Вместе с тем, представляется уместным отметить, что идеи войны с неисламским государством и обвинения соплеменников, не желающих воспринимать единственность и неделимость власти Аллаха, в неверии (куфре), для Кавказа не являются неким новшеством, импортированным исключительно из-за рубежа, хотя вопросы, связанные со степенью влияния внешнего фактора на процессы распространения идеологии и практики радикального ислама в регионах России приобрели в научно-исследовательской среде наибольшую остроту. Подчеркнем, что такфир (обвинение в неверии) и непримиримый джихад (священная война за веру) на Кавказе активно практиковались еще в ходе Кавказской войны (1818-1864) и сегодня осуществляются с не меньшим, чем прежде, ожесточением.
Однако если на протяжении двух предыдущих столетий "джихад" на Северном Кавказе проходил на фоне общего упадка ислама в мировом масштабе, поскольку тогда большинство мусульманских стран были колониями или полуколониями, то сегодня разрушающая активность некоторой части северокавказских мусульман проходит на фоне прогрессирующего военно-политического возбуждения ислама во всем мире.
Современные чеченские войны, особенно вторая, привнесли в регион самые последние идеологические наработки исламских экстремистов, стали кузницей наиболее идеологически подготовленных и непримиримо настроенных по отношению к России исламистов. Следует также отметить, что квазиваххабизм в России распространился, прежде всего, в среде молодежи, и, хотим мы того или нет, стал серьезным и долгосрочным фактором.
Общезначимой тенденцией является и то, что происходящее в течение последнего десятилетия в Чечне уже давно перестало нести только чеченский этнический оттенок и продолжает втягивать в свои ряды все новых и новых адептов протестных идей со всех соседних республик и краев, не говоря уже об участии в этом процессе представителей внешнего для региона исламского мира. Так, среди опознанных 18 террористов, убитых в Беслане, 12 были ингушами и только 6 – чеченцами. Анализ многочисленных источников информации свидетельствует о том, что мобильные полуавтономные диверсионно-террористические группы уже сформированы в Дагестане, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Ингушетии и даже в Ставропольском крае. Более того, большинство терактов последнего времени, как на Северном Кавказе (в том числе и в Беслане), так и в других регионах России готовилось не в Чечне, а в считающихся мирными сопредельных регионах, где боевики могут хранить оружие, взрывчатку, а также вербовать все новых сторонников.
В этой связи стоит обратить внимание на резкое увеличение числа и изменение характера терактов, которые проводились на протяжении последних лет, явную "интернационализацию" и выход терроризма за рамки прежнего ареала его распространения. Прежде всего, отметим, что многие теракты последних лет были связаны с Чечней лишь опосредованно. Конечно, их организаторы поддерживают тесные контакты с лидерами террористов на территории Чечни. Однако все чаще непосредственными организаторами и исполнителями терактов становятся представители других северокавказских этносов.
Особенно опасная ситуация сложилась в Дагестане. Так, за 2004 г., по данным правоохранительных органов в Республике Дагестан, было зарегистрировано 30 преступлений террористической направленности, из которых 18 было совершено в Махачкале, 6 – в Хасавюрте. Остальные преступления были совершены на автотрассах республики и магистральном газопроводе "Моздок-Казимагомед". В результате погибло 16 и ранено 39 человек. В числе погибших 12 сотрудников правоохранительных органов, глава администрации Буйнакского района, депутат НС РД, заместитель главы администрации Махачкалы.
Эскалация насилия продолжается: только за первую половину 2005 г. в Дагестане совершено 70 террористических взрывов, из них более 40 – в Махачкале. Убиты министр по делам национальностей, заместитель министра внутренних дел, другие представители властных структур и правоохранительных органов.
На основании анализа терактов, осуществленных в республике с 1991 по 2005 гг., выделены их типичные черты. Удалось также выявить определенные параллели в их организации и оснащенности, очертить круг лиц и объектов, против которых чаще всего совершаются террористические акты, что позволяет предпринимать целенаправленные упреждающие действия в борьбе с террористической угрозой.
Наибольшее количество террористических актов совершается в летнее время, больше всего в августе. По времени суток – с 7 до 9 ч. и с 18 до 20 ч. Это объясняется тем, что в это время лица, в отношении которых совершаются теракты, как правило, находятся в пути на работу или службу или на пути домой. Учитывая то, что время передвижения каждый день примерно одно и то же и по одному и тому же маршруту, террористам проще планировать преступление. В обеденное время с 12 до 13 ч. теракты не совершались.
Каждый второй террористический акт за этот период совершен путем закладки и приведения в действие взрывных устройств, каждый четвертый – с применением автоматического оружия и гранатометов, а в остальных случаях использовались автомобили, начиненные взрывчаткой.
По поражающей силе закладка и приведение в действие взрывных устройств - самый эффективный способ осуществления теракта, который позволяет террористам заранее скрыться с места преступления. Не менее опасными являются и автомобили, начиненные взрывчаткой. Обстрелы из автоматического оружия и гранатометов считаются менее эффективными, поскольку стрелку необходимо приблизиться на достаточно близкое расстояние к цели, обладать хорошими навыками стрельбы и, кроме того, нападающий ставит себя под угрозу быть убитым или задержанным на месте преступления.
Следует также отметить, что из числа совершенных террористических актов, больше половины было направлено против высокопоставленных чиновников, треть – против депутатов разного уровня и сотрудников правоохранительных органов, остальные – против военнослужащих и членов их семей. В то же время практика показывает, что террористы все чаще используют методы безадресного терроризма, осуществляя свои разрушительные акции в местах массового скопления людей, преимущественно из числа гражданского населения.
Характеристика "ваххабитских" джамаатов на территории Чеченской Республики будет неполной без обозначения той роли, которую в них играют зарубежные наемники и эмиссары исламистских структур. К настоящему времени даже те отряды, которые возглавляют чеченцы, например банда Басаева, находятся под контролем зарубежных исламистских организаций. Группировку Д. Умарова курирует международный террорист Абу Сейф. Бандформирования в Итум-Калинском районе замыкаются на двух выходцев из Турции и араба. В настоящее время на территории Чечни находится ряд представителей "Аль-Каиды", среди которых Абу Хавс, Абу Зейс, Абу Барри, Джабер, Абу Омар. Боевики из других стран составляют и значительную часть личного состава бандформирований. В террористических организациях, действующих в Чечне, Ингушетии и других северокавказских республиках, насчитывается около 300 наемников, в основном выходцев из Саудовской Аравии, Алжира и Иордании, выполняющих в бандах роль инструкторов и казначеев.
Согласно экспертным оценкам, в последнее время количество иностранных наемников в Чечне имеет тенденцию к сокращению (с 2,5-3 тысяч в 2000 г. до 200 человек в 2004 г.), что напрямую связано с уменьшением финансовой помощи бандформированиям из-за рубежа.
Наряду с собственно Чеченской Республикой "ваххабиты" наиболее активно используют территории соседних Ингушетии и Дагестана. В первую очередь это относится к Ингушетии, которая имеет тесные связи с Чечней и где проживает значительное по численности чеченское население. Для бандформирований, действующих в Чечне, - это удобный плацдарм для подготовки террористических актов и, если применить партизанский термин, своего рода "базовый район". Летом 2004 г. сотрудники правоохранительных органов уничтожили в ингушском городе Малгобеке подданного Саудовской Аравии Абу Кутейбу, который был организатором нападения боевиков на ряд объектов республики в ночь на 22 июня 2004 г. По данным агентства ИТАР-ТАСС, Абу Кутейба являлся ближайшим сподвижником ранее уничтоженного в Чечне террориста Хаттаба, эмиссара международных террористических организаций, через которого осуществлялось финансирование бандгрупп в Дагестане, Чечне, Ингушетии и Кабардино-Балкарии. 25 ноября 2004 г. в Ингушетии в ходе спецоперации ФСБ был уничтожен один из главарей арабских наемников гражданин Сирии Марван, (Абу Хабиб, "белый араб", Самбиев Ахмед, "турок Мурат"), который с 2003 г. являлся одним из заместителей эмиссаров "Аль-Каиды" в Северо-Кавказском регионе Абу-аль-Валида, а затем Абу Хавса. Он занимался подготовкой боевиков минно-взрывному делу, а также отвечал за распределение денежных средств, поступающих из-за рубежа. В конце декабря 2004 г. в Назрани были уничтожены три боевика, участника террористической организации "Халифат", которые принимали участие в нападении на правоохранительные структуры Ингушетии в июне 2004 г. По данным СМИ, задания на совершение терактов в Ингушетии членам "Халифата" поступали от араба по имени Абу Дзейт, который и оплачивал совершенные теракты.
Таким образом, просматривается очередная тенденция, заключающаяся в повышении эффективности антитеррористической деятельности российских спецслужб по ликвидации одиозных банглаварей. Уничтожение только в 2005 г. ряда лидеров НВФ (Масхадов А. А., Читигов Р. У., Макашарипов Р., Абу Дзейт Р. и др.), согласно экспертным оценкам, может в некоторой степени сократить поступление боевикам финансовой помощи из-за рубежа, снизить накал их подрывной деятельности. Одновременно после ряда успешных операций существенно уменьшилось количество полевых командиров, способных сплотить вокруг себя разрозненные бандформирования, к числу таких банглаварей сегодня можно причислить лишь Шамиля Басаева и Доку Умарова.
Однако, как свидетельствует мировой опыт, радикальные исламистские структуры обладают повышенными способностями к регенерации, а, кроме того, в их состав постоянно осуществляется приток "свежей крови". Например, как сообщается на сайте газеты "New York Times", данные с захваченных американцами в Пакистане компьютеров исламистов свидетельствуют, что в "Аль-Каиде" появилось новое поколение лидеров взамен убитых и арестованных. Американские эксперты пришли к выводу, что на руководящие позиции в "Аль-Каиде" выдвинулись в последнее время люди, которые ранее находились внизу иерархической лестницы. Кроме того, быструю карьеру делают и недавно вступившие в эту организацию. Эта новая картина противоречит недавним утверждениям Джорджа Буша о том, что всемирная террористическая сеть обескровлена и лишилась большинства своих руководителей. Представители американских спецслужб сходятся во мнении, что "Аль-Каиде" удалось сохранить определенную степень централизации. После успешного свержения режима талибов в Афганистане американские спецслужбы придерживались другой версии относительно структуры "Аль-Каиды". Тогда они ошибочно полагали, что организация была полностью децентрализована и превратилась в ассоциацию независимых террористических группировок.
Аналогичное можно сказать и относительно ситуации на Северном Кавказе. Безусловно, уничтожение главарей банддвижения приносит положительный результат, но лишь на определенное время. Так, в опубликованном после уничтожения А. Масхадова на сайте "Кавказ-центр" заявлении Ш. Басаева говорится, что "в соответствии с указом президента Ичкерии и постановлением заседания государственного комитета обороны, в случае гибели или пленения президента" все его обязанности до проведения выборов исполняет председатель верховного шариатского суда. Сейчас эту должность занимает Ахмад Файруз шейх Абдулхалим Сайдулаев. Ш. Басаев призывает "мусульман Чечни, Кавказа и всей Руси" принести присягу на верность новому президенту ЧРИ шейху Абдул Халиму. При этом он ссылается на указ, подписанный самим Асланом Масхадовым еще в 2002 году, согласно которому в случае его гибели или пленения власть переходит главе шариатского суда Чеченской Республики Ичкерия, которым и является вышеуказанный шейх. Характерно, что нынешний преемник Масхадова известен как один из лидеров чеченского ваххабитского подполья, занимавшийся подготовкой террористов – смертников.
Гибель А. Масхадова, безусловно, качественно меняет ситуацию, поскольку он служил для зарубежных антироссийски ориентированных сил опорой для дипломатического давления на Россию и после его смерти сепаратисты лишились консолидирующего центра. Однако, как представляется, в ближайший прогнозируемый период на первые позиции выйдут значительно более радикальные, чем Масхадов, фигуры, такие, как Басаев, Умаров, Удугов и представители радикальной мусульманской, в том числе, ваххабитской, молодежи, имеющей опыт терроризма и бандитизма, зараженные идеологией антирусизма, сепаратизма и экстремизма.
Действительно, очередной тенденцией следует считать то, что в последние годы в регионе произошла существенная ротация рядов «моджахедов»: в войну вступило новое поколение чеченцев и других северокавказских этносов, носителей радикальной исламистской идеологии, а потому более ожесточенное и дерзкое, нежели их предшественники. Определенная их часть готова к вооруженной борьбе с официальными властями во всех ее формах.
Наглые террористические вылазки радикальных исламистов в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, других субъектах Российской Федерации – эти факты красноречиво свидетельствуют о серьезных недостатках российской стратегии по решению "чеченского вопроса" в ее нынешнем виде.
Приходится констатировать, что общество отворачивается от традиционного и официального ислама, критически, порой с антироссийских позиций оценивает политику российского руководства и местных властей. В регионе фиксируются многочисленные убийства представителей властей и особенно правоохранительных органов, в чем особенно преуспели боевики ваххабитских джамаатов "Дженнет" и "Шариат" (Дагестан), "Ярмук" (КБР). Массовым образом в регионе распространяются листовки, содержащие призывы к джихаду. В этой связи можно говорить о главной тенденции: "джихад меча", прежде всего, в диверсионно-террористической форме, медленно, но неуклонно расползается по всей территории Северного Кавказа и периодически выплескивается за его пределы.
Такой вывод требует введения коррективов в российскую политику на Северном Кавказе. Совершенно недопустимо сведение борьбы с терроризмом лишь к силовой составляющей. Сузить социальную базу поддержки террористов и сепаратистов можно лишь путем нейтрализации "ключевых" факторов, способствующих активизации терроризма. Наиболее важные среди них – социально-экономические и политические. Этноконфессиональные факторы не являются главными, однако они существенно воздействуют на усиление "ключевых". Кроме того, как свидетельствует опыт многих стран мира, необходимо совершенствовать антитеррористическое законодательство и его правоприменение, усиливать деятельность спецслужб на этом направлении, бороться с финансовой подпиткой терроризма, а также активно осуществлять агитационно-пропагандистскую и разъяснительную работу. Однако и этого окажется недостаточно, если в России не удастся снизить уровень коррупции до приемлемого по мировым меркам уровня.
Добаев Игорь Прокопьевич
