2. Модель будущего века эти геополитические реальности представляют себе совершенно по-разному.
3. Проект США – «американский век», однополярный мир, глобальная доминация США и подконтрольных им международных инстанций, установление стратегической гегемонии над миром. Отсюда новая стратегическая доктрина США, предполагающая одностороннюю интервенцию, «ограниченный суверенитет» и т.д. Это «новый порядок» по-американски, основные параметры которого описаны группой Бжезинский-Волфовиц-Чейни-Рамсфильд. Операция против Ирака, далее против Северной Кореи, далее против Ирана и Саудовской Аравии призваны продемонстрировать решимость Вашингтона открыть «американский век».
4. Континентальной Европе в этой картине мира отводится второстепенная роль – берегового форпоста на Западе Евразии. России, к слову, вообще никакой роли не отводится, для означенной группы стратегов «американского века» -- «хороший русский несуществующий русский», «хорошая Россия – расчлененная Россия».
5. Евросоюз всегда имел два измерения: англосаксонский и франко-германский. Объединенная Европа по англосаксонскому образцу – это экономическое партнерство, с умалением финансово-промышленной роли Германии и при полной лояльности американской гипердержаве.
6. Франко-германская (сухопутная) Европа --- нечто совсем иное: ориентация на внутренний суверенитет, сложение стратегического и политического потенциалов, геополитическая независимость как в отношении Востока (Россия), так и в отношении Запада (США).
7. Конкретика истории европейской интеграции демонстрирует оба компонента (англосаксонский и франко-германский) в диалектической пропорции. Но по мере того, как Евросоюз становится политической реальностью – выпуск наличных «евро», заявление комиссаров Германии и Франции Лами и Верхойгена о слиянии государств и т.д. – все яснее видится именно сухопутный вектор (пока, однако, все еще не преобладающий).
8. Трения между геополитикой интегрированной Европы и однополярной геополитикой США записаны в пространственную матрицу планеты. Сейчас эти «вечные границы» лишь обозначаются.
9. Континентальная Европа хочет быть суверенным образованием в стратегическом, экономическом и политическом смыслах. Суверенность предполагает (по Ж.Бодену) отсутствие подчиненности внешнему центру. Суверенность Евросоюза означает качественную и существенную свободу от «американского века». Евросоюз по франко-германской модели это как минимум второй полюс наряду с бесспорным первым полюсом, американским, а не просто его продолжение. Этим и объясняются глубинные линии разлома, актуализированные сегодня, но прочерченные еще в незапамятные времена – в Реформацию, и глубже в период Столетней войны и еще, еще глубже…
10. Какую сторону занять России в европейско-американских отношениях? Это не вопрос политической и экономической конъюнктуры, это вопрос исторического «быть или не быть?» В «американском мире» у России нет никаких шансов на самостоятельное геополитическое бытие, т.е. она оказывается в еще худшем положении, чем Европа. Те же Волфовиц и Бжезинский недвусмысленно заявляют: Россию следует расчленить, а некоторые останки приплюсовать к слабосильным и несостоятельным близлежащим государствам. Евросоюз, в его нынешнем положении, напротив, заинтересован в появлении новых геополитических полюсов, способных ограничивать американскую единоличную гегемонию. Евросоюзу жизненно важна такая Россия, которая не имела бы перспектив стать равновеликим полюсом с США (чтобы у нее не возникло соблазна колониальным порядком двинуться на Запад), но при этом сохраняла бы достаточные мощь и единство, чтобы быть самостоятельным полюсом приблизительно равновеликим по совокупности факторов Евросоюзу.
11. Евросоюз имеет будущее только в многополярном, полисуверенном мире. В этом мире носителями суверенитета должны выступать не государства-нации (как вчера) и не единое мировое государство со столицей в Вашингтоне, но несколько «государств-континентов» -- в том числе Государство-Европа и Государство-Евразия. Но точно такая же перспектива и у России. Она не способна обеспечить суверенитет в одиночку, но, интегрируясь со странами СНГ и тесно сотрудничая с Евросоюзом в экономической, стратегической и политической сферах, а также выстраивая единую систему европейской (шире, евразийской обороны), она может это сделать.
12. Геополитически у России только одна перспектива: с Европой, сильной, единой и неделимой, с Европой ста флагов, с Европой новой мощи. При этом Россия никогда не станет Европой сама, ее частью. Сохраняя свою самобытность и свою самостоятельность, мы можем и должны быть гарантом самого существования Евросоюза как суверенной геополитической единицы, и мы должны добиться, чтобы Евросоюз был точно таким же гарантом существования великой «незалежной» Евразии.
