятности, если бы Путин провозгласил заранее, что он хочет получить в конечном итоге.
Но теперь ситуация существенно, качественно, глубинно изменилась. То, что было достижением предшествующего этапа – деполитизация - в свою очередь, становится угрозой, препятствием, вызовом. 4 года (эффективной) ставки на «технологии» создали в управлении страной определенную инерцию, стали «традицией». И определенным политическим игрокам путинской команды, которые были оптимальны, эффективны ранее, трудно остановиться, перестроиться. А значит и на самого Президента будет оказываться определенное влияние: раз система намеков и технологий так эффективно сработала ранее, давайте сохраним этот же стиль, давайте создадим новые искусственные политические проекты, блоки и партии, раздадим карты, а потом снова их успешно разложим на составляющие и спутаем. Это искушение пустотой, бессодержательностью. Искушение аполитичностью, отсутствием политики.
Ряд знаковых назначений на вершине российской власти показывает, что этот сценарий – замораживания деполитизации – вполне реалистичен. Технологическое манипулирование демократией, обоснованное ранее, сейчас может остаться основной стратегией, и задержать, а то и вовсе отменить содержательное наполнение российской политической жизни новым – качественным, путинским, державным – смыслом.
Иными словами, главный субъект российской политики – Президент Владимир Владимирович Путин сегодня стоит перед дилеммой: строить ли на пустом месте новую смысловую политическую конструкцию, делегировать ли (в первую очередь) своим сторонникам из «Единой России», Правительства, Парламента и Совета Федерации мандат на выработку органичной, последовательной идеологии, национальной стратегии, актуальной политической философии или оставить все как есть, законсервировать статус кво, дергать за ниточки послушных и бессубъектных марионеток, от которых ничего по сути не зависит.
Этот выбор не очевиден, и в любом случае сопряжен с риском. Если Путин решится на строительство содержательной политики, идеологическое оформление полноценной стратегии, он инвестирует свой личный капитал в политическую систему, которая в перспективе сможет жить и развиваться независимо от него. В этом случае Путин делится той концентрацией политической субъектности, которая накоплена им, с другими. Причем не только со своими последователями, но и с возможной оппозицией, которая получает идеологическую легитимацию, содержательность и возможность полноценного идейного и политического диалога. Риск для Путина – очевиден, но такова цена за место в истории, за создание чего-то большего, нежели отдельная личность и даже ее самая головокружительная карьера.
Может быть избран и второй путь – «консервации пустоты». Режим деполитизации сохраняется, политические силы и партии остаются номинальными и управляемыми, технологии имитируют политику, оппозицию, продолжая подменять реальность спектаклем, проявления общественных, экономических интересов, борьбу идей – нервным шоу, демократию – отталкивающей имитацией. Это не менее рискованно для Президента, так как еще 4 года политтехнологических «разводок» и объективная проблема передачи власти в 2008 году разочарует и сторонников самого Президента, и мыслящий класс, и – при возможных социально-экономических трудностях – широкие слои населения. Уже сегодня бессодержательность СМИ, партийной и парламентской политики, неясность и непоследовательность экономико-социального курса вызывает растущее раздражение, которое гасится только агрессивными манипуляциями кремлевских технологов. Эта проблема будет нарастать, и не исключено, что сама «пустота» станет для Путина источником серьезной политической угрозы.
В любом случае специфика современной ситуации такова, что область рождения и созревания политической философии, национальной стратегии, новой государственной идеологии еще некоторое время будет находиться вне прямой партийной политики. В сложившейся системе резко возрастает роль, статус и значение общественных движений и организаций, которые – в силу их формальной отделенности от политических (манипуляционных) процессов – пользуются свободой от навязчивого контроля «управляемой демократии». Реальная политика в России должна органически состояться, вызреть и укрепиться в мыслящем сегменте реального общества; именно там, видимо, начнутся процессы выработки содержания, тогда как на поверхности в лучах политической рампы еще какое-то время будут по-прежнему кувыркаться веселые клоуны или невеселые неуклюжие дрессированные животные.
Путину предстоит найти ход к континенту политических смыслов, к тайной стихии содержания. Это, безусловно, его проблемы, но это и наши с вами проблемы. Ведь он – это мы, а мы – это он. Свято же место пусто не бывает.
