Я рассматриваю все происходящее как признак катастрофы, поскольку Путин основывал свою политическую легитимность на осуществлении патриотического завета. И когда он общался в жесткой манере с украинцами в вопросе газа, это было оправдано не только экономическими интересами России, но и необходимостью давления на «оранжевого» президента, ставленника США. Когда в такой же манере стали обращаться с Лукашенко, который является - пусть номинально - нашим союзником и фигурой, наоборот, противостоящей американскому давлению, обнаружилась некая меркантильная природа нашей политики в ближнем зарубежье.
"KM.ru": То есть бизнес важнее политики?
Александр Дугин: Получается. Я сейчас не хотел бы делать слишком поспешных выводов, но экспресс-анализ, предварительный анализ ситуации крайне тревожный. Поскольку, собственно говоря, для России это предвыборный год, и в нем главная проблема – это насколько исторической является фигура президента Путина. Является ли он менеджером и временщиком, как считает наша оппозиция? Или же он является ответом на запрос русской истории, которая требует отказа от разрушительной политики 1990-х и перехода к новой имперской стадии? Эта проблема очевидна, и весь 2006 год об этом велись споры вокруг идеологии Путина, суверенной демократии.
Нефтяной скандал с Белоруссией, открывший 2007 год, на самом деле нанес очень серьезный удар по легитимности Путина как политической фигуры. Потому что менеджер-временщик не может создать систему преемственности. Он может создать лишь систему преемственности клана, но не геополитической и политической стратегии. И лишь историческая фигура, отвечающая на запрос нашего народа в критический период, может действительно претендовать на создание не просто преемности, но преемственности. Поэтому то, что сейчас происходит, близко к катастрофе путинского курса. Либо по крайней мере это можно квалифицировать как очень серьезный удар по Путину изнутри.
"KM.ru": Каковы, на ваш взгляд, причины этой катастрофы?
Александр Дугин: Тут я не берусь говорить. Я полагаю, что, конечно, во многом ответственность лежит на Лукашенко, который, собственно говоря, прикрывается интеграционными инициативами тогда, когда ему это нужно, но в других ситуациях ведет себя совершенно эгоистически. То есть Лукашенко тоже разыгрывает двойной стандарт. И потому, конечно, нельзя все списывать на Россию. Лукашенко в каком-то смысле пытается извлечь из интеграционных процессов максимум эгоистической выгоды. То есть, когда ему выгодно, он целиком за интеграцию, а по сути, в каждом конкретном вопросе ставит палку в колеса.
Но не надо забывать, что Белоруссия – это младший брат, а Россия – старший. И вот в тот момент, когда старший брат перестает осознавать себя старшим, а начинает воспринимать себя посторонним, совершенно чуждым человеком по отношению к младшему брату, а то и вовсе агрессором, - вот тут-то и происходит разрыв тех тонких связей, которые держат семью в единстве. Семья есть семья. И в том-то и дело, и в этой семье Россия, безусловно, - старший, сильный и мощный брат. И по отношению к младшему брату - хотя, быть может, излишне задиристому и непокладистому брату, – ей надо вести себя очень тонко, по-братски. Речь идет о судьбе народов, а не о судьбе корпораций. Корпорации приходят и уходят, банки появляются и исчезают, а народы остаются.
Поэтому весь вопрос в том, от чьего имени сейчас действуют и Путин, и Лукашенко. От имени сиюминутных элит, в том числе и экономических? Или от имени народов? Сейчас складывается впечатление, что и тот и другой, и Лукашенко, и Путин, действуют не от имени воли своих народов, которые требуют объединения и интеграции, а от имени экономических элит, которые их окружают. Вот это очень страшно, потому что это по сути дела делегитимизирует всю политику России на постсоветском пространстве. Если сейчас с Белоруссией - все равно нашей, проинтеграционной - поступают так, как в свое время с не нашей, «оранжевой» Украиной, практически один в один - то это фактически означает, что у нас нет врагов и друзей, что у нас нет в планах интеграции постсоветского пространства.
Это означает, что Россия - не старший брат, а просто некий более удачливый бизнес-конкурент. Вот это страшно. Просто страшно, потому что фактически под вопрос поставлена позиция старшего брата, именно брата. Так мы из старшего брата быстро превратимся в более удачливого партнера по бизнесу, который в жесткой форме торгуется с конкурентами. И хотя сейчас, скорее всего, ответственность лежит на Лукашенко в большей степени, чем на Путине, это не дает нам права идти на поводу и реагировать на Лукашенко так, как на того же Саакашвили. С Саакашвили мы вели себя как раз адекватно - его подначивают американцы. Но как бы неадекватно ни вел себя сейчас Лукашенко, ничто не оправдывает наше поведение в нынешней форме. Это очень тревожный сигнал. Считаю, причины - более глубинные, лежащие, видимо, в идеологической, геополитической неопределенности линии нашего руководства. Другим ничем не объяснить.
"KM.ru": На ваш взгляд, можно еще исправить положение и как?
Александр Дугин: Всегда все обратимо. Во-первых, я думаю, что в отношениях с Белоруссией, как и в отношениях всего постсоветского пространства, в России нет последовательной линии. И мы видим в этих колебаниях, на последнем примере, просто фактически отсутствие жесткой и последовательной политики на постсоветском пространстве. Если она немедленно не будет сформулирована, то это грозит России на постсоветском пространстве серией обвальных проигрышей.
Смотрите, что происходит с геополитической точки зрения. «Оранжевая» Украина, куда Запад посадил Ющенко, была необходима ему для создания «санитарного кордона» между Россией и Европой, чтобы Америка могла контролировать процесс поставки энергоносителей из российской Евразии в Европу. Это, собственно говоря, главная геополитическая миссия «оранжевой» Украины. Белоруссия была единственным нашим козырем, единственным коридором транспортным, который позволял, по сути, выстраивать самостоятельную экономическую политику России в Европе. Сейчас мы видим, что эта линия закрывается, и не только проамериканская «оранжевая» Украина, но и дружественная нам Белоруссия становится, по сути дела, элементом этого «санитарного кордона».
Отсюда и этот проект проведения вспомогательной оси через Украину из Каспия в Грузию, Азербайджан и напрямую в Европу. Собственно говоря, сегодняшний скандал фактически легитимизировал обходной - в обход России - энергопуть каспийской нефти в Европу. Вот чего мы добились. Таким образом, идея «санитарного кордона», которую американцы пытались осуществить с помощью «оранжевой» революции в Белоруссии, которая не удалась, реализовалась иным способом. И в любом случае мы видим, что американцы, - которые, разумеется, постоянно терпят неудачи на разных направлениях, - они действуют последовательно. И они своего фактически добились. Россия же этот «санитарный кордон» разорвать не сумела. Последствия этого можно себе представить. Дальше у России фактически отнимают энергетическое будущее, то есть запирают нас с помощью «санитарного кордона», блокируют выход энергомаршрута для поставки энергоносителей по нашим ценам и по нашей логике к конечным потребителям, фактически обрекают Россию на маргинализацию. Я говорил с Бжезинским несколько лет назад в Вашингтоне, и он не скрывал, что это главная задача США. Он прямо пишет об этом. И мы видим, что задача, поставленная США на постсоветском пространстве, решается. А мы фактически являемся заложниками чужой игры, проваливая собственную.
Россия, конечно, может еще исправить всю ситуацию. Но для этого надо поменять мозги или сердце. Собственно говоря, при такой прекрасной конъюнктуре цен на нефть любой ребенок может вести себя адекватно. Но для того чтобы решать геополитические задачи, отстаивать наши интересы, действительно, нужна какая-то другая форма исторического самосознания. И в том числе более четкое знание геополитических закономерностей. Поскольку при таком благодушии, которое мы видим, ничего сделать нельзя, мы просто проиграем. Нужна другая степень самосознания исторического и геополитического. Если бы эта степень, условно говоря, была, то масса инструментов, масса рычагов или средств для исправления ситуации существует.
Занимаясь плотно постсоветским пространством, могу засвидетельствовать, что Россия не использует и сотой доли своего дипломатического, геополитического потенциала влияния на постсоветском пространстве. Мы просто этим не занимаемся, не занимаемся вообще. И чего тут удивляться, когда мы сталкиваемся с каким-то провалом типа «оранжевой» революции, или нынешнего скандала с Белоруссией, или потерей Грузии. Если ничего не делать - а американцы при этом не спят, естественно - тот, кто не спит, тот рано или поздно выигрывает. И все наши успехи на постсоветском пространстве - они были связаны скорее с проигрышем нашего противника геополитического, США, а не с нашими успехами. То есть, когда мы не играем, а другой играет, но проигрывает, мы приписываем победу себе. Но стоит ему, нашему противнику, не оступиться, мы оказываемся в дурацкой ситуации. Иными словами, надо что-то менять.
И вот тут возникает вопрос: как же можно допускать подобные вещи в 2007-м, предвыборном году. Это удар по Медведеву, по преемнику. В свое время мне рассказывал советник Ельцина по внешней политике Дмитрий Рюриков о том, что главной задачей американского лобби в окружении Ельцина, в частности Анатолия Чубайса - он тогда был главой кремлевской администрации, а Рюриков советником президента, - было не допустить, сорвать любым способом нарождающийся альянс России с Белоруссией. Так вот при, скажем, проамериканском, безвольном и вечно пьяном Ельцине многое, тем не менее, удалось сделать сторонникам этого альянса. Хотя это были люди из окружения того же Ельцина, т.е., конечно, своеобразные. А сейчас - при патриотическом президенте, с национальной идеей - происходит срыв интеграционного проекта. Это, конечно, очень серьезный удар по Путину.
Очень жалко - я сторонник президента. То, что сейчас происходит, я даже не могу прокомментировать позитивно. Ко мне сейчас обращаются, говорят: вот вы говорили… Приходится разводить руками, честно отвечая. У меня объяснения нет. Сказать, что Лукашенко, мол, плохой, что Россия не может больше его терпеть, - это не аргумент на самом деле. Может, все это и так, но мы должны выиграть. Мы не имеем права проигрывать геополитические бои на постсоветском пространстве. Не имеем - и все. Кем бы Лукашенко ни был. Тем более что - еще раз хочу сказать - если бы мы играли. А то мы, собственно, не играем. А если не работать на постсоветском пространстве, то мы закономерно придем к ситуациям белорусским.
Беседовал Василий Суханов
