Все предшествующие четыре года Путин был связан договорами и обязательствами перед старыми ельцинскими элитами, которые путём договора, консенсуса согласились на него, в чем-то даже привели к власти. Теперь он с ними разрывает и выходит на новую магистральную позицию. Поэтому нынешний курс – новый. Путин строит великую Россию. Не обычную – нормальную, не сохраняет то что есть, а именно строит, созидает нечто новое - новую Россию. Он сохранил то, что было готово распасться, когда он пришёл, став президентом нашей страны в сложнейший период, и вот теперь он её укрепляет и развивает это.
Павловский: Мне трудно согласится с Александром, потому что он высказывает свою политическую программу, а у меня своей нет, моя программа – это программа моих клиентов. Я думаю, что в любом случае Путин будет строить политику, основанную на уважении к людям, и уважении людей к институтам, в которых они живут. Для меня это базовое условие демократии. Путин в первом президентстве создал вкус к тому, что люди почувствовали, что их уважают. И я думаю, что во втором президентстве они захотят уже надёжности, они захотят точно знать, что это их государство, и в дальнейшем, будь то Путин или не Путин – они будут жить в авторитетных, уважаемых ими институтах, поэтому они должны иметь: а) доступ к участию в этих институтах, б) доступ к экономике.
Система 90-х годов, а с моей точки зрения, это была промежуточная система, и в принципе, не жизнеспособная, она основана была в частности на неучастии большинства людней в экономике. Они присутствовали в качестве каких-то пассивных доноров, которые, если не умрут, дожидаются своего получения зарплаты, задержанной на год, два или три. В принципе, они были выброшены и из политики и из экономики. Я совершенно не согласен с определением «элиты» для той группы людей, при которых вё это происходило, оно в данном случае возмущает, оно просто притёрлось. Это конечно не были элиты, потому что элиты несут ответственность за граждан, в среде которых они стали лучшими, а если их избрали, то они несут ответственность за свою страну, за своё государство, а не играют им. Или они не элиты. Таким образом, элиты у нас ещё нет, элиты только возникают и надо полагать, что мы увидим их приход на сцену в роли именно правящих элит, правящего класса во втором президентстве Путина. Конечно же, большинство не может существовать только в социологии, оно должно располагать инструментами и ими действовать. Сейчас этих инструментов нет, поэтому большинство может только доверять Путину.
Путин далеко не уйдёт, в этом смысле, если он действительно ставил перед собой безумную задачу – размолоть в пыль все структуры и политические инструменты в стране – он бы дальше стал бы никем, он бы нажимал на кнопки нарисованные на столе. Я как раз думаю, что он ставит прямо противоположенную задачу – включить не участвующие в политике и экономике группы в долгосрочный процесс построения национальной России. Для меня очень важно, что он решился, хотя и в самом конце своего президентского срока, произнести понятие «российская нация». Я думаю, что оно не являлось для него новым, но он долго ждал.
Дугин: Категорически не согласен. Во первых, элита элите рознь. Посмотрим: в истории России, в других государствах, периодически элитами становились люди, которых, во-первых, никто никогда не избирал, которые просто присвоили, узурпировали эту функцию и которые проводили политику, совершенно безответственную, не являющуюся выражением воли народа. Бывали и другие случаи, когда элиты отражали позицию народа, но, в истории чаще всего завоеватели, какие-то проходимцы или просто случайные люди встают на место элит и выполняют функцию посредников и торговцев между властью и народом.
Что касается понятия «российская нация», то я считаю, что это абсолютно губительная идея превращать Российскую Федерацию в национальное государство. Во всём мире мы сегодня как раз наблюдаем кризис национальных государств. Они либо распадаются на несколько национальных государств по этническому или какому-нибудь другому признаку, либо они объединяются в более широкие конгломераты. Я полагаю, что сейчас единственный способ для России сохранить внутренний баланс, в том числе в области национальный, этнический политики, и отвоевать себе достойное место в новом, сложном глобализирующемся мире – это путь евразийской интеграции постсоветского пространства. Представление о создании «государства-нации» – это прямо противоположенный путь. Он привдет лишь к усугублению противоречий и к угрозе распада России. Мы сохранимся только если будем расширяться, стоит нам замереть на месте, попытаться заморозить статус кво, и возникнет риск взрыва.
Эпоха государств-наций прошла. Сегодня дилемма ставится так: либо глобальный однополярный мир под контролем США, либо создание региональных империй. И у России есть в этом случае только один выход -- Евразийская Империя.
Павловский: Я думаю, что вот всё-таки в этом пункте он абсолютно твёрд, и даже когда он не произносил слово «нация» – для него это то, чем он точно жертвовать и рисковать больше не захочет.
Цитата Алексея Кудрина: «Март и апрель определяют жизнь минимум на целый год. При том, что президент избирается на четыре, потеря года реформ, который позволят реально улучшить жизнь граждан России слишком дорого стоит. Сформировать эффективное и работоспособное правительство уже сейчас – это окно возможностей»
Дугин: Обратите внимание на то, что из этого следует. А из этого следует, что г-н Касьянов и предшествовавшая структура правительства препятствовала проведению курса реформ. Это полнотьсю подтверждает мою трактовку оставки Касьянова и назначения Фарадкова.
Соответственно, Правительство Касьянова было не инструментром для проведения воли Путина, но инерциальным элементом компромиссного договора Путина с ельцинскими элитами. Как член правительства, Кудрин, (кстати отнюдь не патриот и не силовик, а напротив, надежда наших либералов) признаёт открыто, что именно структура предшествовавшего правительства была препятствием проведению нормальных путинских реформ. Вот и я о том же. Убрать Касьянова это уже само по себе реформа, а не назначить Кудрина премьером - реформа вдвойне.
Павловский: Я думаю, что предыдущее правительство и все его члены, в какой-то степени сами виноваты, что они построили такую скульптурную группу, в которой каждый или наступал друг другу на ногу, или держал и ждал того счастливого момента, когда появится новый премьер, а ещё лучше, он сам станет премьером, и в итоге это было заметно. В этом в какой-то степени их поощряла и другая ветвь нашей исполнительной бюрократии, которая заканчивается в Кремле и во что это выливалось – просто в то, что правительство неплохо работало в качестве транслятора сигналов, которые поступали извне. Оно было проводником сигналов, которые вырабатывались отчасти в Администрации Президента, отчасти – в группах либеральных и не либеральных. Кстати, отсюда – противоречие действий правительства. Знаете, дайте нам какой-нибудь курс, а не равнодействующее сложение многочисленных групп.
Дугин: Здесь, Глеб, противоречие – если тогда оно было техническое и слушалось Администрацию Президента, то при Фрадкове, который более технологический, чем Касьянов, оно будет ещё более техническим… Т.е. по Вашей логике, все останется как есть.
Павловский: Я скажу – моя точка зрения состоит в том, существовавшая до зимы этого года система, она, в значительной степени, возвращала президента к технической функции. Она, строго говоря, хотела от него только одного – рейтинга. С моей точки зрения отставка правительства – это было плановое действие, и привязано оно было конечно же к драматургии выборов. Путин хотел, чтобы это происходило на людях, в тот короткий период, когда наше население следит за политическим процессом.
Наше население в большинстве своём состоит из среднего класса, который вырос ещё на 20% за годы президентства Путина. Он очень мощный по всем социологическим опросам, он очень скептичный при своё оптимизме в отношении своих собственных усилий и собственного будущего. В этом смысле Путин, на мой взгляд, лидер именно среднего класса. Кстати, средний класс, это опора демократических институтов, но он не однозначно либеральный во всех своих проявлениях. Он является, я извиняюсь, Александр, опорой национальных государств европейской традиции, городской. Мы уже тоже городское общество, и вряд ли станем опять сельским, и это средний класс и является опорой Путина.
Дугин: Откуда же тогда у Путина такой рейтинг? Это тоже противоречие: средний класс в России по определению маленький, миноритарный. Если бы Путин опирался на средний класс он был бы миноритарным политическим деятелем, лидером меньшинства. Путин президент народный. Народный и русский. Вот что вы, либералы и западники, не хотите или боитесь признать.
Я предлагаю специфическую формулу, которая определяет, что такое путинский либерализм. Известно утверждение, что в основании либерализма лежит модель «laisser faire», французское, «позвольте делать». Так вот, путинский либерализм, это "laisser faire a Monsieur Poutine" –"не мешайте делать месье Путину". Это путинское издание либерализма, его фирменный «laisser faire». Те инструменты, которые будут позволять Путину реализовывать проекты и стратегические программы, будут действительно осуществлять либеральные путинские реформы. Те которые будут ему препятствовать, те будут препятствовать вот этому «laisser faire» принципу. И в этом отношении мне представляется, что самое главное в либерализме, это не столько «что-то делать», это проект «не мешать», "снять запреты". Смысл либерализма, как говорил Джон Стюарт Миль, это «свобода от». Путину надо освободится от сдержек, от того, что ему мешает, от обязательств перед несостоятельными обанкротившимися, корумпированными элитамии, тогда реформы пойдут. Фрадков, это тот инструмент, тот технический модуль, который позволяет реализовать «laisser faire». Фрадков - выразитель, символ этой либеральной, если угодно, программы реформ. Что что, а уж мешать Путину он точно не станет.
