Статьи | Дугин | Подземелье Глеба Павловского | Русский Журнал | 15.06.2002

Русский Журнал :: http:/www.russ.ru/

Александр Дугин

Подземелье Глеба Павловского

К пятилетию «Русского Журнала» «Всякий, кто косо глянет на хищную стаю «мерседесов» с мигалками, будет схвачен и доставлен в подземелье Глеба Павловского».
А.Проханов

Мне кажется, что Проханов в эпиграфе угадал одну важную сторону Глеба Олеговича. Глеб Олегович удивительно холоден. Интеллигентный взгляд, полное мягкое лицо, легкий нервный диссидентский тик. Но сквозь это проступает что-то ледяное – «подземелье». Именно оно. Я понял, что меня привлекает в Павловском – он способен пытать – ну хоть бы и тех, кто «косо взглянет». Нечего «косо взглядывать». За все надо платить (так сказал один пассажир в автобусе моего детства, когда пьяный не стоящий на кривых ножках Толян ввалился в салон, бросил пятачок в стеклянный аппарат, но не удержался вертикально и задком-задком попятился к дверям, а потом, окончательно утеряв баланс, стремительно, отчаянно размахивая руками, вывалился обратно; двери закрылись, он остался сидеть на асфальте, жевать пыль и недоуменно смотреть во след громыхающему парному автобусу, где лежал в кассе его пятак). У того, у кого есть осколок стали в глазах, у того есть щель в будущее.

Несколько лет назад я просто не знал бы, что написать о Русском Журнале. Я, скорее всего, пожал бы плечами и пошел бы по своим делам. Обычный либеральный проект, потерянная интеллигенция однообразно повторяет вещи, которые даже отдаленно не понимает, интригует, злорадствует, пестует и лелеет свой неизбывный ressentiment. Не имея и не будучи в состоянии иметь никакой харизмы – как и все в либерал-демократии, антихаризматичной по определению, – подобные проекты различаются только степенью цинизма (и вкуса).

Павловский разрушил тишину собственного проекта. Несколько лет назад, кстати, Павловского еще не существовало – был rebis Гельман-Павловский. В «Арктогее» того периода было две партии: одна утверждала, что «наш» Гельман, другая, что Павловский. За «Гельмана» было то, что у него борода и он любит крайне левых. За «Павловского» было то, что он проклинал «распад СССР» и был «правым». Я уже сейчас не помню, к какому уклону принадлежал я. Но как бы то ни было, после 1999 года Павловский стал Павловским. Вернее, не сам стал, а таким его сделал Путин (или наоборот). Поддержав Путина, Павловский всех удивил.

Дальше начинается конспирология. Все думали, что Путина привел к власти Березовский, а так как Павловский помогал Путину прийти к власти, значит, Павловский действовал вместе с Березовским. Но почти сразу после прихода к власти Путина оказалось, что Павловский (и Путин) порицает Березовского, и Березовского выгнали. Дальше – больше. Обидевшийся Березовский, чтобы отомстить Павловскому, стал называть его «папой Путина», видимо, чтобы Путин рассердился и обиделся на Павловского. Гусинский, которого Павловский тоже преследовал за лоббирование «внешнего управления Россией», в «Куклах» обыгрывал ту же тему. Теперь уже совершенно все смешалось: кто помогал Путину прийти к власти, кто чей папа, и вообще – как оно все так случилось...

Евгения Альбац в «Пресс-клубе» назвала Павловского что-то вроде «коммуно-фашистом». Александр Проханов утверждает, что у Глеба Олеговича есть «подземелье». И то, и другое замечательно. Я знаю, что это за подземелье, – это Русский Журнал.

Дискурс Русского Журнала я определить не могу. О чем, про что и для кого в нем пишут и кто его читает, мне пока не ясно. Я думаю, что, как и всякое подземелье, он построен по принципу лабиринта. Кто-то движется в нем по разным траекториям, кто-то вдруг сталкивается с кем-то, в полумрачных кирпичных отверстиях слышен то шорох хвоста Псоя Короленко, то цоканье кед Марины Литвинович – той самой, которая по утверждению Миши Вербицкого суверенно, высокоброво и безраздельно правит современной Россией.

Я с радостью заметил, что один автор – кажется, по фамилии «Подземный» или «Подземельный» – как водится, без нужных ссылок, как ни в чем ни бывало дал в РЖ панорамный обзор тяжело выношенной нами «Консервативной Революции». Некто Ольшанский признался в любви ко «Дню Литературы» и критику Владимиру Бондаренко. Гущин говорит, что в РЖ работает какой-то очень хороший человек из группы «Чердак Офицера». Со мной иногда беседует по телефону бравый журналист-интервьюер Данилов, а театровед Григорий Заславский регулярно напоминает написать про «гражданственность русской культуры». Что еще я знаю о Русском Журнале? Да, вспомнил – Романа Лейбова из лотмановского семинара. Очень корректный, по-моему, преподаватель, интересующийся Дильтеем (я посылал ему текст своей диссертации), хотя, говорят, он не опубликовал полный текст великолепного эссе Вербицкого «Против копирайта», и потом долго по этому поводу все разбирались в гостевой книге «:Ленина:»... Но эти фрагменты упрямо не хотят складываться в нечто цельное...

Мне хочется искренне сказать к юбилею что-то хорошее, еще более хорошее, чем я уже сказал, но мысли как-то не собираются воедино. Могут заметить, а зачем вообще что-то писать, когда мысли не собираются воедино? Может быть, лучше подождать или ничего не писать совсем, просто поздравить коллектив РЖ с 1/10 юбилея, послать приветствие Глебу Олеговичу, и все.

Но что-то здесь не то... Сейчас попробую объяснить, что именно.

Я думаю, РЖ сегодня самое адекватное сетевое издание. Как самой адекватной газетой была третьяковская «НГ». Это проект, который верно передает то, что вокруг, то, что мы имеем. Другое дело, что имеем мы практически ничего, но раз ничего – то пусть оно совершенно гомологично и отразится, отольется, воплотится. Это тоже дар – ничего не транслировать, транслировать ничто... Своего рода «тавтологический нудизм».

Очевидно, что РЖ – это не ответ. Утвердительных интонаций и жизнелюбивых проектов там не отыскать. Конечно, молодежь выражается агрессивно, но это свойство неизжитой пубертатности. Проекта в РЖ нет, воли нет, пути нет. Это мягкая истерика смутного недоумения, которое, однако, слишком слабо, чтобы перерасти в паранойю. Паранойя расцветает ailleurs, в «Завтра» и других замечательных местах. Там есть проект, есть воля и есть путь – но они пролегают в черной пустыне маразма – у инвалидов отняли суставы, и они воют. Паранойя хороша, очень хороша. И мы еще с ней столкнемся. Но она неадекватна. А РЖ, повторюсь, адекватен.

Очевидно, что РЖ – это не вопрос. Представляется, что пишущих в него ничего особенно не интересует. Не то чтобы они все знают, просто их это все не трогает. Сверкают только гетерогенные элементы, взятые для оживления и из «демократии», а общий спокойный тон дремотной юной интеллигенции их выгодно оттеняет.

Очевидно, что РЖ – проект последней генерации интеллигенции. В ней нет авторитетов позднего советизма, нет партийности (реформаторы-антиреформаторы), нет доморощенного убого постмодернизма (он куда-то рассеялся вместе с Гельманом – в «пушкине» постмодернизм, напротив, был), нет гражданского пафоса. Показательно, что рупор «гражданского общества» и трибуна «гражданских дебатов» как-то удивительно безразлично относится к теме гражданственности. Последнее поколение интеллигенции нервно-пассивно. Оно оживлено, но мыслить и действовать ленится. Оно branche (с аксаном), но электричество в этой розетке кончилось...

Глеб Павловский и его проекты – загадочны, как загадочен Путин. Вроде бы в них ничего нет, ничего такого нет, но они неумолимо притягивают к себе. В них есть что-то от прошедшего лета, хрупких ветвей, маленьких бессмысленных кубиков в руках непроснувшегося ребенка, что-то от старого холодильника и облупившейся краски на сизой советской стене... Определенную часть своей жизни я уповал на то, что ярость пограничных состояний будет возогнана нелепицей истории последних лет до такой степени, что крайние формы воспаленного социально-патриотического надрыва перейдут в кристальную ясность пост-человеческой логики. Но их срыв оставался слишком рассудочным, а показное бунтарство лишь высвечивало обывательский контент. Так оно и осталось – ни то ни се... И оставив надежду, я обратился к Русскому Журналу. Если из распаленного гнева вытекла мутная каша, то может случиться и обратное... «Может» – я понимаю – это громко сказано.

Но пути Радикального Центра неисповедимы.