В отличие от множества других распадающихся государств или империй, реальных, исторических, культурных, социальных, политических предпосылок для появления этих новых независимых государств в тех границах, в тех формах и в том идеологическом оформлении, в котором они появились, просто не было никаких. Это был совершенно искусственный процесс. Соответственно, эта геополитическая аномалия, которая повлекла за собой распад СССР, и само возникновение стран СНГ, должна была чем-то компенсироваться. Не как дань инерции, а в соответствии с геополитическими, историческими законами.
Отсюда возникла идея, которую впервые озвучила не Россия – при Ельцине Россия ничего не могла озвучить, это была страна, находящаяся в состоянии полного интеллектуального дауна – она была озвучена Назарбаевым, который предложил рассмотреть это пространство, единое политически, экономически, геополитически, как нечто цельное. Отсюда возникла идея Евразийского союза, которую выдвинул Назарбаев в 1994 г.
На самом деле, кто в первую очередь больше всех саботировал интеграцию постсоветского пространства? Ельцинская Россия, либералы, атлантисты, такие персонажи, как Чубайс, Гайдар и прочие. Их наследие заключается в том, что эта тема не только не получила развития, она была воспринята в штыки в России, которая под эгидой, по подсказке американцев, предпочитала гробиться сама, вместо того, чтобы объединять вокруг себя постсоветское пространство.
С приходом Путина отношение к евразийскому пространству стало меняться. Постепенно, очень медленно, причем, крайне мягко, крайне заторможено, Путин менял тренд отношения России к постсоветскому пространству от отрицательного диагноза в отношении евразийской инициативы Назарбаева, к положительному. Этот вектор менялся очень и очень медленно. В начале Путин сказал – хорошо, давайте создадим ЕврАзЭС, пусть не Евразийский союз, но евразийское экономическое сообщество. Тут же возник ЕврАзЭС.
Дальше – организация ОДКБ, которая представляла собой процесс развода вооруженных сил, формирование национальных вооруженных сил отдельных стран СНГ, тут же постепенно превратился в другой тренд – постепенное формирование общего координационного центра. Таким образом, в СНГ, как, по сути дела, пространстве дезинтеграции, стали появляться интеграционные инициативы. Как возник ЕврАзЭС, так возникла, для того, чтобы привлечь сюда Украину Кучмы, возникла ЕЭП - для того, чтобы польстить тщеславию украинского болезненного самосознания, и привлечь Украину к интеграционной организации, где не будет таких проблемных стран, как Таджикистан или Киргизия, небольших, не очень значительных.
Собственно говоря, так стали развиваться интеграционные процессы. Смысл нынешнего саммита, фундаментальный смысл, в том, что стало всем очевидно то, что геополитикам было очевидно всегда, и мне было очевидным всегда – что евразийство является безальтернативной сферой приложения России, по сути дела – основой российской идеологии. Я об этом говорил много лет, я возглавляю Евразийское движение, и все евразийские процессы мной отслеживаются самым тщательным образом, более того, на многие я стараюсь влиять, и, как мы видим, небезуспешно. Идея придания евразийским интеграционным тенденциям на постсоветском пространстве некоего содержательного значения, которое бы воплощалось не столько в доминации России в этом пространстве, на мой взгляд, это некий пристрастный взгляд, сколько в превращении этого пространства в некое единое экономическое, социально-политическое, культурное и цивилизационное поле.
И в первую очередь, в основе такого превращения лежит идея таможенного союза. Для евразийской экономики идеи Фридриха Листа, автора концепции таможенного союза для Германии XIX в., являются тем же, чем для марксизма являются экономические идеи Маркса. Смотрите «Основы геополитики» (1995 г.), мое издание, вы увидите, что там основной акцент евразийской геополитики ставится на концепции таможенного союза. Потому что идея таможенного союза на постсоветском пространстве, формирование единой системы тарифов и пошлин и единой системы таможенных барьеров и квот на транспортировку энергоресурсов – уже основа евразийства, экономического евразийства. И обратите внимание на то, что совсем недавно, два года назад, или год назад, издательство «Европа», кремлевское издательство, выпускает книгу Фридриха фон Листа «Национальная система политической экономии».
Таким образом, те идеи, которые были теоретически сформулированы мною и моей геополитической школой в абстрактном аспекте в 1990-х гг. прошлого века, сейчас становятся реальностью. Поэтому, для того, чтобы точно определить смысл происходящего на этом саммите, необходимо обратиться к евразийской теории, которая на наших глазах становится евразийской реальностью. На этом саммите произошел интересный количественный и качественный скачок, потому что сейчас согласованы 60% документов по организации таможенного союза. Реализация 100% документов по таможенному союзу будет означать полный триумф евразийства на постсоветском пространстве. Сейчас мы перевалили за 50% согласования документов, а это означает, что мы стоим на полпути, даже перешли эту середину пути к постсоветской интеграции.
Что касается того, что роль России растет или это альтернатива ВТО- это не совсем альтернатива ВТО, это формирование того геополитического, экономического и энергетического субъекта, который мог бы быть самостоятельной, полноценной силой в международной политике. В одиночку Россия такой силой являться не может, первый признак того, что государство выходит на мировой уровень и становится субъектом планетарного масштаба – это влияние на близлежащие регионы. Если Россия сможет проводить интеграционные процессы на евразийской основе на постсоветском пространстве, то она станет мировым лидером, но не одна, а совместно с этими странами, которые вольются в общий цивилизационный, геополитический полюс. Фактически, речь идет о том, сможет или нет Россия стать полноценным полюсом многополярного мира. В одиночку – нет, а со всеми странами ЕврАзЭС или даже шире – СНГ – сможет. Причем, не двухполюсного, а многополярного мира, наряду с Европой, наряду с большими интегрирующимися пространствами исламского мира. Поэтому сегодня в Сочи, на этом неформальном саммите было закреплено то, что не хотели видеть, во что не хотели верить атлантисты, либералы и западники – в то, что Россия и другие страны ЕврАзЭС твердо и последовательно идет к цели, прямо противоположной геополитическим интересам атлантизма на постсоветском пространстве.
Мы видели и продолжаем видеть драматический конфликт, который развивается внутри Украины, которая сегодня расколота как Чечня. Сегодняшняя Украина – это фактически Чечня. То, что мы видим на постсоветском пространстве СНГ – это геополитическое противостояние атлантистской геополитики и евразийской геополитики. Это не альтернатива ВТО в чистом виде, ВТО – это всемирное сотрудничество, в котором есть торговые обязательства, в котором есть самые разные полюса. Есть там и Европа, у которой свои собственные интересы, энергетические, в том числе, есть такие гиганты, как Китай, который сам по себе полюс. Это не альтернатива ВТО, это альтернатива атлантийским интересам на постсоветском пространстве и однополярному миру. Поэтому Россия не просто укрепляет свою позицию.
Я не рассматриваю происходящее в Сочи и происходящее в рамках ЕврАзЭС как укрепление позиций России в других странах, и подчинение нашим интересам других стран – ничего подобного. Мы создаем совершенно новую геополитическую систему, где те страны, которые входят в этот евразийский проект, получают очень серьезные преимущества – они получают очень серьезную поддержку, в первую очередь, со стороны тех транспортных возможностей и экономических возможностей, и военных возможностей, которые представляет собой собственно российской пространство.
Для президента Казахстана принципиальным является маршрут транспортировки нефтересурсов. И, если мы выработаем единые энергетические тарифы на постсоветском пространстве, если таможенный союз станет настоящей реальностью, тогда экономика Казахстана будет абсолютно свободна в своем рывке. Потому что пространство России как путь к западным рынкам, будет для Казахстана абсолютно открытым, и возможность развития энергетической сферы Казахстан приобретет колоссальные. Может быть, Россия несколько потеряет, потому что будет иметь мощного партнера, но только краткосрочно. А среднесрочно и долгосрочно Россия колоссально выиграет, в том числе, и экономически, поскольку российско-казахстанский нефтегазовый альянс или консорциум – это мировая сила, глобальная сила. Казахстан нам жизненно нужен.
Если нам дастся в какой-то момент приблизить к себе еще и Азербайджан, то я думаю, что победа евразийства будет глобальной. В рамках общего пространства начнет происходить перераспределение экономических инвестиций, в том числе, если будет прозрачная и понятная система экономики. И пространство Киргизии станет так же привлекательным для инвесторов как пространство других постсоветских стран, или даже частей России, которые являются привлекательными для инвестиций. Понятно, что получает Таджикистан – он получает мир и экономическую стабильность. Что получает Белоруссия – Белоруссия получает возможность доступа к природным ресурсам России и общего пространства и возможность закрепить за собой не только роль транспортного коридора, важнейшего коридора в Европу, но и то развитие экономической инфраструктуры, которого не хватает современной Белоруссии. Все от ЕврАзЭС только выигрывают.
А что касается водно-энергетического консорциума, то здесь тоже принципиальный вопрос. Проблема воды, особенно воды в Центральной Азии, стоит очень остро. Существует даже геополитика водных ресурсов Центральной Азии как отдельная тема. Сплошь и рядом у отдельных центральноазиатских государств возникают друг с другом серьезные конфликтные коллизии в отношении контроля над водными ресурсами. И для того, чтобы эти темы решались не путем двухсторонних отношений, ведущих к конфронтации и эскалации напряженности, а путем некоего наднационального консенсуса, и создается этот водно-энергетический консорциум. Просто есть темы, которые невозможно решить на двухсторонней основе. Если люди ругаются между собой, как они решат конфликт – здесь должен быть третий. И третьим в данном случае является само ЕврАзЭС, сам этот консорциум, который будет, исходя из более-менее объективной, взвешенной и беспристрастной логики, решать определенные вопросы, конфликты, а так же помогать при необходимости участникам этого процесса, если назревает, например, экономическая, гуманитарная или социальная катастрофа с водоснабжением. Поэтому в данном случае все в абсолютном плюсе.
Обратите еще внимание – Узбекистан получает не столько экономическую поддержку, сколько политическую систему или политический зонт над Узбекистаном, который обеспечивает, с одной стороны, безопасность этой страны, особенно, после решения Каримова вступить в ОДКБ, а с другой стороны, получает форму, в которой сложные отношения Узбекистана с Казахстаном и с Киргизией могут решаться путем того же евразийского консенсуса, а не путем решения отдельных точечных проблем, которые не решаются, как показывает ситуация. То есть, политическая, стратегическая и экономическая линии для Узбекистана чрезвычайно важны. Мы видим, что Роберт Кочарян присутствует на всех заседаниях ЕврАзЭС, хотя является лишь наблюдателем, тем не менее, он был везде. Это означает, что Армения все более осмысляет важность для себя вхождения в это пространство. Армения является членом ОДКБ, и экономическая интеграция тоже очень важна.
Почему Армения до сих пор не член ЕврАзЭС? По трем, на мой взгляд, причинам. Первая – то, что у нас нет общей границы, второе – экономика Армении для нас совсем несущественна, бесконечно мала и нас особенно не интересует, Армения для нас является стратегическим партнером, поэтому ОДКБ распространяется на Армению. И последняя причина – очень сильно американское влияние в Армении, через большую американскую диаспору, которая вынуждена считаться с конъюнктурой страны, в которой они живут и выполнять американские поручения, поддерживая свою родину. С другой стороны, есть еще один аспект – России очень важно, чтобы в евразийское пространство вошли не только Армения, но и Азербайджан, а, возможно – и Карабах, как отдельное, самостоятельное геополитическое образование. И здесь принципиально важно не делать определенных приоритетов, поскольку для нас Армения – военно-политический партнер, но и Азербайджан для нас тоже дружеская страна, причем, с экономической точки зрения Азербайджан гораздо важнее. Если мы сможем решить эту дилемму и привлечь Алиева, увести его из ГУАМа, особенно сейчас, когда у нас есть премьер Янукович, который тоже принимал участие в этом саммите и встречался с Путиным, то мы решим все задачи. Я с оптимизмом смотрю на процессы ЕврАзЭС, это уже третья встреча в этом году, значит, за ЕврАзЭС взялись серьезно. И не могу не заметить, что в течение 20 лет только об этом я и моя школа говорили. Согласитесь, приятно смотреть, когда наши идеологические проекты становятся политической реальностью.
"OpEc.ru": То есть, можно сказать, что Путин в Ваших глазах несколько реабилитировался?
Александр Дугин: Я всегда его поддерживал, просто я всегда сетовал на то, что всё происходит медленно. Медленно, но верно - ни разу не видел, чтобы Путин сделал шаг назад. Путин подчас не делает шаги вперед, чем вызывает мое раздражение, естественно, хочется быстрее, но это другое дело. Но когда мы смотрим в перспективе, то мы видим, что движение есть, хотя это может и не ощущаться. Сейчас – тихо, тихо, а 60% документов согласовано. Вроде бы, без особого пиара, а структура ЕврАзЭС и ОДКБ крепнет, точно так же и с Украиной, и во многих других вопросах. Я всегда поддерживал Путина, я всегда поддерживал курс смены вех, который произошел вместе с ним – отказ от либеральной, демократической, атлантической, ельцинской политики и переход к евразийской политике. Я думал, что этот переход произойдет быстрее. Он происходит очень медленно, он происходит для моего темперамента чрезмерно медленно, он сплошь и рядом затрагивает лишь поверхностные стороны, но не уходит вглубь. Но, тем не менее, все вещи, которые делаются, все основные направления, которые происходят в нашей политической жизни, они все развиваются в евразийском ключе. Если вы сравните сегодняшнюю Россию с тем, что было написано мною в течение 1990-х гг. и что казалось тогда немыслимым, неприемлемым, абсурдным, фантасмагорическим, вы увидите, что совпадений столько, что случайными они быть просто не могут.
