2. Показательно, что тот же Фукуяма заимствует тезис о "конце истории" у Фридриха Гегеля, которого Поппер возводит в сомнительный ранг "духовного отца всех разновидностей современного тоталитаризма, как правого, так и левого". Но Фукуяма - в очередной раз, вслед за Марксом, Джентиле перетолковывая прусского националиста Гегеля - на сей раз применяет концепцию "конца истории" к той фазе, которая наступает вместе с победой либеральной идеологии и рыночной парадигмы хозяйствования (в ее наиболее абсолютизированной англосаксонской форме) над всеми остальными формациями - феодальными, социалистическими, националистическими, религиозными. (Кстати, этот тезис он почепнул у гегельянца Коржева, который довольно давно - но с отрицательным знаком - увидел грядущее исполнение гегельянского тезиса не в Советах , как он думал раньше, а в США).
Так последним словом человеческой истории провозглашается капитализм в его наиболее совершенной, наиболее развитой стадии.
3. Эта современная стадия капитализма отличается от известных исторически классических его форм. Отличие настолько существенно, что сегодня для его определения принято говорить о новой стадии развития общества - о постиндустриальном или информационном обществе. Такое постиндустриальное общество есть социально-экономическое и социально-политическое выражение пост-модерна. Верно и обратное: пост-модерн является культурным эквивалентом пост-0индустриального общества, начинающего полнее рефлектировать свою сущность, свое глубинное отличие от предшествующих этапов.
4. Мрачные прозрения в сущность новой стадии развития капитализма, когда Капитал окончательно подчинит себе все альтернативные силы и полюса социальной истории, составляли завещание последних мыслителей "новой левой" школы - Делез, Гваттари, Дебор, Бодрийяр. В их трудах последнего периода (для первых трех - предсмертных трудах) наступление постиндустриального порядка рассматривается в крайне зловещих тонах. Но с тезисом о "конце истории" они, в принципе, согласны. Бодрийяр, правда предпочитает говорить о "пост-истории", что то же самое.
5. Таким образом, левая и антилиберальная мысль - хотя и с противоположным, пессимистическим - знаком, но в целом согласна с диагнозом оптимистического капиталиста Фукуямы, идеального "последнего человека" (именно ницшеанской концепции "последнего человека" посвящена последняя книга Фукуямы). Но там, где сами либералы видят исполнение исконных чаяний о "прекрасном новом мире планетарного рынка", "новые левые" видят триумф капиталистического отчуждения и социального зла, "реальной доминации капитала", следующей за эпохой его "формальной доминации" (по словам раннего Маркса).
6. Оптимизм либералов основан на их понимании человеческой истории, как зла. Ее содержанием было "непрерывное хаотическое насилие, следование иррациональным импульсам архаичной человеческой души, которая постоянно стремилась спроецировать свое дикарское содержание на социальные реальности, порождая конфликты, войны, революции, режимы, постоянно тяготеющие к тоталитаризму"(см. анализ Фукуямы у Кондилиса, Ноама Хомского и Армина Мелера). По мнению либералов, "история длилась до тех пор, пока человеческий индивидуум стремился воплотить свое индивидуальное начало во внеиндивидуальных сферах, порождая насилие, конфликтность и неравенство". "Мифологическое растяжение индивидуального до вселенских масштабов и есть философская основа всех нелиберальных, иерархических, тоталитарных обществ - как древних (рабовладельческих, феодальных), так и современных (коммунизм, фашизм)". И во всех случаях социальная доминация основывалась на экономическом насилии над "органическими законами рынка".
7. Либералы рассматривают наступление капиталистического порядка как необратимый шаг прочь от "вечного возвращения", на котором зиждились традиционные общества или их современные, завуалированные, внешне модернизированные дубли. Линейное время возникает вместе с капитализмом и начинает прокладывать свой магистральный путь сквозь инерциальные толщи циклических (или синхронических) представлений.
8. Двадцатый век был ознаменован борьбой либерализма в его наиболее рафинированном, очищенном виде против закамуфлированных реставраций парадигм традиционного общества, наиболее яркими из которых были "фашизм" и "коммунизм". После победы над Гитлером последним бастионом истории остался советский лагерь. В советской идеологи тоже речь шла о том, что при коммунизме история будет преодолена, но либеральный рассудок вскрывал за этим не радикальное и окончательное преодоление мифа, но замаскированный миф в новой форме.
9. Падение социалистического лагеря и начало рыночных реформ стало для либералов мессианским знаком. Именно тогда и появляется знаменитый текст Фукуямы, который стал социально-политическим манифестом победившего либерализма, либерализма, преодолевшего своего последнего и самого серьезного противника.
10. Этот момент - конец 80-х начало 90-х - является решающей разделительной линией. Многие вещи были впервые названы политической элитой Запада своими именами. Мы услышали из уст западных властителей все те ключевые слова и пароли, которые отчаянно реконструировали маргинализированные и демонизированные критики. "Новый мировой порядок", "мировое правительство", "единый мир", "планетарный рынок" и т.д. Если ранее либерализм сосредоточивал свои концептуальные усилия на "разоблачении иррационального мифа, лежащего в основе псевдонаучных построений марксизма и иных антикапиталистических учений" и при этом использовал преимущественно критический, аналитико-позитивистский метод, то отныне после исчезновения оппонента, открылась возможность самим прибегнуть к утвердительным (хотя и рефлекторным) конструкциям, удивительно напоминающим мифологический язык только что поверженного врага.
11. Иными словами, на рубеже 90-х либерализм, долгое время выступавший скорее как критика и аналитическое разъятие "холистских конструкций" своих оппонентов, сам стал активно использовать язык мифа, против которого столь долго боролся.
12. Показательно, что взрыв интереса к геополитике на Западе приходится как раз на этот момент, а геополитика является как раз той дисциплиной, которая строится на сознательном сочетании мифологического символизма и научно-критической методологии.
13. Итак, оставшись наедине с самим собой, либерализм вынужден был заговорить языком мифа. Каковы основные черты этого мифа? Каковы источники и составные части либерализма?
14. Законченная эсхатологическая модель либеральной концепции основывается на следующих концептуальных блоках:
- минимальный гуманизм, индивидуализм как универсальный ключ любых (в рамках полит-корректности) разновидностей гносеологии; отсюда микро-антропо-морфизм интерпретаций; теза софиста Протагора - "человек есть мера вещей" приобретает редуцированный характер - "маленький человек есть мера вещей", "индивидуум есть мера вещей". Этот минимальный гуманизм радикально отличает либеральное мировоззрение и от негуманистических концепций (свойственных традиционных обществам) и от максимального гуманизма коммунистов.
- просвещенческая концепция однонаправленного прогресса, линейного механического времени, необратимого поступательного развития
- культурный, цивилизационный и экономический расизм Запада, выступающей под видом "универсализма" и "общечеловеческих ценностей"; это наследие католического понимания ойкумены, отождествляемой со "всем миром", но откуда были исключены не только нехристианские народы, но и Православный Восток.
- специфический англосаксонский мессианизм, в котором протестантская этика хозяйства (капитализм), наделена религиозным, сотериологическим значением
- представление о техносфере как о самодовлеющей ценности
15. Все эти компоненты складываются в законченную интерпретационную модель, позволяющую либералам со всем основанием заявить если не о наступившем, то о наступающем "конце истории".
Минимальный гуманизм, лежащий в основе обскурантистской по своей сути теории "прав человека", стал проговариваемым (или подразумеваемым) стержнем современности, пронизывающим юридические, культурные, социальные, политические, экономические, хозяйственные сферы. Эталон "последнего человека" транслируется на тысячи ладов всеми видами СМИ - причем от самых концептуальных форм (философские проповеди либеральных теоретиков) до самых упрощенных - концептуальных стилизаций рекламных роликов и телевизионных заставок.
Факт падения социализма перед лицом рыночного строя является фактом огромного гносеологического значения. Речь идет не о победе более эффективного порядка над менее эффективным, речь идет о выигрыше колоссального спора о содержании "конца истории". Проигрыш коммунистической версии этого конца имеет необратимые последствия. Линейное время окончательно побеждает циклическое.
Запад после выигрыша холодной войны становится единственным полновластным централом геополитической власти. Падение Восточного блока подтверждает в глазах либералов - окончательную историческую правоту своего пути. Полноценные люди Запада победили неполноценных архаиков Востока.
Англосаксонский мессианизм, сформировавший американское общество по искусственному социально-экономическому шаблону, как великий либеральный эксперимент, доказал в глазах его приверженцев свою состоятельность. Победа США над СССР в такой оптике приобретает характер "исполнения пророчеств", эсхатологически обещанное падение "империи зла" (Рональд Рейган).
Технологическое развитие и особенно рывок в информационной инфраструктуре, где лидером опять же являются либеральные страны, позволяет Западу контролировать и задавать исходные параметры структуры техносферы. Это обеспечит материально-силовую поддержку новой либеральной гегемонии.
Налицо все признаки осуществляющейся, сбывающейся эсхатологической утопии. Либеральной утопии.
16. Как и всякая утопия, как всякий миф такая концептуальная конструкция стремится избежать критического анализа, апеллирует к эмоциональной, сублиминальной, суггестивной сфере. Стремится выдать себя за нечто само собой очевидное, естественное, безальтернативное, неизбежное. За то, чем она не является.
Задача корректного ученого - проигнорировать этот гипнотический и вполне тоталитарный заряд, и беспристрастно выяснить структуру либерального, в том числе и рыночного, мифа.
Готовых рецептов здесь нет. Историческая ситуация является беспрецедентной, уникальной, и только сочетание серьезной научной подготовки с эвристическими методами может вывести нас на позицию с которой мы увидим во всем объеме реальные очертания того "прекрасного нового мира", который нам усиленно навязывают современные проповедники Рыночной Либеральной Веры.
