Под видом отказа от идеологии мы оказались в плену новой идеологии, только на сей раз она навязывалась нам не открыто, а тайно, подспудно, под видом чего-то само собой разумеющегося. Сегодня эта либеральная хитрость, за которой легко различить планы западников, копирующих модели западной цивилизации (и стремящихся всеми правдами и неправдами навязать нам западные стандарты), становится всё более и более очевидной.
Наше общество уже начинает ощущать отсутствие идеологии как недостаток. Из-за этого мы утратили цельное представление о жизни, нравственности, об истории, о будущем и прошлом.
И на пустом месте воцарились хаос и произвол. Это нас всё менее и менее удовлетворяет. Если официально определить, что у государства нет идеологии, то это ещё не означает, что идеологии не должно быть и у общества. Оно как никогда ранее нуждается в идеологии, и нет никаких преград, чтобы эту идеологию искать, развивать, выстраивать. Без идеологии мы окончательно собьёмся с пути, утратим мировоззренческие ценности и нравственные ориентиры. Из единого народа превратимся в расчленённую, хаотичную массу. Другое дело, какая конкретная идеология подходит более всего.
Оформление национальной идеологии в России менялось, но на всех этапах было в ней нечто постоянное. Русские всегда ощущали себя совершенно особым народом ещё с эпохи митрополита Иллариона, прозревшего нашему народу великую судьбу. Митрополит Илларион, первый русский митрополит всея Руси, относил именно к русскому народу евангельскую фразу «и последние станут первыми». Последними среди европейских народов русские приняли христианство, но стать первыми им уготовано провидением «в исповедании слова Божья». Это предназначение русских (миссия) неразрывно связывалась с державой, с православной верой, с царём и империей. Эта избранность предполагала прежде всего особую ответственность не только за себя, но и за другие народы, связавшие свою судьбу с нами. Она утверждалась перед лицом западной культуры, перед католическим (а позже перед протестантским) миром, перед лицом европейских держав и европейских народов, которые постоянно пытались стеснить русских, навязывая своё мировоззрение. Диалектика национальной истории разворачивалась таким образом, что всё историческое бытие народа нанизывалось на единую ось, на спицу самобытности и его избранности. И как бы ни оформляли эту главенствующую русскую ось, она проступала сквозь все исторические этапы: и сквозь московскую идеологию третьего Рима, и сквозь санкт-петербургский период, и даже в советскую эпоху не прерывалась нить этой (тайной, не явной) идеологии русского избранничества, русского мессианства, которые и составляют сущность русской идентичности. Это уже не просто идеология, а некая сверхидеология, отражающая самую суть национального бытия.
Совершенно очевидно, что прямое обращение к этой реальности и должно помочь русским заною обрести уверенность в себе, выстроить систему ценностей и приоритетов для того, чтобы продолжить традицию предков, осознать нынешнее поколение закономерным звеном в цепи русского пути, а не случайным сборищем разрозненных атомов. Народ делает народом не только кровь, но и дух. Народ становится самим собой только тогда, когда у него есть ясное и внятное, близкое и понятное всем общее мировоззрение. Каким может стать новое русское мировоззрение, какой идеологией заполнить тревожный вакуум, открывшийся на месте исчезнувшей коммунистической доктрины?
В 90-е годы считалось, что на место марксизма в РФ пришла эпоха демократии, причём демократии, полностью скопированной с западного образца. Но все попытки внедрить эти принципы в общество давали весьма противоречивый результат. Сегодня социологические опросы показывают, что политики, которые более всего усердствовали в продвижении демократических норм и политических институтов России, оцениваются большинством народа крайне негативно. Эпоха Горбачёва, Ельцина, Гайдара, Чубайса стала синонимом предательства, распада, воровства и провала. Если определённые демократические процедуры и нормы кое-как укоренились в российском обществе, то либерализм в целом энтузиазма сегодня не вызывает. Люди адаптировались к нововведениям, но в качестве идеологического содержания бытия как системы ценностей, как национальной идеи демократия в России не состоялась. Об этом свидетельствуют и позорный провал либерально-демократических партий на выборах в Госдуму-2003, и несостоятельность «оранжевой» оппозиции в последующие годы. И это закономерно. Весь опыт русской истории убедительно доказывает, что, несмотря на все различия между эпохами, Россия всегда выбирала самобытную идеологическую модель, противопоставленную Западу. Принцип персонификации власти в лице царя или вождя, идея вселенской миссии, вверенной русским другими народами, связавшими с ними свою судьбу, масштаб централистской империи, отстаивание своей уникальной идентичности - вот что было осью идеологии во все века.
Скопированная с Запада демократия предлагала раз и навсегда проститься с этой традицией, осудить исторический путь, окончательно порвав связи поколений. Демократы и реформаторы попытались было переписать историю, как одно сплошное недоразумение, как кровавые, бессмысленные войны, варварство и невежество. На деньги западных фондов (фонд Сороса) учебники такого содержания стали внедряться в школах и вузах. Но этот процесс вызвал противление людей, и с конца 90-х эти попытки более не предпринимались. Очевидно, следует искать идеологию где-то в другом месте, нежели на либерал-демократическом Западе. Наше мировоззрение, ценностная система, идеалы должны проистекать из живительного источника собственной национальной истории. В этой истории, кстати, никогда не было ни узкого национализма, ни ксенофобий, ни кичливости чистотой крови. Русский всегда мыслил себя как всечеловека (если использовать слова Достоевского). Он осознавал свою избранность не как привилегию или право повелевать другими, но как бремя ответственности, как добровольное обязательство помогать другим и отвечать за происходящее в мировой истории.
Во все периоды исторического бытия есть идеологические константы, которые не меняются, но лишь развиваются и трансформируются, оставаясь сущностно одними и теми же. В этом и стоит искать основы будущей идеологии. Горячая вера, стремление видеть соборную личность во главе государства, исполнение особой мировой миссии, завет соединения огромных континентальных просторов, построение общества на принципах братской любви и социальной справедливости, открытость народам, разделяющим с русскими идею такого построения, - вот то, что лежит в основе ценностной системы на протяжении всех веков. Это по-настоящему вдохновляет, придаёт силы и смысл бытию, и это то, что вполне может быть целью. По такому образцу русские готовы организовывать свою жизнь и строить её нравственные принципы. Идеология, сочетающая и священную память о прошлом, и рывок к лучшему будущему, и почитание основ веры, и понимание трагического смысла советского периода (также вписанного в диалектику истории России), сегодня по-настоящему необходима. И нет сомнений, что она постепенно уже складывается и будет сформирована в обществе на пороге нового витка развития. Хотелось бы, чтобы это произошло как можно скорее.
Александр Дугин,
руководитель Центра Геополитических экспертиз
экспертно-консультативного совета
по проблемам национальной безопасности
при ГД РФ,
основатель российской геополитической школы,
автор монографий, учебников и статей по геополитике,
доктор политических наук
