Гейдар Джемаль: Введение полковых священников имеет, во-первых, явную антиисламскую окраску, поскольку это одностороннее введение, поскольку там не предполагается мулл. Стало быть это некий шаг в сторону некоторого исторического царизма, где армия была инструментом колониального расширения российской империи, где она вела войну против южных соседей, против турок, против Средней Азии. С моей точки зрения, очень редки примеры того, когда священнослужители укрепляли веру солдат. Это было возможно, когда дервиши были впереди янычар в некоторых войнах Османской империи и, возможно, когда православные священники вели румынские полки в 41 году на Украине.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, основательны ли эти опасения?
Александр Чуев: Вы знаете, я понимаю опасения мусульман. Но думаю, что они безосновательны. Я считаю, я более чем уверен, и если это не так, думаю, будем править во втором чтении, что, конечно, речь не идет о том, чтобы представители всех других религий, кроме православия, фактически были каким-то образом ассимилированы духовно в православие. Я думаю, что будет и мулла в статусе полкового священника, священнослужителя, будут и представители и других традиционных религий, безусловно. Может быть не в тех пропорциях, что и православные. Потому что в основном только в определенных частях или в определенном количестве есть верующие других конфессий. И тем не менее, я думаю, что как-то будет решен вопрос и будет прописано. Поэтому осуществлять свою свободу совести и вероисповеданий сможет каждый. Во-вторых, на мой взгляд, я считаю, что сегодня как раз у нас просто нет другого пути. Ведь у нас нет на самом деле другой возможности изменить духовно-нравственную составляющую в армии, потому что при Советском Союзе была некоторая идеология, были замполиты, которые выполняли некоторые решения съездов партии и внушали те ценности, которые КПСС разрабатывала, декларировала и воплощала через них, вливала в сознание, в головы военнослужащих. Сегодня нет такой идеологии государственной. Сегодня нет и другой какой-либо идеологии морально-нравственной и духовной, на которой построено в том числе основание защищать свою родину. Это должно быть понятно каждому, вроде бы должно быть впитано с молоком матери, но, к сожалению, это не часто так. Поэтому здесь священник, и духовное обоснование, и вера в Бога - это такие истины, такие идеалы, которые крайне важны. Военнослужащие получат возможность и получат выход иногда из морального тупика, в который они попадают. И духовную поддержку, конечно. Потому что служба в армии - это достаточно тяжелая служба, особенно в нынешних условиях.
Я не абсолютизирую этот шаг, я не считаю, что именно введение полковых священников решит все проблемы армии. Нет. По крайней мере, в качестве первого шага, одного из шагов это очень важно.
Владимир Кара-Мурза: Может вслед за этим появятся идеи ввести подобные институты в милиции, в пожарных войсках или где-то в профессиональных училищах, в консерватории?
Александр Чуев: Что касается милиции и пожарных войск. В чем специфика военных частей? Люди, находящиеся в военных частях, они отрезаны от мира в определенной степени, они не имеют возможности пойти в храм. Пожарные или милиционеры, отслужив, отбыв свое на работе, возвращаются домой, у них есть выходные дни, они могут позволить себе пойти в обычный храм и быть обычным прихожанином. Вот, к сожалению, в армии это сделать нельзя, это сложно. Поэтому, я считаю, что все-таки вряд ли распространится этот институт на другие службы. Но, тем не менее, ничего плохого нет. У нас есть, например, университетский храм святой Татьяны в Москве. Вообще храмы при высших учебных заведениях, на мой взгляд, не несут в себе ничего плохого, только хорошее. Наоборот, студенты получают какой-то нравственный заряд. Это хорошо на самом деле.
Владимир Кара-Мурза: Депутат Государственной думы полковник запаса Виктор Алкснис опасается конкуренции конфессий.
Виктор Алкснис: Я, честно говоря, с большим сомнением отношусь к этой идее, потому что, учитывая то, что в армии среди призывного контингента представители из мусульманских республик, соответственно, должно быть не только военный священник, но военный мулла, а там и буддистский потребуется священнослужитель. А как, скажем, православный священник будет внушать юноше, исповедующему ислам, чтобы он исполнял свой долг, я не знаю. Поэтому в каждой воинской части держать священников всех основных конфессий, а может быть баптист потребует, чтобы у него был свой, свидетель Иегова. Все это дело такое весьма опасное.
Владимир Кара-Мурза: Что ответите коллеге Алкснису?
Александр Чуев: На самом деле, на мой взгляд, здесь никакой конкуренции, никакой проблемы не будет. Ведь задач у священника несколько - это решать вопросы моральные, в том числе духовные, возникающие у солдат, офицеров и, конечно же, каким-то образом давать обоснование и воспитательную компоненту вводить в военную службу - это очень важно. Я считаю, что не надо будет пытаться изменить веру тех, кто служит. Безусловно, для мусульман это может делать мулла, для православных это будет делать священник. Я думаю, что здесь никакой проблемы не будет, да и не было никогда. И в царской России в том числе такая служба была и это не означало, что верующие мусульмане или представители других конфессий должны были идти к православному священнику. Такого не было. Были и муллы, были возможности решать эти проблемы с представителями других конфессий. Я считаю, что это надуманная проблема.
Другой вопрос, что построить эту систему так, чтобы она работала, построить, чтобы это не было обязаловкой или чтобы, извините, все пошли на молитву по приказу начальника части, такого тоже быть не должно. Не строем, а должны быть какие-то возможности свободного духовного выбора. Хотя, конечно, определенные занятия или проповеди со стороны священнослужителя должны быть. Но это не значит принуждение, потому что можем получить обратный эффект.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Рязани от радиослушателя Валентина.
Слушатель: Здравствуйте. Я тоже думаю, что религиозная составляющая здесь не столь важна. В этой связи меня заинтересовала фраза такая: приходят морально неподготовленные. Это что, они полностью аморальные приходят или еще недостаточно аморальные приходят?
Александр Чуев: Вы знаете, очень часто происходит и так: военкомат или призывная комиссия не смотрят, хороший человек или плохой человек идет в армию, вообще что он думает о жизни, как он настроен в отношении своих товарищей. Там решают совсем другие вопросы - физически годен или не годен. Годен. Хорошо, иди служи. И очень часто в одну и ту же часть попадают совершенно разные люди, с разными представлениями о добре и зле, о жизни. И это действительно так. Я говорю еще раз: наша школа за последние 15 лет деградировала и не дает общего и понятного воспитания. Молодые люди воспитываются совершенно в разных средах, из разных школ, из разных социальных слоев приходят вместе служить в армию. И конечно, здесь происходят очень серьезные внутренние столкновения. И плюс объективные условия - дедовщина, которая также существует. Первое - это бесправие и тяжелое материальное положение во время службы солдата. Второе - это, с одной стороны, безответственность, а с другой стороны то же самое бесправие и тяжелые условия службы для офицера, особенно средней и низшей категории. И конечно, непрозрачность и военного бюджета, и непродуманность решений, которые принимаются, несоизмерение тех условий, в которых не только должны служить, но даже перевозиться солдаты. Если мы помним, как у нас замерзали и замерзли в итоге, попали в больницу целый ряд призывников, которых везли на место службы. Это все звенья одной цепи. Но если говорить о взаимоотношениях в армии, спросить совета, подойти к человеку из другой среды, не к военачальнику. Ведь никто не пойдет к командиру части и никто не пойдет решать какие-то тонкие сложные внутренние вопросы к прапорщику или еще к кому-то, а к батюшке пойдет и посоветуются, и есть такое понятие как исповедь и тайна исповеди, может быть поделятся чем-то, он даст совет. Это на самом деле очень важно.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Курской области от радиослушателя Николая.
Слушатель: Доброй ночи, уважаемые господа. Тайна исповеди - это вы здорово сказали. В России такая традиция от царевича Алексея до наших дней. Я представляю себе нашего верховного главнокомандующего. Я все присматриваюсь, как он крестится. Так незаметно, то ли двумя перстами, то ли тремя перстами. А свечки как они держат, микрофоны как держат - это очень интересно. Вы понаблюдайте. Я хочу сказать, я представляю себе министра обороны или верховного главнокомандующего, он приходит к священнику и говорит: согрешил я.
Владимир Кара-Мурза: Как вы думаете, согласован этот законопроект с руководством военного ведомства?
Александр Чуев: Я думаю, да. Военная прокуратура не стала бы действовать без какой-либо санкции согласования, это было бы, по меньшей мере, рискованно. Это ведомство достаточно инкорпорировано в военную инфраструктуру, там работают люди дисциплинированные. Я думаю, безусловно, согласованно. Что же касается последнего замечания нашего радиослушателя, я хочу ему ответить: нам бы самим грешным о своих грехах подумать, нежели грехи других людей обсуждать. Потому что, вы знаете, легче всего показать пальцем на человека и сказать - у какой он. Вы знаете, как Господь говорил: сначала из своего глаза бревно вытащи, а потом соринку у другого ищи.
Владимир Кара-Мурза: Бывший председатель Российского Еврейского конгресса Евгений Сатановский считает, что все зависит от контингента полковых священников.
Евгений Сатановский: Все зависит от того, кто будут эти люди. Если люди будут честные, порядочные, открытые для солдат любых вероисповеданий или их отсутствия, если это будут люди, которые будут облегчать службу, то да. Если это будут другие люди, люди, которые будут стремиться только на этом сделать карьеру, люди, которым будет интересно заниматься миссионерской деятельностью, а не нести слово божье всем, кто в нем нуждается вне зависимости от того, какой веры эти люди придерживаются, тогда они принесут больше вреда, чем пользы.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Тулы от радиослушателя Николая.
Слушатель: Добрый вечер. У меня вопрос к Александру Чуеву: в царской России, когда использовался институт полковых священнослужителей, в России была триединая формула - православие, монархия, народность. Царь считался помазанником божьим. Президент у нас сейчас если помазанник, то олигархов. Государство у нас олигархическое, до народа ему нет дела. И какие идеалы могут священники воспитывать в солдатах и какую мораль проповедовать могут?
Владимир Кара-Мурза: Церковь у нас отделена от государства. Закон, кстати, это не нарушает конституционное правило?
Александр Чуев: Не нарушает ни конституцию, ни закон о свободе совести и вероисповедания на сегодняшний день этого не оговаривает. Но если мы примем такой закон, я думаю, это будет нормально и соответствовать конституционному праву. Светское государство не означает атеистическое. Хотел бы сказать, что наоборот, я считаю, что церковь и в трудные времена, и в тяжелые времена, и в безбожные времена должна нести людям свет веры и свет добра, и в этом ее высшая миссия. Если мы будем говорить: сегодня у нас общество не то, у нас царя нет и нет триединства православие, самодержавие, народность, значит это все недействительно, нельзя нести добро и сеять добро со стороны православной церкви, нужно искать каких-то других путей. Это будет страшная ошибка. На самом деле именно трудные времена часто бывают с духовной точки зрения очень важны. И дают максимальный эффект от действий священников и духовные подвиги совершаются не в самые легкие времена, а иногда в очень тяжелые.
Что касается контингента священников, вы знаете, это очень сложный вопрос. Сегодня не хватает священников даже на окормление всей паствы русской православной церкви, есть такая проблема. Но, во-первых, количество учебных заведений православных растет. И тем более сейчас, вы знаете, есть идея придать государственный статус, то есть возможность выдавать дипломы государственного образца. Я думаю, что в ближайшее время еще откроется несколько духовных заведений, семинарий, академий. Я думаю, что таким образом все-таки покроется, не сразу, будет проблема, конечно, на первом этапе не будет хватать священников, придется думать, как поступить здесь, это вопрос к священноначалию, но проблема решится в итоге.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Александра.
Слушатель: Добрый вечер. Во-первых, идея очень правильная и насущная в настоящий момент для российской армии. Можно сказать, что в русской армии существовала давняя связь, у русской церкви и русской армии, начиная еще со времен иноков Троице-Сергиева монастыря, которые воевали наравне с солдатами в свое время во времена Смуты. Второе: можно дополнить эту идею и сделать то, что в сове время было сделано в царской армии, когда боевые единицы царской армии комплектовались по национальному признаку. То есть были воинские формирования мусульман, кавказцев и так далее, которые тоже себя очень хорошо проявили в свое время в войнах. Поэтому это тоже был бы правильный шаг комплектовать по территориальному и национальному признаку боевые единицы.
Владимир Кара-Мурза: Вспоминает радиослушатель, например, «дикую дивизию», была мусульманская из горцев Северного Кавказа.
Александр Чуев: Вы знаете, в этом есть смысл, это надо, конечно, делать осторожно, чтобы, не дай бог, не произошло межнациональной розни, но, тем не менее, это очень важно. Важно приблизить место службы к месту жительства - это первое. Потому что солдат должен иметь возможность хоть какой-то связи с домом настолько, насколько это возможно. И второе: совершенно необходимо постепенно осторожно, но поделить, создавая национальные военные части. Это надо продумать, обязательно надо создать рабочую группу. Я понимаю, могут быть разные последствия. Но я считаю, что в этом направлении сегодня надо двигаться, мы снимем многие противоречия внутри армии таким образом.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос от москвича Виктора.
Слушатель: Добрый вечер. Вам не кажется, что наблюдается какая-то тенденция у нас в государстве перекладывания, устранение государственных функций, перекладывание на общественные образования. Образовали Общественную палату, и вроде она занимается тем, чем по прямому назначению депутаты должны заниматься. То есть они должны быть народными представителями. Так и институт священников призывается, дисциплину наводить должна сама армия.
Владимир Кара-Мурза: Имеет в виду радиослушатель, не подменяют ли священники?
Александр Чуев: Вы знаете, я думаю, что все-таки действительно нести добро и как-то говорить о морали и нравственности в армии не совсем государственное дело. Тем более, что, к сожалению, армия уже не справляется с этим реально сама, она с этим без нас не справится без помощи всех и законодателей в том числе. Нужно ей помочь. И не то, что помочь, а мы должны создать сильную боеспособную и очень надежную армию, в которой было бы почетно служить. Я думаю, что все-таки церковь может помочь в этом вопросе. Не только церковь, но я считаю, что в данном случае это хороший шаг.
Владимир Кара-Мурза: Кстати, эта идея не исключает отказа от всеобщего воинского призыва, потому что даже в контрактных армиях, в западных армиях есть полковые капелланы.
Александр Чуев: Безусловно. Это может быть контрактная армия, но при этом боевой дух и нравственное осознание, почему и зачем ты защищаешь армию, каким ты человеком должен быть в армии, как ты вести должен со своими товарищами по службе - это на самом деле очень серьезный вопрос.
Владимир Кара-Мурза: В контрактах военнослужащих на Западе оговорена возможность как раз отправления религиозного культа.
Александр Чуев: Это их право, безусловно. В том числе и в армии США такая возможность есть и в других армиях существует. Это важный элемент усиления и боеспособности, и моральной и духовной поддержки.
Владимир Кара-Мурза: И даже военнослужащие-мусульмане воевали в Ираке, то есть это не противоречило их военной задачи.
Александр Чуев: Абсолютно не противоречит, это делает армию более сплоченной. Я считаю, что мы просто вообще армии давно по серьезному не занимались не только со стороны государства, но и со стороны общества. Я имею в виду заниматься, не критиковать и говорить, что все плохо, армия у нас плохая и никуда не годится, а помогать, нащупывать болевые точки и предлагать пути решения тех или иных проблем.
Владимир Кара-Мурза: Известный религиозный диссидент и главный редактор православной газеты «Община 21 век» Александр Огородников напоминает о традициях русской армии.
Александр Огородников: Я читал даже инструкцию, которая была для полковых священников царской армии, там было жестко указано, что категорически не вступать в спор и не доказывать, чье мировоззрение и религиозная конфессия лучше, умнее и справедливее, что должно быть обязательно так. И пропорционально солдатам в русской армии дореволюционной были и католики, и протестанты, и раввины, и буддисты, и мусульманские священнослужители. Действительно, священник или капеллан, который вместе с солдатами несет тяготы службы и вместе с ним проходит какое-то определенное испытание, подвергает себя риску и вместе с тем пытается помочь солдату, особенно в критических ситуациях, когда человек задумывается о жизни и смерти, я думаю, роль священника и очень важна.
Александр Чуев: Я не могу не согласиться с этой точкой зрения. На самом деле, когда солдат попадает в условия, опасные для жизни, а такое бывает и даже в наше время это бывает, то здесь духовная поддержка становится крайне важной. Батюшка собой являет пример определенной духовной силы, батюшка являет собой поддержку. Я думаю, что здесь крайне важно, чтобы солдат чувствовал, что он не одинок, что есть Господь, который защищает, направляет, есть человек, с которым он может посоветоваться. И действительно, что есть разные вероисповедания, будут разные священнослужители, ничего не меняет и никаких противоречий не создает. На самом деле все служат государству, все служат родине, все должны ее защищать. И настроить, поддержать военнослужащих в этом, создать ситуацию, чтобы их взаимоотношения между собой стали другими - вот это задача священников в том числе.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос от москвича Петра.
Слушатель: Добрый вечер. Я не открою Америки, если скажу, что задача любой армии вести войну, воевать и по мере возможности побеждать. Как господин Чуев смог бы объяснить следующие факты. 20 век, был институт полковых священников и так далее, о которых только что говорилось. Царская армия проиграла все, что можно. Потом пришли коммунисты к власти, они выиграли гражданскую войну и так далее. Короче говоря, они выиграли все, что можно, в том числе и по пакту Молотова-Риббентропа без единого выстрела. Потом наше государство распалось, уменьшилось, оно совершенно другое, и оно начало вести не то колониальную, не то религиозную войну в Чечне и тоже потерпело поражение. В чем тут дело, скажите, пожалуйста?
Александр Чуев: Во-первых, российская армия далеко не всегда проигрывала. Во-вторых, советская не всегда выигрывала. Вспомним Брест-литовский мир и вообще, о чем здесь говорить. Тогда еще не было советской армии, была Красная. Более того, я считаю, что революция явилась следствием предательства, но это другой вопрос. Другой вопрос, почему, я понимаю подоплеку вашего вопроса, почему священники, священнослужители в царской армии не защитили ее от распада. Это сложный вопрос. И построение российской армии, Российской империи было несколько другим и служба там была иная, и продолжительность службы была иная, условия другие. Более того, с моей точки зрения, здесь вопрос заключается и в том, что сама структура общества и взаимодействия с армией изменилась, особенно в последние годы перед революцией. Большевики и другие партии сознательно работали, особенно когда армия находилась в условиях военных действий, сознательно работали на ее разложение. Это была достаточно плотная каждодневная пропаганда и агитация. Но а что касается церкви, сложно говорить. Я, например, считаю, это мое личное мнение, частное мнение, но я считаю, что когда был упразднен институт патриаршества и церковь стала государственной, то, к сожалению, это породило определенные внутренние проблемы, которые постепенно со столетиями нарастали. И может быть это стало одной из тех причин, которые, увы, но привели нашу страну к 17 году.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Владимира из Подмосковья.
Слушатель: Добрый вечер. Введение института полковых священников, мне кажется, не поможет решить проблему дедовщины. И вообще как бы решение этого вопроса лежит в плоскости государства, а государство светское у нас, поэтому уже со священниками они не взаимодействуют в этом плане. И еще отвлекает от решения этой проблемы. Потому что решить ее надо кардинально. Первое, мое мнение, что нужно сделать, чтобы армия была под контролем общества. Для этого быстро очень можно сделать - при Общественной палате утвердить бесплатный телефон, чтобы туда мог обратиться каждый военнослужащий и с солдатскими матерями реагировать на эти вещи. То, что уже будет известно о неблаговидных поступках, сдержит людей от вот этих неблаговидных поступков.
Александр Чуев: Я думаю, что можно при Общественной палате создавать телефон. У нас есть Союз комитетов солдатских матерей. Но это может быть поможет в каких-то конкретных случаях, но само явление, с моей точки зрения, не устранит. Я считаю, что для устранения этого явления нужно, во-первых, изменить морально, нравственно изменить взаимоотношения военнослужащих в армии. Я считаю, что права солдат должны, вообще правосостояние солдата должно измениться. Сегодня, к сожалению, далеко от идеала. И конечно, он должен иметь возможность связи с домом, он должен иметь возможность определенного и получать нормальную пищу, и одежду, и довольствие. Это вещи, на мой взгляд, совершенно очевидные. Но еще раз подчеркну: какими-то отдельными действиями, телефоном доверия, либо какой-то структурой при Общественной палате - это очень все поверхностно, мы не решим проблемы, она в глубине.
Владимир Кара-Мурза: Лидер международного Евразийского движения Александр Дугин отмечает проблему сосуществования в армии разных конфессий.
Александр Дугин: Поскольку у нас подчас служат не только православные люди, во-первых, и не православному человеку некая православная этика, христианская этика не повредит, потому что она сама по себе прекрасна, замечательна и универсальна. Но даже в том случае, когда у нас есть много неправославных людей, в таких случаях можно приглашать муллу, который с удовольствием будет опекать своих мусульманских подданных. Для отдельных представителей других конфессий, которые заявят об этом открыто и будут на этом настаивать, их можно освободить от вообще каких бы то ни было курсов. Но преобладание православных священников и некоторых мулл уже создаст тот климат в армии, который будет несравненно лучше, чем есть.
Александр Чуев: Я согласен с этим. Я скажу так: если православный священник для тех военнослужащих, для которых он является авторитетом, не скажу верующих, могут быть разные, со своей стороны призовет к определенному отношению к своим товарищам по службе, а мулла призовет тех, для кого он является авторитетом, то я думаю, это сыграет самую важную роль и отношения будут меняться. И это гораздо эффективнее, чем если это будет делать даже командир части, если это будет попыткой разобраться какими-то жесткими мерами. Это, может быть, конфликт уберется с поверхности, но он останется и проблема останется. И способ выяснять отношения останется, когда применяется грубая физическая сила и таким образом, кто сильнее, тот и прав. Я думаю, что действительно изменит взаимоотношения людей. Это очень важно, чтобы солдат вот эту человеческую душу в себе не терял, чтобы он ощущал, что есть грех, что есть добро. Это крайне существенно сегодня. Тогда он и родину будет защищать сознательно и с ответственностью за это.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Ногинска от радиослушателя Бориса Ивановича.
Слушатель: Здравствуйте. Господин Чуев, у нас есть предложение создать казачьи части, есть предложение, как сейчас говорили, создать по религиозному признаку мусульманские части, буддистские создадим, атеистов создадим. Придет момент, и они все друг против друга поднимут оружие. После продвижения офицеров в этих частях, как будет? В одну часть православных попадет мусульманин командир роты или батальона, как это будут решать? Это один момент. Я считаю, что введение священников в части приведет только к увеличению дедовщины. Я объясню почему. Среди других религий основная будет православная и все командиры начнут давить этих: смотрите, ату их, давите, они неправославные, давайте их насильно загонять в православие. И это приведет только к увеличению напряженности. Наши, извините, толстопузые тугодумы-генералы только до этого могут догадаться.
Владимир Кара-Мурза: Напомню, в 1914 году как раз казачьи части и буддистские калмыцкие, они в полном альянсе вступили в побежденный Париж и никаких конфликтов не было.
Александр Чуев: Разногласий и противоречий не было, все защищали свою родину, все за нее боролись и все были патриотами. Это не зависит от того, во что верит человек. Во-вторых, все-таки я хочу сказать, что на самом деле какие-то конфликты не усилятся. Это иллюзия, на мой взгляд. На сегодняшний день можно было бы тоже самое делать по национальному принципу, что, кстати, часто и делается. Но мы получим духовную и моральную альтернативу, которой сегодня нет. Такой альтернативой будет священник. Священник не является ни генералом, ни полковником, который выполняет свой духовный долг. И он будет говорить правду, которая ему явлена в откровении Господнем. Он будет нести тот свет, который призван нести. На самом деле здесь и будет возможность избежать конфликта. Я считаю, что это не приведет к осложнению ситуации, наоборот многие проблемы будут сняты хотя бы только потому, что подойдет священник и скажет: что же ты делаешь, что ты грешишь, посмотри на себя? Это не военный, который подойдет, что-то рявкнет, крикнет. А просто священник, который призывом своим. Вообще-то молодому человеку будет немножко сложнее с ним себя вести, это человек другого мира, другой духовности. Я думаю, что уважение будет и восприятие большее.
Владимир Кара-Мурза: Военный аналитик агентства РИА Новости Виктор Литовкин не считает задуманное панацеей.
Виктор Литовкин: У нас церковь отделена от государства, и государство не может призывать церковь себе на службу. Армия является государственной структурой. Никто не запрещает на территории воинской части или рядом с воинской частью строить церковь и предоставлять возможность солдату, офицеру, кому угодно, родственникам солдат, офицеров, женам офицерским посещать церковь, исповедоваться перед батюшкой и отправлять другие религиозные нужды. Поэтому я не думаю, что введение капелланов может изменить ситуацию с дисциплиной в вооруженных силах. Это слишком серьезная, слишком масштабная и многосторонняя проблема, чтобы капелланы что-то могли изменить в этом плане.
Александр Чуев: Вы знаете, отделение церкви от государства означает, что церковь не может обладать государственной властью прежде всего. Что церковь, с другой стороны, самостоятельна и в определенном смысле не подчиняется государственным решениям. У нее есть свой устав, у нее есть свои догматы и своя внутрицерковная жизнь. Возможно, иерархия и своя внутрицерковная власть. Но церковь не отделена нашей конституцией от общества. Каждый человек в соответствии с нашей конституцией имеем право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Это право на реализацию свободы слова и вероисповедания. Поэтому отделять церковь от общества такого права нам не дано сегодня и нельзя этого делать, в том числе когда люди служат в армии или когда люди находятся в другой жизненной ситуации.
Что же касается панацеи, конечно, это не будет панацеей, я сказал об этом с самого начала. Конечно, это всего лишь одна из сторон. Но хорошо, что мы уже что-то начали делать, что мы задумались и действительно сделали первый неординарный шаг. Не просто: прокуратура расследует, мы примем решение, примем меры, проведем очередную реформу на бумаге. Первый реальный шаг. Если это случится, это изменит ситуацию. Да, не панацея, да, понадобятся другие меры, комплекс мер для того, чтобы оздоровить нашу армию. Но с чего-то начинать надо.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Краснодара от радиослушателя Анатолия.
Слушатель: Здравствуйте. Я звоню из Краснодара. Сейчас Чуев говорит, что много приходит солдат разных конфессий. Ничего, никакие попы не помогут нашей армии. Потому что надо воспитывать людей с детства, с детского садика. У нас устранили пионерские организации, октябрятские, комсомольские - вот это все повлияет. Сейчас призыв придет в армию, не только ноги, а головы будут отрезать. Это я вам точно говорю.
Александр Чуев: Вы знаете, что касается воспитания с детства, я с этого начал. Я говорил и не устану повторять: да, мы теряем нашу молодежь целыми поколениями, потому что никто не занимается ее воспитанием. Да, детские сады половины развалились, в половине никакого воспитания не дают, дай бог, чтобы кашкой накормили, погулять вывели, игрушки хоть какие-то были. Школа вообще деидеологизированна, только за западные гранты продвигают некоторые программы. Слава богу, что не везде, появились места, в том числе благодаря достойным честным главам местного самоуправления, директорам школ и некоторым губернаторам появился предмет «Основы православной культуры» и стал распространятся в этих регионах снизу, без решения государства, даже где-то вопреки. Я считаю, что это хорошим позитивным процессом. Я думаю, что в тех регионах, где этот предмет введен, там детей уже не потеряют. Хорошие педагоги, которые остались, что-то дают. Но реальность такова, что, к сожалению, в армию идут люди самые разные. И иногда дети совершенно, я называю их детьми, на самом деле молодые люди, назовем их так, приходят в армию, совершенно не представляя, куда они пришли, что это за институт, как им там жить друг с другом, как взаимоотноситься. И вот здесь помощь человека духовно развитого, человека, имеющего ответы на многие вопросы, которые они будут задавать, таковым является священник, очень нужны, с моей точки зрения.
Я хотел сказать, что пример воссоздания не только по религиозному, по национальному, казачьи войска тоже нужно создавать. Нужно создавать и детские организации новые. Есть такой опыт и «Православные следопыты», «Пересвет» создаются. Пока локально, нет большой программы. Сама церковь что-то делает, но нужен договор с государством, своеобразный конкордат, вот тогда, когда у нас по разным вопросам, не только в смысле армии, но в смысле образования, воспитания, социального презрения, социальной помощи имеется в виду, и презрения за инвалидами, престарелыми, помощь им, беспризорным и так далее, будет взаимодействие церкви и государства, социальное партнерство, тогда изменится многое. Но это все-таки еще перспектива пока.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвичку Евгению Витальевну.
Слушательница: Добрый вечер. Я когда-то говорила, что у меня дед был священник, он был расстрелян советской властью. Но дух деда у нас витал, веру нельзя запретить. Даже как-то смешно, если есть вера, значит она есть. Но действительно вы правы, что при советской власти веры не было. И поэтому у меня к вам вопрос относительно - откуда вы взяли кадры? Ваши священники верят? Институт церкви находится в состоянии становления. И я думаю, вряд ли что-то. Есть подозрение, что к вам идут, потому что у вас сытно, а в других местах голодно.
Владимир Кара-Мурза: Имеется в виду, откуда берутся молодые священники? Я думаю, что из тех же духовных учебных заведений.
Александр Чуев: Я могу сказать. На самом деле священником становятся по-разному. Например, многие люди с детства начинают петь в церковном хоре, прислуживать в храме в алтаре. Это, как правило, дети священников, либо дети прихожан, которые часто посещают тот или иной храм. Дальше они идут в духовную семинарию, получают образование, женятся, рукополагаются на священника, либо идут монашеским путем, либо поступают в духовную академию. Можно также придти взрослому и уже состоявшемуся человеку, если он или получил светское, но очень достойное образование, и изучив самостоятельно и устав церкви, изучив богослужебную теорию, практику, он действительно рукополагается архиереем, либо более высоким церковным иерархом. Тем не менее, большинство идет обычным путем, и число таких людей больше. И не потому, что хлебнее. Я знаю несколько семей, где дети с 5-7-летнего возраста уже думали о духовном пути. Это действительно так, воспитание другое. Вообще в семьях священников много детей - три, четыре, пять, семь детей и больше. Пять-семь детей - это среднее количество детей в семьях священников. Конечно, они воспитывают в своем духе, и дети с детства приходят в храм. Конечно, трудно, но у меня достаточно более светская семья, но я был бы счастлив, если бы мой ребенок пришел к Богу и, несмотря на все другие соблазны жизни, стал священником.
Владимир Кара-Мурза: Ответственный секретарь Союза комитетов солдатских матерей России Валентина Мельникова считает, что полковые священники не должны стать замполитами.
Валентина Мельникова: Польза может быть только в том случае, если служители различных конфессий сами по доброй воле будут приходить для того, чтобы действительно попытаться умягчить нравы. Если же будет служба, военный отдел патриархии, как это одно время в первую чеченскую войну называлось, если тем более, как доходят слухи, это некоторые товарищи, находящиеся на военной службе, прикомандированные от церквей - это будет извращение того, что ценно в вере. Это будут замполиты, только в рясе. И это будет совершенная карикатура, неприличная и бесполезная. Я много раз встречалась в воинских частях со священниками, которые никакой кротости и смирения в себе не имели и были достаточно агрессивны и к солдатам, и к представителям комитетов солдатских матерей.
Владимир Кара-Мурза: Обоснованны такие опасения солдатских матерей?
Александр Чуев: Вы знаете, все мы грешны. И в том числе грешными могут быть люди, облеченные саном. Здесь ничего особенного нет. Мы живем в реальном мире, в грешном мире, в греховном мире. Что касается статуса священника в армии, я считаю, что это должен быть добровольный выбор. Отдел, взаимодействующий с армией и правоохранительными органами, в церкви есть, возглавляет его отец Дмитрий Смирнов. И такой отдел должен курировать этот вопрос. Но, конечно, священники должны направляться добровольно по собственному желанию - это безусловно. Либо по послушанию, есть и такое понятие в церкви. Кстати говоря, не всегда по собственному желанию батюшка идет служить, куда его посылают. Но это он сам выбрал, когда он по собственному желанию выбрал церковное служение. Так что здесь все-таки вопрос двойственный.
Что же касается военной службы, я думаю, здесь такого не будет. Довольствие священник должен получать, потому что здесь нет жертвователей, здесь нет тех людей, которые будут просто приходить в храм и бросать деньги в какую-то коробку, из которой потом будет содержаться и храм, и сам священник. Это военная часть. Поэтому довольствие должно быть, поддерживаться храм должен, в том числе с участием военнослужащих. Но статус священника должен быть особый. Никакой военной службы и прикомандированности и такого похожего на замполита статуса не могло быть и не может, у священника другая роль.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Михаила.
Слушатель: Господа, доброй ночи. Я хочу сказать два своих соображения. Мне кажется, тут по меньшей мере два противоречия. Первое противоречие такого толка: что делать с такими призывами типа «не убий», «подставляй щеку». Очевидно, излагаться должна религия как-то адаптивно сугубо. Второе соображение такое: разумеется, в церкви и в религии есть глубочайшие, величайшие моральные ценности. Я в этом не сомневаюсь. Как их совместить с нашим сегодняшним глубоко аморальным государством в целом и его высшим руководством в целом?
Владимир Кара-Мурза: Как церковь эти противоречия разрешает?
Александр Чуев: Здесь нет противоречий. И когда дана была заповедь «не убий», и она одна из основных, то никто ее не отменяет, в том числе в армии. Другой вопрос, что именно солдат, когда он идет на бой, когда он понимает, что ему придется стрелять и что, возможно, придется совершить этот грех, должен осознавать, ради чего, почему он это делает. Да, это грех, да, ему придется потом каяться в этом грехе, но он должен понимать всю ответственность свою и ради чего этот грех совершается - ради жизни и защиты жизни других людей, ради защиты своей родины. Здесь идет меньший и больший грех. Это не выбор из добра из зла. Убийство не может быть добром никогда. Это должен понимать солдат, даже когда вынужден убивать. Но убивать, понимая, что ты совершаешь этот грех, понимая, почему ты совершаешь, понимая, что другого пути нет, и духовно осознавая, как себя вести, это гораздо более ценно и важно. И такой солдат будет убивать, не потому что ему нравится убивать, не потому что он такой звероподобный человек, которому хочется убивать других, а потому что он защищает свою родину, защищает свой народ, защищает свои ценности, и именно только и в силу этого он вынужден совершать это.
Владимир Кара-Мурза: Как вы думаете, как скоро будет принят закон о возрождении института полковых священников?
Александр Чуев: Поскольку закон внесен, я думаю, мы поймем в ближайшие дни, какова будет формальная сторона, от имени кого он будет вноситься в Государственную думу, либо это будет правительство, либо группа депутатов, либо другие субъекты законодательной инициативы. Я думаю, что есть возможность рассмотреть его в весеннюю сессию, может быть даже и во всех трех чтениях, но уж в первом точно.
