По мысли евразийцев, главными союзниками России-Евразии – полюса многополярного мира – выступают Евросоюз, Китай, Индия, исламские страны и другие страны третьего мира, отношения с которыми оформляются в виде асимметричного альянса. Объединяет эти общности то, что все они являются конкурентами США. «Евразийский проект – это модель идеологии, основанная на геополитической системе», – пояснил Александр Дугин. Евразийство, по его словам, предлагает России быть дружественной одновременно и к Европе, и к исламу, и к Китаю. Как полагает автор проекта, евразийство – это развитие русского мессианства и советского универсализма. Оно претендует на то, чтобы стать глобальной политической философией XXI века. И, естественно, это антиглобалистский проект.
«Существует две России», – считает Александр Дугин. – «Россия-1 – это Россия Путина, Россия статус-кво. Черты евразийства в ней карикатурны, и она либо эволюционирует в евразийском ключе, либо рухнет. Россия-2 – “оранжевый проект”, направленный против России как таковой, поскольку Россия, интегрированная в глобализм, категорически неприемлема». Недооценивать «оранжевую» опасность, полагает лидер евразийцев, не стоит, поскольку нынешние российские власти будут продолжать делать ошибки, пополняющие арсенал сторонников России-2 перед лицом 2008 года.
Альтернативой этим «Россиям» является Россия-3, или евразийский проект, характеризующийся политической субъектностью, мощью, силой, отсутствием внешнего управления. Реализация его видится Дугину, в частности, на пути создания разноплановых евразийских сетей, от дипломатических клубов до евразийских молодежных бригад.
Выслушав лидера евразийцев, другие участники дискуссии в «Росбалте» от души раскритиковали дугинский проект. «Евразийство – метаидеология, а следовало бы обсуждать конкретные проекты», – заявил политолог Сергей Кара-Мурза. Они уже были в русской истории. Так, философия сталинского проекта была близка к евразийству 20-х годов, однако в итоге он потерпел крах.
«Потому что это был геополитический, но не идеологический евразийский проект», – парировал критику Александр Дугин.
Евразийский проект предполагает идеократию, причем даже более жесткую, нежели советский ее вариант, а это требует согласия большинства, которого нет и не предвидится, уверен идеолог «Нового советского проекта». «Народ расколот по ряду оснований, и в ближайшей перспективе согласия не будет», – полагает Сергей Кара-Мурза.
«Сегодня не может быть никакой одной идеологии», – поддержал его председатель общественного движения «Партия России» Юрий Крупнов. – «Мы имеем дело с фрагментированным социумом, в котором больше не может быть идеологической консолидации».
«Евразийство может быть внедрено демократическими методами, используя современные способы распространения идеологии», – отвечал оппонентам Александр Дугин, имея виду масс-медиа, однако заметив при этом, что представить сейчас жестко идеологизированное общество ему самому действительно трудно.
Язык евразийского проекта, обратил внимание Юрий Крупнов, использует в основном англосаксонские понятия. Практически любое слово имеет нероссийские корни – а значит, «это не наши идеи, не тот замах, который мы должны осуществить». Неточный язык, убежден Крупнов, «к сожалению, приводит к кровавому хаосу в стране», поскольку означает неточные управленческие решения, следствие чего и есть кровь. «Евразийство – хорошая, мощная критика европоцентризма, и этим ограничиваются все его плюсы», – констатировал Крупнов. Читая книги евразийцев, задаешься вопросом – а при чем тут вообще русские и Россия, зачем они там нужны, отметил политолог.
«Да, мы русские патриоты», – провозгласил в ответ лидер Международного евразийского движения. – «Но евразийская идентичность не исключает русской. Быть русским – значит двигаться к сверхчеловеческому охвату нашей миссии, которая является сакральной». При этом Дугин признал, что «жестко в русскую православную традицию эта сакральность не укладывается». Евразийство, указал он, – это постидеологическая установка.
Президент Международного общественного фонда «Экспериментальный творческий центр» Сергей Кургинян увидел в евразийском проекте другие существенные изъяны. Он не поверил в возможность соединения в нем несоединимого – например, исламистов, цель которых – построение всемирного халифата, и современного общества. «Для настоящего салафита всё это – скверна, всё это надо уничтожить», – справедливо изложил ваххабитские воззрения Кургинян. – «И не будет он входить ни в какой компромисс, а если и будет, то только для того, чтобы выиграть время и потом еще лучше осуществить свои задачи».
Столь же непримиримая битва идет и у постмодернистов с модернистами, считает Сергей Кургинян. «В этом огне брода нет», – неоднократно повторял он, иллюстрируя этой фразой многочисленные противоречия, разрешить которые евразийский проект – «метаидеологическая попытка найти компромисс там, где его нет» – окажется не в состоянии. «Мы хотим опричнины, которая будет любить казанских татар», – указал политолог на абсурдность такого подхода.
По его мнению, Россия – это альтернативный Запад, а Западу и Востоку посредник сейчас не нужен. «Либо мы поймем, в чем наша ценность в этом качестве, либо можем оказаться в очень большой западне», – подвел итог Сергей Кургинян.
А по мнению президента Института национальной стратегии Станислава Белковского, никакой России-1 как геополитического субъекта вообще не существует – с начала девяностых годов прошлого века наша страна находится под внешним управлением. Система ценностей правящей элиты – за пределами России. А коли не существует России-1, теряет смысл и Россия-2. «Россия-2 – это набор настроений, тиражируемых СМИ, в основе которых лежит неприятие личности Путина», – полагает Белковский. Так что Россия-3 – это и есть Россия-1. И ей «нужен новый царь, поскольку до его пришествия мы не можем оценивать происходящее с точки зрения движения в ту или иную сторону».
«Царь не приходит, его призывают», – возразил ему Сергей Кара-Мурза. – «Причем тогда, когда возникает проект, а не наоборот». К тому же, считает он, «оранжевые революции» – это просто технология, которая может быть применена в разных обстоятельствах. Украина, например, тоже была под внешним управлением, но революция там зачем-то понадобилась.
Проблема множественных «Россий» показалась экспертам неожиданно актуальной. «Может быть, у России-1 действительно нет ни воли, ни ума сохраниться после 2008 года», – задумчиво произнес Александр Дугин. – «Да и у России-2 не всё с этим в порядке. Однако Россия-3 предлагает сконцентрировать усилия на заведомо содержательном проекте, не исключая никого из этого процесса».
Русский проект всегда был имперским, напомнил участникам дискуссии президент Института национальной стратегии: «И Даниил Галицкий, и Польско-Литовское княжество, и Восток, и Запад – это все мы». Парадигма противопоставления Востока и Запада не имеет отношения к реальности. Россия может стать интегратором мира, который пытается отстоять свою цивилизационную идентичность, считает Станислав Белковский.
По мнению же Сергея Кургиняна, «нужен новый глобальный русский проект». «У людей есть правда, за которую они готовы умирать, сражаться и жить, менять ее они ни на что не собираются», – пояснил политолог, приведя в пример исламистов-контрмодернистов. – «Запад же загнил как раз потому, что разменял свои правды на что-то другое. Либо русские скажут свое слово, либо на них будет поставлен крест».
На этой оптимистической ноте эксперты завершили обсуждение современного евразийства, договорившись встретиться в апреле для того, чтобы побеседовать о других вариантах «проекта для России».
Яна Амелина,
ИА «Росбалт». Москва
