А.Анатольев

ЕДИНОВЕРИЕ КАК РЕВОЛЮЦИОННЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ

Естественно встает вопрос о необходимости церковного возрождения, несмотря на то, что мы живем в эсхатологическое время, и томительно чаемый каждым православным миг славы Господней, миг Его второго пришествия может произойти в любой момент. Для православного необходим ориентир, который бы адекватно наследовал бы корневому, русскому православию, тому, которое побуждает нас говорить «Святая Русь», «вера отцов», «чистота предания», «древлее благочестие».

Раскол русской Церкви во второй половине XVII века как раз и стал причиной вышеперечисленных негативных явлений. При патриархе Никоне произошла церковная реформа, т. наз. «книжная справа», результатом которой явились проклятия на богослужебные книги напечатанные при первых пяти Российских патриархах, проклятия на старые богослужебные обряды, проклятие на древнее двуперстие, слагаемое в образ Святой Троицы и двух естеств в Господе Нашем Исусе Христе, проклятие на древнерусское написание имени Божьего – Исус, проклятие на восьмиконечный православный крест, проклятие на просфорные печати, на сугубую аллилуйю и т. д. Все это сопровождалось чудовищными по жестокости гонениями на ревнителей древлего благочестия, а ведь по мысли свт. Иоанна Златоустого, истинной Церкви приличествует быть не гонящей, а гонимой. В результате раскола пострадала также иконописная традиция и богослужебное пение. Традиционная русская икона подменялась итальянской живописью, а древнее богослужебное знаменное пение – многоголосым партесом, совершенно не приличествующим богослужению. При Петре I упадок церковной жизни достиг своего апогея, было упразднено патриаршество, чуть было не уничтожено монашество, искоренялось все национально-русское (вплоть до одежды и бород), во главе церковных дел стояло светское лицо – оберпрокурор (наиболее точно эта эпоха описана у Флоровского в «Путях Русского богословия»). В богословской традиции то было время «схоластического пленения», некоторого забвения византийской святоотеческой традиции и засилье откровенно западных влияний. Лишь в первой половине XIX века наметился некоторый перелом: возрождение старчества, интерес к византийским отцам, стихийное славянофильство. Интересно, что к этому же времени относятся и первые попытки реабилитации старообрядчества, например у таких известных русских историков как Каптерев и Голубинский.

На другом же полюсе русского православия, среди ревнителей святой старины и древлего благочестия, те негативные явления, которые были отмечены выше, просто не имели места. Скрываясь от преследований и противостоя нападкам официоза староверы свято хранили христианское предание и даже в пылу богословской полемики создавали гениальные богословские сочинения апологетического характера, такие, например, как «Поморские ответы» (очень положительно отмеченные богословски аккуратным Флоровским). Но находясь в состоянии бегства от преследований, среди староверов возникли разделения, касающиеся принятия священства от главенствующей Церкви.Старообрядчество разделилось на поповство и беспоповство, а позже еще на различные согласы.

В этой связи и возникло т. наз. «единоверие».Часть старообрядцев, не довольствуясь беглыми священниками, решила, чтобы иереи поставлялись от правящей Церкви, но рукоположение совершалось бы по старому чину и по старопечатным книгам. Кроме того, староверы просили отменить клятвы на старый обряд, и просили себе архиерея. Однако последние просьбы ревнителей старины исполнены не были, но священников староверам поставлять было разрешено. Этот процесс начался в либеральные для старообрядчества годы правления Екатерины, и завершился при имп. Павле в 1800 году. С согласия митрополита Платона, староверам, просившим священство от официальной Церкви, было разрешено служить полностью по старому чину. Но сам митрополит очень негативно смотрел на старый обряд, считая данные меры переходными и что единоверцы «со временем Богом просветятся, и ни в чем в неразнствующее с церковью приидут согласие».Не удивительно, что большинство старообрядцев не поддержало этих начинаний. Кроме того при Николае I в единоверие староверов загоняли насильно с помощью кровопролития, тюрем и отбора храмов и монастырей. Лишь после революции у единоверцев появились свои архиереи.

Наконец в 1929 году произошло важнейшее событие: были отменены клятвы и проклятия на старый обряд, хотя ни старообрядцам ни единоверцам по большому счету этого уже не надо было. Они и так считали свой обряд спасительным, и не нуждались в подтверждении этого со стороны кого бы то ни было. Подобный реверанс как нам думается был необходим самим новообрядцам, считавшим староверие чем-то нечестивым, еретическим, «Богом не просвещенным». В 1971 году отмена проклятий на старый обряд была подтверждена на поместном соборе. Однако мало кто из прихожан новообрядцев хорошо осведомлен об этих актах. Поэтому мы здесь приводим выдержки из текста «Деяний архиереов» от 10/23 апреля 1929 г.

1. Признаем: а) богослужебные книги, напечатанные при первых пяти Российских патриархах, православными; б) свято хранимые многими православными, единоверцами и старообрядцами церковные обряды по их внутреннему знаменованию – спасительными; в) двоеперстие, слагаемое в образ Святой Троицы и двух естеств в Господе Нашем Исусе Христе – обрядом несомненно употреблявшимся и в союзе со св. церковью благодатным и спасительным.

2. Порицательные выражения, так или иначе относящиеся до старых обрядов, в особенности до двоеперстия, где бы оные ни встречались и кем бы не изрекались, отвергаем и яко небывшия вменяем.

3. Клятвенные запреты, изреченные Антиохийским патриархом Макарием и другими архиереями в феврале 1656 г. и собором 23 апреля того же 1656 г., а равно и клятвенные определения собора 1666-1667 гг. как послужившие камнем преткновения для многих ревнителей благочестия и поведшие к расколу св. Церкви разрушаем и уничтожаем и яко небывшия вменяем.

Как мы видим это церковное постановление отменяет и уничтожает те постановления и проклятья согласно которым жила правящая Церковь более двух с половиной столетий. Возникает вопрос: может ли эта Церковь на протяжении этого времени считаться каноничной? Однако мы не будем здесь решать сложные екклисиологические проблемы, оставляя их специалистам богословам. Мы бы хотели привлечь внимание к единоверию или «церковному старообрядчеству», как называют себя некоторые единоверцы. Единоверие сохранило все то, что было характерно для дониконовского православия, весь старый древлеправославный церковный уклад, но однако сохраняя евхаристическое общение с новообрядцами. Именно новообрядцам необходимо на наш взгляд знакомиться через единоверие со «старой верой», уникальным для нынешнего времени благочестием. А там возможно созреет почва и для церковного сближения со старообрядцами, которые уклоняются от церковного общения, совершенно справедливо критикуя правящую Церковь за все те искажения, которые были отмечены нами в начале статьи.

Хочется напомнить, что в канун 200-летия единоверия в 2000 г. по старому обряду в Успенском соборе Московского кремля состоялось праздничное богослужение на котором вместе с единоверческими священниками сослужили и некоторые митрополиты. После богослужения в обращении к чадам Русской Православной Церкви, сохраняюющим в богослужении древние русские обряды, сам патриарх Алексий сказал: «…Чадам Русской православной Церкви нужно помнить, что древние церковные обряды составляют часть нашего общего духовно-исторического наследия, которое следует хранить как сугубую драгоценность в литургической сокровищнице Церкви».

Именно церковное старообрядчество нам видится тем ориентиром, о котором мы говорили в начале, позволяющим избегнуть множества соблазнов просочившихся в церковное бытие. Это, одновременно, и самый консервативный (в смысле хранения чистоты предания) и в то же время самый революционный (в смысле возвращения к истокам) полюс Русской Православной Церкви. Вспоминается славянофил Самарин, первым употребивший термин «революционный консерватизм». Такой революционный консерватизм и представляет собой единоверие, но не как данность, а как процесс, ведущий к духовному возрождению Церкви, являя собой чудом сохранившееся сокровище древнерусского православного бытия.

Многие ученые, богословы, философы, писатели пытались реабилитировать старообрядчество, развеять нелепые и скверные мифы и лживые домыслы сочиненные противниками староверов. Лучше всех это удалось в книге Зеньковского «Русское старообрядчество» (если не брать замечательных апологий самих староверов). Но ни одна книга не может передать истинный дух древлеправославия, постигаемый только в духовном опыте молитвенного общения, опыте старообрядчекого уставного богослужения, особой покаянной дисциплины, опыте общинного жития во Христе.

Мы хотели бы вкратце описать основные особенности старообрядческой церковной жизни, но как уже говорилось, это ни на йоту не покроет опытного постижения, и не знакомому со старой верой мы настоятельно рекомендовали бы не спешить делать поспешных выводов почерпнутых из книг (как критических так и хвалебных), а лучше посетить единоверческий храм и погрузится всем своим естеством в уникальную молитвенную атмосферу и ощутить на себе преображающее действие строгого древнерусского чина.

Перво-наперво следует сказать, что у старообрядцев полностью, без всяких сокращений соблюдается богослужебный устав, вплоть до чтения уставных святоотеческих поучений на каждой службе. Службы длятся по шесть, а на великие праздники по восемь часов. Всего суточный богослужебный круг длится не менее десяти часов. Однако, что поражает, так это то, что сильно не устаешь на такой службе. Это потому, что в храме слышно каждое слово молитвы, каждый стих псалма: читают староверы неспешными погласицами, как бы нараспев, причем для каждого чтения – своя погласица. Благодаря этому возникает сильнейшая сосредоточенность на словах молитвы и отчетливо ощущается присутствие Божье. Это также помогает понять смысл богослужения, более полноценно участвовать в службе. Практически все активные прихожане-староверы читают в храме и поют.

Следующей особенностью является древнерусское знаменное богослужебное пение. Поют староверы по крюкам (это древнерусский способ записи пения). В некоторых приходах используется древнейшее наонное пение, хорошо сохранившееся в беспоповской традиции. Все единоверческие храмы украшены строго каноничными иконами, древнерусской школы иконописи являющей истинное «умозрение в красках». При земных поклонах используются подручники, почти все прихожане держат лестовки (древнерусскую разновидность четок) для счета Исусовых молитв, «Господи помилуй» и поклонов.

Дисциплина на службе идеальная: поклоны совершаются в строго определенные уставом моменты и одновременно. Никто не ходит по храму; есть такие моменты службы, в которые даже лампады поправлять не разрешается; о тишине во время службы даже излишне упоминать. Все это благоприятствует единомыслию молящихся и не отвлекает ум от «единого на потребу». В Великий пост все поклоны на службе и на келейном правиле – земные. Во время Марьиного стояния таких поклонов – несколько сотен, и это составляет для мирянина настоящий подвиг. Огромное значение староверы придают почитанию духовного отца, однако здесь нет никакого навязчивого духовничества.

У старообрядцев принято ходить на службу в национальном платье: кафтанах, сарафанах, подпоясанными, в русских рубахах. Мужчины бород не бреют, считая, что западный обычай брить бороды есть надругательство над Божьим творением, а также уподобление мужчины женщине. На вид староверы представляются весьма суровыми и грозными, но при близком общении они оказываются чрезвычайно добрыми, смиренными, гостеприимными и приветливыми людьми, но без елейного морализаторства и лицемерных улыбок, свойственных, увы, многим прихожанам и священникам новообрядцам. Следует добавить, что в быту староверы очень трудолюбивы и держатся крепкой общиной. Они сохранили уникальные национальные и традиционные хозяйственные практики.

Единоверие переживает сейчас не лучшие времена, количество храмов и общин невелико и они весьма разрознены. Однако, заканчивая краткий экскурс в литургико-эстетические особенности единоверия, этого консервативно-революционного звена вселенского православия, хочется надеяться, что этот беглый и несколько спорадический очерк всколыхнет честные и свободные умы, и заставит обратиться лицом к древнерусской православной традиции, вспомнить старину, Святую Русь, преподобных и богоносных отец наших, ревностно защищавших и хранивших христианское предание. Возможно кто-нибудь и изменит свое мнение (обычно либо настороженно-негативное, либо равнодушное) в отношении ревнителей древлего благочестия и, совершив духовный подвиг погрузится в полузабытую, но свято хранимую сокровищницу горних таин, которые раскрывают себя особым образом в староверческом бытии.