Элита, сохраняя рычаги управления, теряла нерв его идеологической и ценностной нагрузки. Причем формальная приверженность идеологической системе коммунизма по сути ничего не меняла. Поскольку эта идеология была тотальной, элита и тем более массы утратили необходимость защищать ее перед внешним и внутренним врагом. Ценность советской идеологии казалась столь очевидной, что для ее принятия не требовалось никаких усилий, это казалось само собой разумеющимся. Но когда такое чувство самоочевидности появляется, необходимость интеллектуального мобилизационного усилия пропадает. Победив формального идеологического врага в самом советском обществе, советская элита стала жертвой врага неформального. Дисциплина во имя дисциплины несла в себе неотразимую притягательность анархии. Именно поэтому общество на границе 80-х ринулось сломя голову в либерализм. Он не был навязан извне, он вызрел изнутри как продукт гниения, саботажа и безволия.
Сегодня мы ставим перед собой сложную дилемму: либо “свобода от”, либо “дисциплина во имя ничего”. Как свобода должна быть “для”, так и дисциплина должна иметь цель.
Какую цель мы ставим для новой дисциплины?
Ее смысл рождается из реальных угроз сегодняшнего дня.
Дисциплина нужна нам, чтобы не потерять человеческий облик, не разложиться в потоке льющейся грязи, чтобы сохранить вертикальное положение. Мы – в центре потока искушений: купи, съешь, попробуй, курни, уколись, посмотри на то, что смотреть нельзя, соверши то, что традиционная мораль категорически запрещает, обмани, обойди, сделай подлость – и ты получишь наслаждение. С каждой стены, из каждого кадра, с рекламного стенда, с интернетовского сайта, с газетной полосы… У нас хотят отнять наше “я” и пустить его по ветру, растратить в эфемерном наслаждении “запретным” и мгновенно превращающимся в уголь прошлого плодом. Нашу волю сегодня крадет не тоталитарное общество, но тотальность искушения. Мы поддаемся – раз – и только горький осадок, темное чувство утраты, тень падает на сердце, мы неестественно смеемся и тщимся тут же забыть. А в полночь приходит одиночество и смотрит на нас своими серыми глазами, молча и тихо смотрит. Нам нужна дисциплина, чтобы сказать окружающему миру “нет”. Чтобы властвовать над потоком бытия и утверждать свой этический моральный порядок. Дисциплина – это то, что делает человека ценным.
Дисциплина нужна, чтобы наши дети не рассыпались на глазах в убыстренном ритме бессмысленной жизни, чтобы они учились ставить цель и ее достигать, чтобы они были натянутой струной, свежим, упругим существом, а не предсказуемыми рабами психотропных веществ, автоматами массовой индустрии, все более склоняющейся к эксплуатации нелегального и извращенного.
Дисциплина нужна, чтобы мы строго соблюдали пост, застывали в храме от “Трисвятого” и по “Отче наш”, совершали земной поклон после “Достойно есть”, выучили хотя бы “Символ веры”. Ведь речь идет о церковном возрождении – без дисциплины это останется поверхностной модой, ханжеством и самоуспокоением. Каждый христианин – воин Христа, а что за война без подтянутости, знания устава, беспрекословного подчинения начальству… Великая вера наша – высшая цель жизни. Завет предков, спасение в будущем, смысл бытия в настоящем. Это свежее чувство возвращения к родному сокровищу, забытому, поруганному; светлый миг узнавания жарок… Он дает нам сладость, но требует вытянуться душой во фрунт. Православие обязывает, мобилизует. Мы входим в ангельскую рать против сил ада. Буквально так.
Вокруг нас живут народы, которые понимают только силу и мощь. Слабых они топчут танками, забрасывают ракетами, душат экономическими санкциями, фальшивыми “ценными бумагами” и “правами человека”. Если мы будем разевать рот в ожидании гамбургера или извращенного телешоу, превратимся в кучку пепла. Но чтобы стать сильными, надо сменить наш национальный стиль. Сегодня на самом деле Отечество в опасности. Однополярный мир украл у нас суверенность, опираясь на произвол единственной гипердержавы. Без дисциплины мы окажемся незаметно для себя в мягком концлагере. Ведь yankee приходят в полночь.
Дисциплина нужна, чтобы получить образование, чтобы открыть и отстоять свое дело, чтобы основать и сохранить семью, чтобы страна, которая дала нам язык, жизнь, внешность, психику, мышление и культуру, была независимой ни от кого, свободной и процветающей.
Дисциплина нужна для того, чтобы по-новому – с самого начала – осмыслить “кто мы?”, “где мы?”, “откуда мы?”, “куда мы?”. Ведь сегодня, друзья, ничего не очевидно, ничего не ясно, ничего не определено. Нам никто не предложит готового ответа; слава Богу, что власть дала нам некоторую передышку и возможность перевести дыхание, но ничего вразумительного мы пока от нее не слышали. Хорошо хоть уменьшился поток грязи, лжи и клеветы на наш народ и нашу страну, на нашу нацию и нашу историю. Но никакой цели нам не поставили, и наш маршрут снова в тумане. Сегодня мы дружим с Западом, завтра уже нет, послезавтра опять дружим… Понятно, что конъюнктура колеблется, но мы должны сами по себе утвердиться в нашей национальной стратегии: так “да” или “нет”? Не готовы ответить? Не готовы… Нам необходима дисциплина, чтобы подготовиться. Мы не можем уповать ни на власть, ни на олигархов. Власть слаба и растеряна, олигархи (по крайней мере, такие, как у нас) русскому народу сегодня даже не товарищи и даже не попутчики, они гнут свое, они-то дисциплинированны, но совершенно не заинтересованы, чтобы дисциплинированными были мы. С расслабленными слюнотекущими доверчивыми массами иметь дело удобнее – это пассивная затратная часть, подвид природной ренты, необходимое зло.
Если мы встанем на новый путь дисциплины, мы будем весомы, достойны, опасны врагам, ценны друзьям. А без этого сгинем.
