Бой ангелов – вне времени, они ведется всегда. Он впечатан в вечность, как структурирующая парадигма.
Тень великой битвы падает на историю, давая времени смысл, содержание, ориентацию. Так история становится священной – иероисторией.
Полюса великих мировых столкновений народов, культур, цивилизаций, религий, идеологий являются проекцией этого архетипического состояния. Битвы ангелов.
Многие знаки и образы указывают на то, что сегодня мы подходим к решающей черте напряженной драмы всемирной истории. Ведь и предание говорит, что в «последние времена» битва ангелов, в которую вовлечены люди, народы и царства земные, вспыхнет с особой силой, достигнет гигантских масштабов, приблизится вплотную к развязке.
Люди со-ратники (в этимологическом смысле – т.е. «те сражаются вместе») ангелов. В литургических православных ирмосах говорится: «немногим умалил Бог человека от ангелов».
Большинство традиций и религий мира ставят сегодня нашей цивилизации однозначный диагноз. - Глобализм, глобализация, «новый мировой порядок», «однополярный мир», готовящееся «мировое правительство» - все более очевидный оскал «князя мира сего». Это стратегическая конструкция «врагов Бога», а значит и прямых противников архангела Михаила.
Разные религии дают глобализму и глобализации разные имена: христиане отождествляют «новый мировой порядок» с «антихристом», мусульмане - с «даджаллом», ортодоксальные иудеи – с «великим смешением» («эрев рав»). Для индуистов – это полчища кали-юги. Для буддистов – демон Мара, иллюзия.
По ту сторону различия в догматах, доктринах и ритуалах можно сказать, что существует особая традиция – традиция архангела Михаила, «михаэлический» тайный свет. Это тонкая принадлежность человека к иероистории, право (и обязанность) занять конкретное место в войске одной из противоборствующих сторон. Это «военный призыв» под начало небесного архистратига. Те, кто слышат его, спешат исполнить.
Евразийство в своем высшем духовном измерении это проекция михаэлического начала, вертикального сверхвременного светового столпа на историю в ее финальной, редемпционной стадии.
Часто в иконописи архистратиг Михаил изображается с мечом в одной руке (это понятно) и весами в другой. Весы символ суда.
У немецкого философа М.Хайдеггера в книге «Holzwege» содержится очень важный для нашего дела разбор стихотворения Райнера Марии Рильке. Там речь идет о «передаче весов из рук торговца в руки Ангела».
Эту формулу следовало бы взять как ключевой девиз евразийства. «Передача весов из рук торговца в руки Ангела». «Новый мировой порядок», глобализм, «однополярный мир» – это торговый строй, в нем преобладают рыночные ценности, мировой рынок. Это порядок торговцев, которые задают в нем тон, устанавливают критерии и парадигмы.
Евразийцы – это иное, это совсем обратное. Это михаэлические световые токи, радикально иной взгляд на судьбу мира, на его смысл и значение. Евразийство – это переоценка всех ценностей, «передача весов из рук торговца в руки Архангела», Пурпурного Архангела (Сохраварди).
Евразийство это смена современной парадигмы на михаэлическую парадигму духа и вечности.
Евразийская глоссалалия народов, культур и традиций – это шелест крыл.
2. От партии к Международному Движению
Организационные этапы развития евразийства представляют собой динамический процесс. Как все живое, евразийство развивается, переходя от одной фиксированной формы к другой.
Про историю политических и организационных усилий первых евразийцев говорилось много на предыдущих наших мероприятиях, подробности можно прочитать в изданной мной хрестоматии «Основы Евразийства», в других обзорных трудах.
История неоевразийства изучена менее детально. Неовразийство возродилось в середине 80-х в России. Вначале это был небольшой идейный кружок. Потом издательство, журналы, книги, радио- и телепрограммы, «Новый Университет». В 2000 году было создано российское движение «Евразия», затем оно преобразовалось в партию. Сегодня мы делаем следующий шаг и учреждаем «Международное Евразийское Движение». Каждый этап - последовательная поступь. Содержательный вектор остается неизменным, его применение к конкретным социальным условиям требует всякий раз новых решений.
Каждый этап имеет свое значение и свой смысл. Когда один цикл заканчивается, начинается новый цикл.
Два года партийного строительства «Евразии» показали и плюсы и минусы. Плюс — несомненная растущая популярность евразийских идей, готовность множество моих сторонников и последователей проявить организационные усилия. Причем на чистом энтузиазме, не думая о том, что получить в замен. Я благодарен за поддержку всем, кто участвовал в недолгом этапе партийного строительства. Этот эксперимент показал, что евразийская идея начинает постепенно расширять свое влияние и уже сегодня есть достаточно людей, которые готовы составить основу всероссийской организации.
За эти 3 года евразийство активно распространилось в российском обществе, мы издали множество новых книг, сборников и текстов, провели десятки конференций и симпозиумов, научных и публицистических круглых столов и дискуссий.
Я опубликовал более 100 теоретических статей, дал бесчисленное кол-во интервью на евразийскую тему во всех возможных СМИ. Наверное, нет таких минимально значимых политических деятелей России, с которыми я лично не обсуждал евразийский подход, стремясь показать им все положительное содержание. Партийный формат на первом тапе способствовал продвижению неоевразийства, привлек к нему дополнительное и не ослабевающее внимание.
Но с самого начала мы предупреждали, что евразийство шире, чем партия. Это – прежде всего и в первую очередь идейное движение, политическая философия, мировоззрение, духовное течение. Евразийство может быть еще и партией, но никогда не может быть только партией. Об этом говорили и первые евразийцы.
Опыт данной выборной компании, подготовка к ней показали, что партийное воплощение евразийства несвоевременно. Если мы –партия, то остальные российские партии что-то иное. Если они партия, то мы не партия. Отсюда отрицательный опыт партийного периода. Налицо неприятное несоответствие между величием и актуальностью идеи и ее относительно скромным воплощением в российской политике. Неизбежный электоральный провал другой евразийской партии – П.П.Бородина, уверенно гравитирующей вокруг нулевого процента, подтверждает это. При этом лидеры крупных парламентских партий – «Единой России», КПРФ и даже СПС – высказывали неоднократно в разговорах со мной и публичных дебатах согласие с евразийскими принципами, выражали готовность поддержать евразийство. Партийный формат «Евразии» как партии их отпугивал.
Все эти годы мы активно развивали международную деятельность. Состоялся ряд моих личных встреч с Президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, высокопоставленными чиновниками Администрации Президента Президентов Кучмы, Лукашенко, Акаева, Рохмонова, Алиева, Кочаряна, со спикером Армянского парламента, с вицеспикером парламента Грузии, многими другими. Все проявляли заинтересованность евразийством, были готовы поддержать его. Но формат российской политической партии был существенной преградой на этом пути. В том числе и юридической.
Подводя баланс этим соображениям, мы приняли коллективное решение о создании Международного Евразийского Движения. Это движение неполитическое и непартийное. Это общественное движение, в центре которого стоят идеи, проекты, философия, дух.
Наше мировоззрение остается прежним и неизменным, но организационно мы делаем следующий шаг, переходим границы одного единственного государства. Это позволит сразу же невероятно умножить наш организационный потенциал. Братские евразийские движения, которые созданы сегодня не только во всех странах СНГ (кроме Туркменистана и Узбекистана), но во всех странах Балтии, а также в Англии, Италии, Швейцарии, Турции, Ливане, Испании, Португалии, Пакистане, Израиле, Австралии и т.д., смогут стать не просто «саттелитами» одной из многих российских партий, но полноправным участником мощной «континентальной» международной организации.
Кроме того, партийный формат ставил преграды полномасштабному сотрудничеству с традиционными конфессиями, которые по своему определению воздерживаются от прямого участия в политике. Теперь нам ничего не мешает включить в состав Международного Евразийского Движения целые религиозные организации, и стать, в свою очередь, коллективным членом различных общественных и культурных объединений. Например таких, как «Всемирный Русский Народный Собор» под предводительством Святейшего Патриарха Алексия Второго, членом Президиума которого я являюсь на персональной основе. Теперь же мы, если примем решение, то сможем вступить туда всей организацией.
Все проблемы снимаются в вопросе нашего формализованного сотрудничества с МП РПЦ, с ЦДУМ, с иудейскими, буддистскими, протестантскими и старообрядческими религиозными организациями, с которыми у евразийцев традиционно сложились самые тесные контакты.
Кроме того, мы сможем принимать в качестве коллективных членов общественные организации. Организаций, уже выразившие желание влиться в наше «Международное Евразийское Движение», довольно многочисленны. «Общество грузин России», чье руководство присутствует на нашем съезде, например, насчитывает 300 000 членов. Если мы будем расти такими темпами, скоро нас, евразийцев, будут миллионы…
В российской юридической практике нет четко прописанной процедуры по преобразованию партии в движение. Поэтому мы решили пойти иным путем и учредить «Международное Евразийское Движение» как новое самостоятельное явление. По сути, это продолжение развитие все той же евразийской организации, которую я выстраиваю в разных форматах уже около двадцати лет. Сегодня я призываю всех сторонников евразийства, независимо от партийной, этнической, религиозной принадлежности, от их гражданства примкнуть к нашему Движению.
У нас нет догм. У нас есть Идея. И мы открыты для всех, кто ее разделяет.
3. Евразийство как альтернативная сеть в системе постмодерна
Теперь несколько отступлений о сущности исторического момента.
Мы живем в эпоху постмодерна. Это значит, Новое Время, modernity, закончилось. Все, чтобы заложено в эпоху Просвещения – социальные, культурные, идеологические, политические, научные и экономические модели – все это исчерпало себя. Вы вступили в иной мир, в эпоху постмодерна, и это необратимо.
Постмодерн – это глобализм, ультралиберализм, доминация однополярного мира, главенство сетей, отмена всех традиционных форм идентичности – государств, религий, наций, этносов, даже семей и полов. Вместо государства приходит «открытое общество», вместо традиционных конфессий – сектанство и индифферентность, вместо народов – индивидуумы, вместо полов – клоны, киборги и продукты трансгендерных операций.
Постмодерн сминает модерн – суверенность, государственность, нации, научную рациональность, политические идеологии – также уверенно, как некогда сам модерн расправился с традиционным обществом.
Можно провести такую параллель. Когда модерн наступал, ему противостояло традиционное общество и его идеологии (феодальные, клерикальные, общинно-этнические, родо-племенные и т.д.). Это была формальная оппозиция, и модерн с ней успешно справился.
Но часть сил Традиции приняла вызов модерна и инвестировала свою энергию в особую разновидность идеологий – модернистских по форме, но традиционных по содержанию. Они-то и создали напряжение идеологической истории в рамках модерна. К таким идеологиям – модернистским по форме, но консервативным по содержанию – следует отнести все нелиберальные учения – национализм, социализм, социал-демократию, консервативную революцию и т.д. Либерализм же был и остается ортодоксией модерна, его идейным стержнем. В тот момент, когда либерализм преодолел своих идеологических противников – фашизм, коммунизм и даже социал-демократию, и наступил постмодерн. По сути, он совпадает с тотальным триумфом либерализма. Но только разница в том, что либерализм теперь стал абсолютным и безальтернативным. Поэтому то многие и заговорили о «конце истории». Смысл идеологической истории современности состоял в борьбе либерализма с нелиберализмом.
Сегодня постмодерн достиг исторической победы. На сей раз не только над традиционным обществом, но и над самим модерном. И снова, как и в эпоху Просвещения, можно формально реактивно противостоять постмодерну. На сей раз, правда, и архаические консервативные идеологии и преодоленные идеологии модерна оказываются по одну сторону баррикад. На практике это противостояние выражается в том, чтобы отстаивать
национальное государство против глобализации;
геополитический дуализм суши и моря против «мирового потопа» в виде тотальной победы атлантизма;
традиционную семью и органическое воспроизводство детей против свободы трансгендерных операций, однополых браков и клонирования;
общественную идентичность против тотальной атомизации индивидуумов;
мир вещей и действий против мира «изображений» и «экранных фальсификаций»;
реальную экономику («старую экономику») против финансизм, виртуальности и неоэкономики и т.д.
Те стороны модерна, которые не попали в постмодерн, оказались, по сути, продолжением Традиции, и сегодня все это по одну сторону баррикад. Это, кстати, делает возможным альянсы консерваторов и социалистов и т.д.
Вспомним теперь о тех тенденциях, которые на самой заре модерна предпочли инвестировать свою внутреннюю энергию в идеологии, модернистические по форме, но немодернистические по содержанию. И именно эти инвестиции и составили основной нерв современной политической и социальной истории, содержание всего Нового Времени.
Нечто подобное наблюдается и сегодня. Перед лицом постмодерна и останки традиционного общества (например, традиционные конфессии) и элементы модерна (например, социализм, реальная промышленность, национальное государство) оказались по одну сторону в положении формальной антитезы постмодерну. Это новое состояние дел требует тщательного осмысления. На поверхности очевидным остается только одно – простой импульс сопротивления постмодерну. Чистая реакция, отторжение. Это уже не плохо, но этого далеко не достаточно.
Уникальность евразийства как политической философии (из разряда консервативно-революционных) состоит в том, что оно понимает уникальность новой ситуации быстрее других мировоззрений, и (это самое важное!) не ограничивается сопротивлением, но предлагает инвестировать внутреннюю энергию вперед, в новый проект, принимая вызов постмодерна, стремясь освоить его формальную структуру, с готовностью поместить в чудовищный язык глобализации радикально иное содержание, уходящее корнями в глубины премодерна, в Традицию. Это значит не просто отстаивать старое, но отстаивать Вечное.
Артур Мюллер ван ден Брук, выдающийся теоретик Консервативной Революции, друг Мережковского и переводчик на немецкий язык трудов Достоевского, в своей книге «Третьей Царство» писал: «раньше консерваторы противились Революции, мы же должны Революцию возглавить и увести ее в ином направлении».
Точно также мы, евразийцы, должны поступить с постмодерном. За нашей спиной и преодоленная модерном Традиция, и проигравшие стороны самого модерна. Они нуждаются в защите не сами по себе. Мы должны сохранить верность тайному смыслу, вечности, михаэлическому свету. И для этого можно пожертвовать формой. Чтобы спасти содержание.
Итак, евразийство есть постмодерн, но с радикально иным содержанием.
Мы принимаем вызов глобализации, «нового мирового порядка», согласны с тем, что назрели и неизбежны иные правила игры. Мы не цепляемся за старое – ни в политике, ни в экономике, ни в культуре. Но мы имеем совершенно оригинальный и самобытный сценарий будущего: именно будущего, а не прошлого.
Принципы евразийского постмодерна таковы:
пусть отмирает национальное государство, но пусть на его место придет не единая «глобальная Империя», но несколько континентальных империй (тезис созвездие «империй» против «Империи»);
пусть сухопутное начало оторвется от конкретных границ и станет столь же глобальным, что и «атлантистские ценности», с претензией на универсальность (это значит, что мы должны противостоять глобализму не локально, но глобально) – вместо водного потопа гераклитовский «экпюрос», который высушит мировые воды;
пусть изменится этика полов, но через возврат к архаическим формам и в творческом неосакральном эксперименте;
пусть индивидуум прорвется к высшим аспектам внутреннего «я» через радикализацию опыта одиночества, или волевым образом утвердит новые формы коллективной идентичности – экстатические и имперские (здесь действует принцип «экстатической империи»);
пусть «знаки» и плоские тени экранов заменили собой вещи – мы должны стать господами зрелища, захватить власть над диспозитивом знаков, подчинив себе режиссуру спектакля постмодерна;
пусть виртуальная экономика вытеснила реальную – мы должны пробиться в святая святых электронных мозгов мировой биржи и замкнуть как раз те проводки, которые ни в коем случае не рекомендуется замыкать (операция «Сорос по-евразийски», обвал мировых валют, но не для наживы, а ради Великой Идеи)…
Партия – это недееспособный преодоленный рудимент модерна. Евразийство должно стать сетью, паутиной, невидимой тканью, наброшенной на социальное тело планеты. Евразийцы должны быть повсюду и нигде, видимые и одновременно невидимые. Готовые в любой момент собраться для общего действия, и снова раствориться в переулках глобального мира.
Мы должны прорасти сквозь постмодерн, как живая трава сквозь мертвый асфальт. Это проект евразийской ризомы, клубневой (и клубной) системы.
Мы в ином тысячелетии. Странно оказались мы за непроходимой чертой миллениума, и теперь с тяжелой аскетической радостью осваиваем его язык. Этот язык ужасен, но мы хотим произнести на нем такое слово, чтобы операционная система пришла в логическое противоречие и мировой компьютер необратимо заглючило.
4. Значение евразйиства для актуальной политической ситуации
Нельзя обойти молчанием ту ситуацию, которая складывается сегодня в России. С одной стороны, мы видим очень позитивные перемены. Путин, наконец, становится Путиным. Мы видим, что крыло, которое в российской политической жизни проводило атлантистскую, глобалистскую, ультралиберальную линию, все более отходит на задний план. Ключевые фигуры либерально-западнической агентуры влияния покидают высокие посты, а то и вовсе перемещаются в «места не столь отдаленные». Это в целом не может не радовать. В наших терминах это значит, что постмодерн и глобализм столкнулся с решительным отпором со стороны Президента и его консервативного окружения. Нас как консерваторов это не может не радовать. Кроме того, очень показательно, что власть все чаще апеллирует к традиционным ценностям - к религии, к народности, к культуре. Все это мы, евразийцы, приветствуем и всячески поддерживаем. Давно бы, собственно, так.
Но тогда на повестке дня тем более остро ставится вопрос о евразийстве: мы солидарны с обычными консерваторами в их неприятии глобализма, ультралиберализма и атлантизма, но мы прекрасно отдаем себе отчет, что имеем дело не с «заговором злоедеев», с которым можно справиться силовым и волевым образом, но с системой вызовов, за которыми стоят мощнейшие исторические и идеологические силы. Те, кто на поверхности – это, как правило, простые исполнители, истинные механизмы постмодерна гораздо глубже. Чтобы с ними совладать, недостаточно настаивать на сохранении статус кво, цепляться за устарелые модели – за национальное государство, привычную этику, старые экономические индустриальные схемы – будь-то протекционизм или мобилизационная экономика.
Тем более опасно обращение к национализму и ксенофобии, к своего рода «ура-патриотизму», что в наших условиях может добить Россию едва ли не быстрее прямого глобализма. Поэтому сегодня евразийская теория столь важна и на прагматическом уровне.
Во-первых, евразийский патриотизм может выступать как серьезная антитеза национализму и шовинизму; принцип Империи здесь противопоставляется «национальному государству», а это открывает, в свою очередь, самым разным народам возможность спокойно и уверенно сочетать свою судьбу с возрождением и укреплением мощи новой геополитической евразийской конструкции – с планетарным размахом и мировой мощью.
Во-вторых, евразийство как международное движение призвано подготовить предпосылки скорейшей интеграции постсоветского пространства. Причем если ЕЭП и ЕврАзЭС делают это на уровне экономики и таможенного союза, ДКБ – на уровне единой системы управления Вооруженными Силами, то евразийство и основанное на нем «Международное Евразийское Движение» будет следующим шагом интеграции – интеграции социальной, интеграции на уровне гражданских обществ и их институтов, на уровне единого информационного поля с учетом всех культурных, этнических и конфессиональных особенностей.
В-третьих, скорейшее создание Евразийского Союза решит множество внутрироссийских политических проблем, в том числе вопрос о преемственности власти ее курса, который встанет довольно остро в 2008 году. Новая государственная система снимет эту проблему. Вместе с тем, будет создан мощный инструмент для профилактики любых форм национал-сепаратизма как в самой России, так и в Казахстане, а также в других странах, которые посчитают нужным примкнуть к Евразийскому Союзу.
В-четвертых, евразийство во внешней политике создаст оптимальную операционную среду для ускоренного сближения с Евросоюзом, так как Евразийский Союз будет осознаваться как геополитический аналог Евросоюза, как вступление в глобализацию, а не слепое ей противодействие, но в ограниченном масштабе и с иным ценностным содержанием, отражающим специфику культур евразийских народов и традиций.
В-пятых, евразийство откроет возможность интенсификации отношений со странами Азии, с арабским миром, и в этом отношении Евразийский Союз может стать важнейшим геополитическим элементом вовлечения азиатских стран в процесс постмодернистической реальности, но в той ее разновидности, которая не только не будет отторгаться традиционными обществами Азии, но будет им комплиментарна по своей содержательной стороне.
5. Структура Международного Евразийского Движения и основные направления его деятельности
Международное Евразийское Движение, создаваемое сегодня нами, будет иметь сетевую структуру.
Высший Совет руководит основными теоретическими вопросами общей деятельности.
Евразийский Комитет занимается основными вопросами налаживания структур движения, координирует деятельность отделений.
Сами отделения соотносят свою активность с основными целями и задачами, в главных стратегических вопросах согласуют свою деятельность с Евразийским Комитетом и Высшим Советом, в остальном - ищут творческих подходов.
При Евразийском Комитете и Высшем Совете мы создаем «Евразийский Экономический Клуб», который будет заниматься обеспечением прозрачного легального финансирования деятельности Движения, специальных проектов, научных симпозиумов, конференций, спонсирование изданий и иных медийных проектов. В этот клуб уже изъявили желание войти некоторые видные промышленники, банкиры, предприниматели.
В движение по нашему «Уставу» могут вступать как отдельные граждане, так и общественные движения, организации, юридические лица. Все, кто солидарен с нашими идеями.
Широкая евразийская сеть существует в России на основании наших предшествующих организационных структур. Сегодня в зале присутствуют представители 18 субъектов РФ, которые составят костяк Движения внутри России. Еще из 28 регионов мы получили письма приветствия и поддержки.
Представители 34 стран выразили горячее желание создать отделения нашего Движения. В 15 из них уже существуют евразийские движения или комитеты. В остальных 19 – это инициативные группы.
Наша главная сила в уме, активности и связи. Мы должны использовать сетевые коммуникации самым интенсивным образом. То, что есть в сети, есть в реальности. Интернет это наше главное оружие.
Следует обратить особое внимание на медийные ресурсы. Что толку проклинать СМИ, ТВ, прессу. Да, это чудовищные инструменты, как правило, служащие лжи, одурачиванию и идиотизации людей, их редукции к биомеханизмам. Но понимая это, мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы оказаться по ту сторону экрана. Для этого можно принимать форму, диктуемую медийной стихией, но оборачивать в нее иное, наше содержание. Евразийство просто обязано проникать в СМИ, не поступаясь принципами, но в то же время с предельной гибкостью и хваткостью. Помните, что сотрудники СМИ все же то же люди, хотя и служат не очень достойным принципам. У них есть душа. И наша задача уловить ее в евразийские сети. А по возможности следует развивать и создавать свою систему СМИ – старайтесь только, чтобы она была интересной.
Очень важно, чтобы мы не отрывались в нашей деятельности, от нашего фундаментала – от Традиции, религии, корней, обрядов. Традиционные конфессии это не просто союзники евразийства, это - наш центр, наше ядро. И чем глубже корни традиции, чем боле она чиста и верна Истокам, тем ценнее она для нас. Вера – это самое главное, это наше ядро.
Повсюду, где находятся евразийцы, они должны оживлять и поддерживать религиозные общины, которые на данной территории являются традиционными. Для России же на первом месте, безусловно, стоит Православие и особенно старообрядчество, как его наиболее ценная, важная и чистая часть.
Наша задача развить евразийский интернет, евразийское ТВ, евразийскую систему СМИ. Следует смелее говорить о «евразийской науке», «евразийской культуре» и т.д.
Евразийцы должны узнавать друг друга не по паролю или партийному значку, а по блеску глаз, по внутреннему свету, исходящему из сердец, по ясному уму и твердой воли.
Если постмодерн будет развиваться в том направлении, в каком это происходит сейчас, не далеко тот час, когда нам будут противостоять уже не люди, а киборги, клоны-мутанты, атлантистские големы, орды «гогов и магогов».
И не исключено, что быть евразийцем тогда будет то же самое, что быть просто человеком.
