Но когда политическая власть волевым образом провозглашает сроки и темпы роста этого показателя, мы явно выходим за рамки либеральной теории: в логику развития хозяйства вмешивается "посторонний" критерий - государственная власть, минимализация участия которой в экономике была основной задачей предшествующих лет российской реформы. Из этого следует, что призыв президента к удвоению ВВП можно считать обозначением курса на мобилизационную экономику, а, следовательно, отходом от жёстко либеральной логики экономического развития.
Теория мобилизационной экономики не получила такого тщательного доктринального развития как либерализм или марксизм. Мобилизационные моменты можно найти в обеих этих системах, но чаще всего они проявляются в критических ситуациях, когда решение насущных экономических и политических вопросов оказывается более актуальным, нежели споры теоретиков. Смысл мобилизационной экономики состоит в том, что государство активно соучаствует в хозяйственной жизни, но не через прямой контроль, не через "дирижизм" (управление, планирование), а через создание благоприятных условий для тех отраслей экономики, которые призваны в срочном порядке изменить положение дел в общенациональном масштабе. Мобилизационная экономика оперирует с рыночными механизмами, но ориентирует их к определённой цели, относящейся к внерыночной сфере. В этой связи можно предположить, что в данном случае удвоение ВВП нужно Путину не само по себе, а как средство сохранения за Россией статуса геополитической субъектности, обороноспособности и суверенитета, которые, в противном случае, в условиях глобализации и перед лицом новых вызовов окажутся под ударом. И здесь можно поспорить с противником Илларионова, Депутатом Госдумы Сергеем Глазьевым, который считает, что президент потребовал не чего-то "амбициозного", а всего лишь возвращения к уровню экономической активности 1989 года. К мобилизационной экономике Президента подталкивает не размышление над нюансами экономической теории, но логика сохранения государства, национальный императив.
В чём вообще может быть проявлен курс на мобилизационную экономику в ситуации, когда речь действительно идёт о чем-то гораздо более важном и внушительном, а именно, о смене экономической парадигмы?
В первую очередь, властью будет затребована новая группа экономистов, стоящая на равноудаленных позициях как от коммунистов, не имеющих никакой внятной экономической модели и ранее позорно проваливших всё, что можно и нельзя, так и от либералов-реформаторов, чьи методы на данный момент не соответствуют исторической задаче. Эта группа может быть создана на базе эволюционировавших в патриотическом ключе вчерашних либералов с привлечением некоторых кадров из промышленного лобби. Как бы то ни было, в среде экономических экспертов грядёт суровая ротация кадров. Очевидно, что либералы, верные своим теориям, не захотят и не смогут полноценно участвовать в задаче удвоения ВВП - вся структура их мышления и стратегия действий противоречит этому даже теоретически, не говоря уже о практической стороне вопроса. Максимум, что они могут предложить, так это сократить государственные расходы - читай, полностью урезать любые социальные программы, - на чём настаивает либерал Илларионов.
Второе: существенно изменится положение олигархов, крупного частного бизнеса. Вначале своего правления Путин "равноудалил" эту группу от политических интриг и контроля над СМИ, но формат их участия в экономике страны остался прежним. Фиговые листы участия олигархов в социальных и образовательных программах прикрывали продолжение старой стратегии: эффективный менеджмент в деле добычи и экспорта природных ресурсов с присвоением львиной доли прибыли в частные руки. Мобилизационная экономика потребует существенных изменений отношений по оси власть - олигархи. В какой-то момент олигархам будет выдвинут ультиматум: либо вы включаетесь в мобилизационный проект, либо пеняйте на себя. Включение означает строгое увязывание основных параметров экономической политики олигархических групп с национальными интересами, определение объектов для основных инвестиций, делегирование ответственности за финансовую поддержку развития тех проектов, которые российская власть посчитает оптимальными и наиболее важными - включая различные направления ВПК, научные разработки и т.д. Такой подход отличается от национализации тем, что менеджмент крупных частных корпораций действует в либеральном режиме, тогда как государство активно вмешивается - формальными и неформальными средствами - в использование прибыли, в процесс реинвестиции. Добиться этого включения олигархов в мобилизационный проект можно разными путями: политическим, законотворческим и т.д. Суть же остаётся неизменной: экономическая свобода олигархов отныне будет существенно ограничена, подчинена интересам национальной администрации, ставящей перед собой вполне конкретные задачи. Последние события с "ЮКОСом" прекрасно иллюстрируют о чём идёт речь. Ходорковского, после исчезновения из России Гусинского и Березовского, вполне можно назвать предводителем олигархов, политическим выразителем их классовых интересов. Ходорковский открыто провозглашал логику транснационализации крупного российского бизнеса, солидаризовался с голобализацией, и, тем самым, вошёл в прямую оппозицию с интересами национальной администрации Путина, призывая её поступится частью полномочий. Развитие России по Ходорковскому это проект прямо противоположенный мобилизационной экономике: в нём национальные экономические интересы безусловно вторичны перед императивом интеграции крупного бизнеса в наднациональную систему глобализма. Когда глава "ЮКОСа" не просто теоретически оформил свою позицию, но и приступил к её политическому воплощению (спонсирование правой и левой оппозиции по отношению к национальной администрации), терпение власти лопнуло. Главный партнёр по бизнесу Ходорковского Абрамович широким жестом покупает английскую "Челси" как бы щёлкнув президента с его мобилизационной экономикой и национальными интересами по носу. Взаимоисключаемость этих двух сценариев (олигархат и экономическая мобилизация) на наших глазах становится чем-то само собой разумеющимся.
Мобилизационная экономика близка социализму в том, что предполагает контроль над крупным частным капиталом, но радикально отлична от него в том, что перераспределение касается не "убыточных" вливаний в социальный сектор, на чём опять таки настаивает Сергей Глазьев с единомышленниками, но реинвестиций (не гарантирующих, впрочем, прибылей) в те области промышленности, от которых зависит мощь государства как такового. Этими областями является оборонная промышленность, высокие технологии, научно-исследовательские разработки, национальная индустрия, станкостроение и т.д. Одним словом, суть мобилизационной системы можно выразить так: императивное реинвестирование сверхприбылей ресурсодобывающих монополий в реальный сектор национальной экономики с учётом оборонных расходов.
Очевидно, что это потребует либо "перевоспитания" олигархов, привыкших к либерализму ельциновской эпохи, либо их ротации. Оба направления быстро натолкнутся на препятствия - субъективное нежелание олигархов идти на ограничение своей свободы и своего соучастия в транснациональных проектах, к чему их подталкивает логика глобализации, и заведомая неэффективность неолигархического менеджмента (что мы видим в случае цепи провалов "питерской группировки", пытавшейся войти в клуб олигархов). Путину ещё только предстоит решить эту сложную проблему, и заведомо надёжных рецептов тут нет.
Мобилизационные методы теоретически не должны затронуть средний и мелкий бизнес. Напротив, в этой сфере продолжение процессов либерализации будет только приветствоваться. Эта область призвана стать тем мотором, который даст системе устойчивость и стабильность.
И последнее: политическое оформление мобилизации. Путин, встав на путь удвоения ВВП, приобретает двух отчетливых политических противников - либералов и коммунистов. И те, и другие по разным причинам не могут согласиться с мобилизационным вариантом - для либералов неприемлемо ограничение рыночной свободы, затрагивающей крупный капитал, для коммунистов - постановка социальной проблематики на второй план. Следовательно, этот проект потребует создания качественно новой политической силы, не просто лояльной Президенту, но фундаментализирующей идеологически, политически и концептуально его новый курс.
