|
Чем больше я изучал заговор, тем больше я понимал, что не нужно тратить время на доказательство самого существования заговоров, приводить какие-то аргументы. Это абсолютно пустое занятие, надо исследовать лишь структуролистскую модель веры в заговор.
В свое время Левис Строс показал, что бытие и мировоззрение индейцев Амазонки, находящихся на примитивном уровне развитии, есть не менее полноценная структурная композиция, чем мировоззрение современного европейского человека. Она просто другая. Для того, чтобы понять теорию заговора, необходимо отнестись с доверием к этой структурной модели, вжиться в нее, как предлагал Дильте, и применять при изучении любых исторических явлений. Иными словами, надо делать разницу между конспирационизмом (т. е. людьми, которые верят в заговор) и конспирологией (людьми, которые изучают тех, кто верит в заговор). Есть же разница между рыбой и ихтиологом: рыба плавает в воде, а ихтиолог изучает, как она плавает, чем она питается и т. д.
Итак, конспирология - это не вера в заговор, конспирология - это изучение тех, кто верит в него. Теперь о тех, кто в нее верит, и о тех моделях заговора, которые доминировали и доминируют в 90-е годы в российском общественном мнении. После довольно экстравагантного действия, то есть публикации книги по конспирологии в первом варианте, я пришел к выводу, что это далеко не маргинальная вещь. Если мы посмотрим на то, как подавляющее большинство левокоммунистической и патриотической общественности объясняет процессы, происходящие в России в 80-е и 90-е годы, мы обнаружим одно единственное слово - пятая колонна Запада, либерал-атлантический заговор. Об этом говорилось не только на митингах, это проходило красной нитью в серьезнейших исследованиях коммунистов, объясняющих, что произошло с ними, почему они ушли от власти. Они говорят: был заговор. Ни один коммунист никогда - я беседовал со многими, - ни разу не дал никакого, даже приблизительного объяснения, что произошло, почему коммунисты, обладая всей полнотой власти, ее потеряли. Все однозначно отвечают - заговор.
Таким образом, миф о либерально-атлантическом заговоре или миф об атлантистской пятой колонне, которая проникла в Советский Союз в 60-е - 70-е годы под руководством ныне покойного Александра Николаевича Яковлева, очень живуч. Эти силы привели к краху Горбачева, к созданию ельцинской системы и к тому курсу, которым шла Россия в 90-е годы, вплоть до прихода Путина.
Все события 90-х годов огромным количеством людей объясняются одним простым словом - либерал-атлантистский заговор. И это явление, есть ли оно или нет, достаточно для того, чтобы фиксировать как элемент нашей бытовой мифологии. Мифологии, в которой мы живем, на основании которой принимаются те или иные решения, в том числе и в Госдуме. Люди умирают за эту мифологию, поэтому сама по себе она требует очень внимательного, уважительного и серьезного изучения.
Если люди верят в атлантистский заговор, в пятую колонну Запада, как в один из действующих элементов, возможно, главный действующий элемент (коли на него списываются события 80-х - 90-х годов), то как минимум это заставляет с ним считаться. Для интеллигентной, думающей среды кажется, что тема заговоров касается темных народных масс, каких-то архаических структур, коммунистов, патриотов, монархистов, и что можно списать их со счетов и забыть. Но на самом деле проблема заговора коснулась и либеральной части, появилась в сознании той элиты, которая в 90-е годы пришла к власти, утвердила свои собственные политические формы, приступила к либерально-демократическим, прозападным преобразованиям в стране и к концу 90-х годов довела их до какого-то логического конца. На самом деле их объяснение политики было абсолютно конспирационистским, точно таким, как и объяснение политики со стороны национал-патриотов. Только вместо заговора 'пятой колонны либерал-атлантистов' был заговор 'красно-коричневых', или заговор 'евразийцев'. Ну, 'евразийцы' более, скажем, изысканный термин, а в основном называли 'красно-коричневыми'.
Кто такие 'красно-коричневые'? Здесь возникает некое представление о том, что существуют некие сознательные элементы, наделяемые чуть ли не атрибутами дьявола, и они хотят совместить, например, ужасы ГУЛАГа с ужасами Освенцима. Помножив Освенцим на ГУЛАГ, они хотят устроить глобальный мировой холокост, вначале победив, например, Чубайса. Все консервативные силы, включая Русскую православную церковь, ФСБ и т. д., согласно этой либеральной теории заговора, делаются соучастниками и марионетками злодеев. Таким образом, наша либерально-демократическая элита, правящая элита, которая ориентируется на западные модели, может быть в европейском контексте и рассуждает в иных терминах, но в российской политике и в своей аргументации, в подтверждении своих собственных традиций, опасений, для мобилизации собственного электората, она постоянно оперировала теорией заговора. Столь же архаической, столь же мифологической и столь же бездоказательной.
Изначально маргинальная теория заговора, которая в эпоху просвещенного, модернизированного советского общества была достоянием откровенно сумасшедших, в 90-е годы превратилась в методологию объяснения основных политических событий широкими массами и элитами. Фактически наше общество в 90-е годы жило и сейчас в значительной степени продолжает жить конспирационистскими моделями объяснения истории. Почему произошли перемены 80-90-го года? Потому что есть заговор злодеев атлантистов. Почему они не удались, и почему пришел к власти Владимир Владимирович Путин? Потому что, согласно этой либеральной модели, существует контрзаговор, заговор патриотических сил, заговор красно-коричневых, заговор империалистов, который ведет страну совершенно в другом направлении.
Имеются две модели заговора - заговор атлантистов и заговор красно-коричневых (или евразийцев, или империалистов, или патриотов), но в любом случае он является той средой социологических объяснений, с которой мы имели дело все 90-е и начало 2000-х годов.
Теперь в эти два заговора конфлюировали, то есть, влились, конвергировали множество более архаических моделей. Например, кто такие либерал-атлантисты? Им уже приписывается генеалогия от аббата Барюэля, который писал о баварских иллюминатах, и далее они повинны во всех злодейских этапах заговора XIX-ХХ веков. То есть, генеалогии были самые разнообразные, экзотические. Точно так же можно провести аналогии с либералами, но фантазии у либералов слабее, чем у патриотов, они просто говорили - плохие, недоумки, держиморды, архаический народ, невежество. То есть генеалогии противоположного заговора, столь же экстравагантно убедительной, не было. Я не слышал, чтобы говорили, что за евразийским заговором стояли какие-то особые силы. Обычно говорят, что это воплощение некоего зла, негативный остаток просвещенного человечества, от которого надо просто избавиться. Вторая генеалогия менее развита, а первая подводит к объяснению логики реформ Чубайса.
Самое любопытное, как конспирационистская модель аффектирует 2008 год. На самом деле мы, наше общество, продолжаем рассматривать проблему 2008 года исключительно в конспирационистских терминах. Никакого серьезного анализа социально-политических реформ президента Путина не было дано ни его противниками, ни его сторонниками. Одни говорили: это хорошо, потому что мы знаем, что это хорошо. Другие говорили: потерпим, посмотрим, как будет. Третьи говорили: это ужасно. Никакого серьезного, внятного, рационального анализа нигде, ни в одном из сегментов общества не было, была лишь чистая конспирология.
Теперь о том, как эта конспирология подходит к проблеме 2008 года. Концепция двух заговоров никуда не делась, потому что приход президента Путина воспринимался как некий своеобразный компромисс между евразийцами и атлантистами. Причем компромисс конспирационистский, ведущий, скажем, от 70% атлантизма, 30% евразийства в начале президентства Путина к 70% евразийства и 30% атлантизма в конце (то есть на сегодняшний день). Таким образом, этот компромисс, который давал некоторую конспирационистскую легитимность, легитимацию правления Путина, постепенно смещается от атлантизма к евразийству. Если посмотреть пропорционально, кто является в этой условной конспирационистской модели элитой и массами, то есть большинством и меньшинством, здесь картина совершенно очевидна. На этой схеме видно, что евразийство представляет собой приблизительно 70% населения, то есть, по сути дела, массы и их выразители, а атлантизм представляет собой позицию элиты, где-то процентов 25 населения, это политическая элита, экономическая элита, медийная элита и так далее. Кстати, у Глеба Павловского недавно было опубликовано прекрасное исследование в 'Эксперте' относительно не определившейся и пошедшей на компромисс с властью как раз такой либеральной городской интеллигенции, которая курирует многие процессы, и сейчас от нее будет очень многое зависеть.
Действительно, атлантизм - это позиция определенной части элиты, евразийство - это позиция заговора масс, заговора народа. Между ними, безусловно, в эпоху правления Путина существовал некоторый компромисс, причем он происходил за счет того, что крайние атлантисты, крайние заговорщики вытеснялись, а крайние евразийцы не приближались в полной мере. Движение в сторону евразийцев имело место, но условием путинского правления было 'отрезание' крайностей. Представители обоих полюсов выносились за скобки приемлемого процесса. И эта модель была очень устойчива, потому что Путин получил определенную санкцию от лица атлантистов и оперся на безусловную поддержку со стороны евразийских масс, то есть он удовлетворял интересы обеих групп заговорщиков. Это дало эффективнейшую модель управления, все те эффекты путинского большинства, которые не создавали проблемы с элитами и имели поддержку масс.
Что происходит сейчас? Как конспирационистское сознание оценивает события, связанные с проблемой 2008 года? Возникает идея о том, что движение Путина от заговора атлантистов к заговору евразийцев вызывает все большую и большую озабоченность полюса атлантистов. Это мы видим через нашу оранжевую оппозицию, это мы видим через отношение к Путину за рубежом. Я объясняю миф, а не социологические явления. Мы видим, что мифологическое отношение к Путину со стороны атлантистского полюса ухудшается постоянно, но постепенно. Рассматривая сложную проблему 2008 года, возникает проблема зазора между легальностью и легитимностью. Легитимно Путин может и должен остаться, легально он это сделать без каких-то определенных экстремальных шагов не может, в итоге возникает некий зазор. Раньше зазора не было, все были довольны. Сейчас возникает зазор, соответственно, позиции этих конспирационистских групп обострятся.
В свете проблемы 2008 года существует заговор атлантистов, который хочет сорвать проблему передачи, преемства власти от Путина к следующему или сохранению его власти. Эти атлантисты, мы видим их в 'Другой России', мы видим их в концептированной позиции Запада, создают достаточно последовательную логику для того, чтобы делегитимизировать Путина, создав ему в момент 'проблемы 2008' сложные условия. Но их модель полностью исчерпана и не может быть мобилизационной осью для не то что подъема масс, но даже для подъема элит, потому что значительное количество элит прижилось с Путиным, в том числе экономически. Может быть, они пошли на это не по собственной воле, но они, в общем, адаптировались.
Таким образом, для того, чтобы заговор атлантистов в полном смысле слова, заговор 'Другой России', оранжевых, Касьянова и других их операторов, Ходорковского, Невзлина и Березовского удался, им нужна социальная база. Социальной базы у атлантистов нет, значит, здесь возникает определенная проблема.
С другой стороны, возникает модель относительно того, как будет решаться эта проблема с точки зрения евразийского полюса, поскольку в 2008 году баланс между двумя факторами будет проходить испытание на прочность. И у многих представителей, условно говоря, патриотического или евразийского полюса возникает желание сместить политическую ситуацию после 2008 года и изменить процент в сторону евразийства минус атлантизм. Атлантисты идут к тому же самому, и в итоге возникает некая критическая ситуация понимания проблемы 2008 года.
Здесь мы переходим к заговору третьего уровня. Смысл этого заговора состоит в том, что атлантисты, имея меньшинство, не способны поставить преемственности Путина хоть сколько-нибудь серьезные проблемы, потому что их идеология не позволяет мобилизовать достаточное количество социально-политических энергий, чтобы хоть как-то чувствительно затронуть проблему преемственности. По сути дела, они абсолютно нелегальны и нелегитимны в нашем обществе. Но, тем не менее, как сила они есть, они никуда не делись, за ними стоит достаточно мощный атлантический диспозитив, и, соответственно, они должны что-то придумать. Они могут реально причинить ущерб в момент передачи власти в 2008 году, только обратившись к более широкому массовому пулу, который принадлежит евразийской модели.
Мы видим, что именно этот заговор и реализуется сейчас. Это заговор атлантистов и крайних националистов, который позволяет создать проблему, которая в противном случае не просматривается. Эта идея была объявлена Березовским, когда два-три года назад он предложил взаимодействовать с ультрапатриотическими структурами для дестабилизации, делегитимации режима Владимира Путина. Это единственное, что представляет собой настоящую опасность, потому что диспозитив в том числе конспирационистских энергий на стороне евразийских масс намного больше, и этих масс намного больше, с точки зрения либеральных мифов, которые сегодня не могут мобилизовать даже элиту на антипутинский протест.
Таким образом, возникает интересная модель, о которой говорил Борис Березовский, сказав, что против Путина существует заговор. Этот заговор - это всё мы говорим опять о мифах - безусловно, существует, потому что в противном случае его наличие только в сознании Березовского недостаточно для его эффективности. Что это за заговор, на который уповает Борис Березовский? Он связан с тем, что среди патриотической или евразийской линии в окружении президента Путина, который видит, как повышается баланс евразийства в сторону 75% и больше, в ущерб атлантизму, возникает идея продлить это направление, вдохновляясь, например, различными акциями против Ходорковского и подавления 'Другой России', понимая, что якобы атлантистский полюс слабее и можно взять вообще 90%, а может быть, 100% власти в этот момент.
Атлантисты прекрасно понимают, что резкое утрирование этого второго полюса может дать искомую дестабилизацию, которую сам по себе либеральный полюс осуществить не может. Естественно, Березовский, который стремится создать реальные проблемы Путину, использует здесь не очень умных представителей из окружения президента, на которых и направлена эта довольно тонкая стратегия.
Я думаю, что люди, которые могут мобилизовать этнический, крайне националистический евразийский сегмент в нашем обществе, сами не осознают ту функцию, ту игру, которую они играют, они полагают, что они просто действуют исходя из патриотической логики. Но, не особенно осознавая балансы социально-политических взаимосвязей, естественно, они утрируют.
Через несколько недель, 4 ноября, состоится Правый марш в Москве, который станет очень серьезной репетицией этой конспирационистской модели, когда, безусловно, маргинальные элементы ультранационалистического, шовинистического, этнократического, расистского толка со свастиками и другими 'замечательными' атрибутами, должны выступить, чтобы продемонстрировать ту модель, которая и должна сработать в 2008 году.
Теперь зададимся вопросом, существуют ли эти заговоры на самом деле? Ответ такой: совершенно не важно, существуют ли эти заговорщики, которые садятся и обсуждают, как доставить неприятности Путину, как его делегитимизировать. Но для того, чтобы правильно оценивать эти события и правильно к ним относиться, надо об этом забыть, поскольку мы имеем дело с определенными трендами, с определенными мифологическими экспликациями конкретной реальности, и исследовать их фактическую составляющую - дело правоохранительных органов, а не интеллектуалов, политиков и политологов. Мы говорим о социальном мифе, и с точки зрения принципа дедукции, если в окружении Путина нет людей, которые являются проводниками экстремальной модели, ведущей к созданию серьезных проблем во время передачи власти, то их надо было бы выдумать, или они должны были бы быть. В данном случае я говорю не об индуктивном анализе, а о некоем дедуктивном принципе.
|
Архивы Евразии
25.10.2005 - Шлагбаум для "оранжевой революции"?
|
